Страница 10 из 103
Там, где Белая Змея прыжком покидала озеро, падал красивейший водопад, шириной в дюжину человеческих ростов и высотой в десятки раз больше. Молочно-белая вода озера низвергалась сплошным полотнищем, не дробясь на отдельные струйки. У подножия каскад, под покровом радуги, мерцающей даже в свете лун, начиналась Белая Змея и здесь, на ее закатном берегу, южные купцы, привыкшие к влажной жаре Халифатов, чувствовали себя гораздо комфортнее, чем наверху, на продуваемом обжигающе сухими ветрами плоскогорье. Ровный гул водопада почти не долетал до их лагеря, глох в скалистых берегах.
Белая Змея, пробившая себе путь от Озера до Южного моря, всю свою длину скакала по каменным глыбам, покрываясь чешуей белой пены. По ее высокому закатному берегу лежала узкая каменная дорога. Единственная безопасная дорога к Южному морю, на которую почти не посягали ужасные песчаные твари Степи.
Дорога эта не была ни удобна, не безопасна. Из-за петель Белой Змеи длина пути увеличивалась почти вшестеро. Скалистые берега берегли от песчаных тварей и зыбучих песков, на и сами были опасны: бывали случаи, когда буйные ветры сдували в ущелье реки целые караваны.
Степняки называли озеро просто Озером — потому что оно было единственным в Степи, южане — Лунным Яблоком, из-за его формы и белесоватой воды, которую приносили Шесть Братьев Белой Змеи — шесть рек, чьи воды текли от снежников непроходимых горных хребтов, опекающих северное полукружье Степи. Реки, стекающие с отрогов Южного полукружья, впадала в Белую Змею, которая нашла единственный проход сквозь горы из Степи в Южное море.
В устье Белой Змеи на обширном скалистом острове обосновался вольный город-порт Дерзкий, всю свою историю бывший приютом всяческих разбойников и отщепенцев Южных и Северных морей. Единственный порт, через который можно было доставлять товары в Степь и из Степи. Город-государство пиратов, разбойников, работорговцев и китобоев.
Вход в Степь закрывали две древних крепости: Пика Восхода и Пика Заката. Циклопические черные стены и башни опекали проходы в глубь Степи по берегам Змеи. По Змее подняться вверх смог бы только бог, скачущий по порогам. Людям это было не под силу.
Пики, стоящие по берегам реки, были похожи на горные утесы, но были рукотворны. Они и Запоры, охраняющие вход и выход из Северного Прохода, были единственными известными каменными строениями Степных Волков, или Детей Седого Волка, как они называли сами себя.
Империя многократно штурмовала стены Запоров, смело и изощренно, но кроваво и безуспешно. Империя пыталась подмять под себя вольный город-порт — но тут на помощь пришли Халифаты, выставив флот, пристыдивший имперский.
Степь костью в горле торчала у Империи.
Дерзкий был ближайшим портом к берегам Халифатов и Архипелагов. Дерзкий был единственным незамерзающим портом северного материка. Плавание мимо Дерзкого к ближайшему порту Империи хоть на закатном, хоть на восходном берегу занимало вчетверо больше времени. Скалистые берега материка и неприступные горные хребты не оставляли иного выбора.
Сотрудничество со Степными Волками открывало южным купцам фантастические возможности, заставлявшее их имперских коллег исходить желчью.
Высадиться в Дерзком, пройти со своими товарами через Степь, заплатив проводникам, расторговаться на Ярмарке У Ворот и, на обратном пути, набрать имперских рабынь на Озерной или Круглой ярмарке — это маршрут приносил невероятные прибыли, а обернуться при удаче можно было за один сезон.
Сундук специй и сундук тонких стеклянных изделий на Север, десяток со вкусом и удачей купленных девственниц на Юг — и прибыль от продажи каждой при удаче могла десятикратно перекрыть все расходы. При этом Степь полностью зависела от привозного продовольствия — поэтому успешно поднять прибыль тароватый купец мог и на обычном зерне. Просто Клондайк, страна счастливых возможностей.
А вот любому гражданину Империи вход в Степь был невозможен. Только рабский ошейник или смерть. Если с купеческим караваном южан пытался проникнуть в Степь имперский шпион, степняки вырезали весь караван. Зная это, южане сами беспокоились о «чистоте рядов». Но история человеческой жадности не знает перерывов и не проходило года, чтоб один-два каравана не исчезли в Степи бесследно.
Имперским купцам приходилось свои товары отдавать южанам на их условиях на Ярмарке Прохода или с риском самим идти к южным берегам кружным путем. В Дерзкий корабль под имперским флагом мог попасть только в качестве приза.
Ни Халифатам, ни Архипелагам не нужна была база имперского флота в Южных морях, не нужны были свободно плавающие имперские купцы. Поэтому снова и снова, когда Империя шла воевать степь через Проход или пыталась штурмовать Дерзкий — степняки и пираты получали щедрую помощь.
Южане с удовольствием бы обошлись без «прокладки» в виде своих степных «союзников» но, увы, проще было мечтать о том, чтобы подчинить Империю, чем подчинить Степь.
Степные Волки были подлинными властелинами Степи — им подчинялись и твари, и песчаные бури, и даже призраки умерших, которых поглотила Степь.
Южане знали это не понаслышке.
Степные проводники и степные маги в своих землях творили чудеса буквально мановением пальца. А за пределы собственных земель и не стремились.
За исключением Империи, которой с удовольствием и выгодой мстили за геноцид и изгнание.
Идти к клановому шатру было довольно далеко — две тысячи двести одиннадцать шагов. Но обычно Ирме приходилось считать шаги в обратном направлении: от шатра в клетку. Иногда их было больше, иногда — меньше. В зависимости от того, насколько дрожали и подгибались ноги.
Ирма гордилась, что отец учил ее так же, как и братьев. И сражаться, и читать, и писать. Разве может быть, чтоб женщина из семьи сотника не могла посчитать солдат, определить сколько надо пищи и фуража? Теперь она в плену считала шаги от клетки до торгового помоста, от клетки до подъемника, от подъемника до рабочего навеса.
Первый раз она попала в клановый шатер в первый же день торгов, став причиной скандала.
Выставленная впервые перед своей клеткой и прикованная к решетке цепью от правого запястья, Ирма запаниковала. В караване нагота в конце концов стала восприниматься как нечто само собой разумеющееся: множество голых рабынь и привычные уже охранники. Но здесь…