Страница 17 из 159
— У меня нет чувств, — быстро отвечаю я, — По крайней мере, до июня, когда я буду держать в руках Кубок Стэнли и новый расширенный контракт.
— У тебя нет чувств? — спросил Мэддисон неубедительно, — Ты плакал, когда смотрел «Коко» с Эллой. У тебя есть гребаные чувства, чувак. Ты должен начать давать людям знать об этом.
— Не используй «Коко» против меня! Этот чертов мультфильм был грустным! — я встаю со своего места и иду за ним в раздевалку, чтобы переодеться к нашей игре. — А та песня в конце? Она заставляет меня плакать каждый раз.
***
Как только моя задница опускается на сиденье в самолете, чтобы лететь домой, я со вздохом погружаюсь в него. Это поражение было жестоким, и я играл паршиво. Сегодня я не был сосредоточен, и я беру на себя всю ответственность за это.
Я не ожидал, что мы потерпим неудачу так скоро. На самом деле, я полагал, что мы проведем как минимум десять игр без поражений. Вот такие мы. Но сегодня просто не наш вечер.
Однако, сезон длинный. Мы ещё нагоним.
Мой телефон пищит в кармане, я достаю его, пока остальные члены команды садятся в самолет. На экране высвечиваются два непрочитанных сообщения. Я неохотно открываю первое, от моего агента.
Рич: Изи, парень. Сегодня вечером возле раздевалки тебя ждала девушка, а ты проскочил мимо нее. Это было самое подходящее время для СМИ, чтобы сделать несколько фотографий, как вы двое покидаете арену. В чем дело?
Уставший, я вытягиваю шею и делаю глубокий выдох. Я могу сам заполучить девушку, и без помощи Рича. СМИ итак получают историю, где я предстаю в роли бабника. Мне не нужно это изображать. Это было ясно из нашего предматчевого интервью для «Чикаго Трибьюн», когда мы не смогли и двух слов сказать о хоккее или нашей благотворительности.
После паршивого проигрыша и того, что я дважды за двадцать четыре часа услышал о своей матери, я не был в настроении подливать масло в огонь. Большая часть Северной Америки знает, что я плейбой. Ночной отдых не изменит моего имиджа и, следовательно, не лишит меня контракта на следующий сезон.
Не обращая внимания на Рича, я перехожу к следующему сообщению. Выражение моего лица полностью меняется, плохое настроение, которое я демонстрировал всю ночь, исчезает.
— Твоя жена написала мне, — я подталкиваю Мэддисона, чтобы показать ему текст и фотографию, которые прислала мне Логан.
Это самое милое зрелище, которое я видел за последнее время. Моя не кровная племянница, Элла Джо, расположилась в метре от их телевизора, выгнув шею и приклеив глаза к экрану, наблюдая за нашей игрой. Большой бант удерживает ее безумные волосы на голове, но самое интересное — это майка, в которую она одета. На ней одиннадцатый номер, а на спине пришита надпись «ДЯДЮШКА ЗИ».
Логан: Не показывай это моему мужу. Он убьет меня за то, что я разрешила ей надеть эту футболку, но я подумала, что тебя обрадует то, что твоя любимая девочка носит твой номер.
— Какого хрена? — возмущённо говорит Мэддисон, увидев свою трехлетнюю дочь в чужой майке, а не в своей.
Три маленькие точки танцуют по моему экрану, прежде чем приходит еще одно сообщение от Логан.
Логан: А так, как ты любишь злить моего мужа, то полагаю, что сейчас ты показываешь ему фотографию.
Она слишком хорошо знает нас обоих.
Я: Привет, детка. Люблю тебя. Пожалуйста, не убивай меня.
Мэддисон наконец-то смеется.
— Если Элла сегодня надела эту проклятую вещь, то неудивительно, что мы проиграли, — самодовольная улыбка скользит по его губам, когда он откидывается назад и сцепляет руки вместе, удовлетворенно упираясь ими в живот.
— Мудак, — бормочу я с улыбкой.
— Засранец.
— Ребята, вы готовы к инструктажу в первом ряду?
Я посылаю Логан быстрый ответ, поблагодарив ее за фотографию Эллы в моей майке, прежде чем уделить Стиви все свое внимание.
Это мой новый прием, чтобы действовать ей на нервы. Она хотела моего внимания в прошлый раз? Что ж, с этого момента я буду ловить каждое ее слово, и это будет чертовски неловко.
— Да, пожалуйста! — я убираю телефон и скрещиваю руки на коленях, подавшись вперед в предвкушении.
Она дёргает головой в сторону от моего нетерпеливого ответа, нахмурив брови и озадаченно глядя на меня.
Мэддисон хихикает рядом со мной, точно зная, что я делаю.
— Хорошо… — протягивает она в замешательстве.
Стиви продолжает объяснять, как работает аварийный выход через иллюминатор, если нам понадобится воспользоваться им в случае чрезвычайной ситуации, хотя в этот раз она гораздо быстрее, чем в прошлый. Полагаю потому, что она будет повторять это нам каждый рейс до конца сезона.
Я с энтузиазмом киваю на каждую мелочь, которую она говорит, но всякий раз, когда ее сине-зеленые глаза находят мои, они сужаются в раздражении.
— Вы готовы и можете помочь в случае чрезвычайной ситуации? — спрашивает она и Мэддисон, и меня.
— Да, — быстро отвечает Мэддисон.
Я же? Нет.
— Вопрос, — начинаю я, — как именно мне открыть иллюминатор?
Мэддисон качает головой, но в его груди шевелится беззвучный смех.
Стиви делает глубокий вдох, и я уверен, что она на грани отчаяния, прежде чем повторить то, что уже говорила мне:
— Откройте пластиковую шторку, потяните красную ручку на себя и отпустите. Окно заблокируется относительно самолета.
Я многократно киваю головой:
— Ага. Понятно. А когда я его открою?
Стиви резко вдыхает, и я больше не могу сдерживать хитрую ухмылку на своих губах. Дразнить ее — чертовски весело.
— По указанию члена экипажа.
— А как…
— Ради всего святого, Зандерс! Ты готов и способен помочь в случае чрезвычайной ситуации или нет?
Мне сложно удержаться от смеха. Я уже чувствую себя в десять раз лучше, чем когда покидал арену.
К счастью, улыбка тянется к губам Стиви, хотя она и пытается ее сдержать. Она сжимает свои полные губы, пытаясь сдержать улыбку, но, наконец, смех вырывается из ее уст.
— Да, могу, — отвечаю я с широкой улыбкой на лице, откинувшись в кресле.
Она качает головой, забавляясь :
— Мне нужна новая работа, — бормочет она, прежде чем уйти.
После того, как двери самолета закрываются, Стиви возвращается в аварийный ряд, стоя в нескольких сантиметрах от меня в проходе. Ее светловолосая коллега стоит впереди, а третий бортпроводник говорит по громкой связи.
Стиви начинает проводить демонстрацию техники безопасности, показывая, как пользоваться ремнями безопасности и кислородными масками, если они вдруг упадут с потолка. Никто больше не обращает на нее внимания, но мой взгляд прикован к ней.
Она чувствует мой взгляд, и на ее щеках под веснушками появляется румянец.
— Этот самолет оборудован шестью аварийными выходами, — говорит стюардесса по громкой связи, — два выхода через переднюю дверь, два выхода через окна над крыльями и два выхода через двери в задней части самолета.
— Ты молодец, милая, — шепчу я.
Стиви качает головой, ее губы сжаты вместе.
— Бортпроводники сейчас укажут ближайшие к вам выходы, — раздается из динамиков по всему самолету.
Стиви использует указательный и средний пальцы на каждой руке, чтобы указать на выходы в задней части самолета, затем делает то же самое, указывая на выходы у окна в середине самолета, где я сижу. Но когда она указывает на выход из окна с моей стороны, то загибает указательный палец и указывает на окно только средним пальцем, явно выводя меня из себя.
Я не могу сдержать смех.
На губах Стиви расцветает самодовольная, довольная улыбка. Ее нежелание отступить или поддаться моему обаянию, как это делают большинство женщин, действительно интригует и в равной степени расстраивает.