Дракон Нерождённый

— Благодарю! — радости наёмника не было предела. — Мы ведь ещё следим за поверхностью! Так вот перед собором Ангельского Нисхождения уже стоит столб, под которым сложено столько дров, что хватит сжечь небольшой городок. Стоят высокие трибуны для знати и верхушки духовенства, выстроены баррикады, за которыми солдаты папской гвардии будут сдерживать народ. Всё потому, что уж несколько часов как объявлено: лжемессия приговорён. Он давно приговорён, костёр не один день собирали, но объявили только что. Казнь свершится завтра в третьем предутреннем часу. Если хотите вызволить этого парня, преуспеть наверняка и не потерять всех… — его взгляд на миг скользнул к Самшит, — всех этих людей, то наилучшим будет удар по процессии.

— Они выведут его из Колыбели Ангелов, — проговорил Майрон вдумчиво.

— И поведут вверх по холму. Охрана будет очень хорошей, но одолеть её много проще, нежели войти в крепость и выти живыми.

— Охрана будет очень хорошей? Чтобы толпа не растерзала приговорённого?

— Нет! Нет-нет-нет! Наоборот! Чтобы толпа не спасла приговорённого! Многие в Астергаце уже приняли его, правда, Иса-джи?

Бледный мечник скрыл раздражение, — он чувствовал ненависть новоявленного божества к своей персоне и надеялся, что о нём просто забудут, но нет.

— Это правда, — кивнул Исварох из Панкелада. — За время своего путешествия Обадайя совершил столько чудес, а потом ещё здесь… простолюдины видят в нём воплощение их бога, в то же время авторитет Церкви слаб, многие винят в бедах жадность и порочность клириков. Люди могут попытаться отбить его у караула, прольётся много крови.

— За время своего путешествия… — Казалось, что Майрон слышал не всё, что ему говорили, цеплялся за фразы, вырезал суть. — Ты один из двух, сопровождавших мальчика «доверенных телохранителей», не так ли? Знал ли он, какую мерзость подпустил к себе?

— Обадайя знал обо мне гораздо больше, чем я хотел бы, — признал погребальщик.

— А где второй? Тоже какая-то…

— Полагаю, — ответил Исварох, — если ты и есть тот учитель, о котором он так часто упоминал, то второй телохранитель, — это твоя дочь.

Глаза Самшит расширились, прекрасный рот приоткрылся от удивления, ничего подобного она не могла ожидать. Откуда у Доргон-Ругалора могла появиться дочь⁈ Его первенцем должен стать будущий…

Майрон поднялся с алтаря и взял раскалённое копьё.

— Завтра мы нападём на конвой, к этому всё должно быть готово, преподобная мать Самшит. Сейчас хочу видеть её, мою дочь.

— Немедленно приведите…

— Нет. Пойду сам.

Гигант спустился под трибуны, в тёмное нутро амфитеатра, где прежде обитали гладиаторы и дикие звери, выступавшие на потеху имперским подданным. Там были маленькие камеры и довольно большие залы, многое порушилось от времени, однако, далеко не всё. Майрон учуял вдруг отвратительное зловонье, смесь запахов старой крови, тухлой рыбы, морской соли и гниющих водорослей. Поиски источника привели к одной из камер, где сидело чудовище. Оно было таким же огромным как он сам, широкие плечи задевали противоположные стены, чудовище сидело на корточках, окружённое гниющими объедками, огрызками костей. Тёмные глаза не выражали ничего.

«Маргу» — подсказал Доргонмаур.

— Белый орк.

Чудовище подняло голову, свет копья метнулся бликами по металлической челюсти, ключицам.

— Храни свои секреты пока можешь, но если я заподозрю тебя в злых умыслах…

Чудовище кивнуло.

Майрон продолжил поиски, пока не пришёл к тёмному уголку, отгороженному подвешенным полотнищем. Улва спала там на сырой лежанке, укрытая плащом, рядом валялось много пустых бутылок и незнакомый богато украшенный клинок. Пахло потом, мочой и вином.

— Куница, проснись. Улва?

После нескольких неудачных попыток рив прислонил Доргонмаур к стене, взял из ниши кувшин воды и вылил на голову дочери. Мрак огласился руганью на сканди. Мокрая, ошарашенная Улва посмотрела на родителя совершенно безумными глазами, ей только что снилось, будто она упала за борт лодара и стала тонуть в ледяном море. Майрон терпеливо ждал, пока дочь осознает происходящее, вспомнит где она и когда она.

Наконец прозвучало неверящее:

— Ты⁈ Ты здесь⁈ Как⁈ А… а… Откуда?

Северянка заметила раскалённое копьё, минуту сидела, не дыша, её разум был ещё сонным, вокруг витал запах перегара.

— Ну разумеется… они ждали тебя! Эти сумасшедшие огнепоклонники ждали тебя! Всевластный владыка, сучья доля… кого ещё они могли ждать⁈ Ведь весь мир крутится вокруг… тебя… Сучья доля!

— Вижу, ты выучила на юге несколько новых слов. Что произошло, Куница? — спросил он. — Как ты здесь очутилась?

Бывшая хирдквинне поникла.

— Оби бросил меня.

— И?

— Спроси у этого бледного мужелюба!

Она завалилась обратно и закрыла лицо рукой, а Майрон полуобернулся к Исвароху. Следовало отдать мечнику должное, он сильно рисковал, спускаясь под трибуны.

— Говори, поджигатель.

Тот не успел произнести и слова, как девушка возопила:

— Бросил меня, подлый доходимец! — Она была ещё не вполне трезва, и язык шевелился живее обычного. — Сучья доля, почему все меня бросают⁈ Я же любила его… люблю… — Послышался судорожный всхлип, Улва подтянула колени к груди, её тело мелко дрожало. — Как брата, глупого неразумного брата. Я заботилась о нём, а он вышвырнул меня… сучья доля…

Майрон кивнул погребальщику и тот добавил тихо:

— Он знал, что скоро придут солдаты Инвестигации. Он мог бежать, мы могли попытаться дать отпор, но…

— Обадайя решил иначе, — протянул Майрон, узнавая своего глупого ученика. — Никакого кровопролития, никаких жертв, пусть кровь течёт из его ран, лишь бы остальные были целы.

— Очень похоже. Мне кажется, он желал быть арестованным. Незадолго до того, как мы вошли в Астергаце он рассказал мне, что будет дальше. Велел, чтобы я не позволил Улве наделать глупостей и позаботился о ней.

Дочь плакала, лёжа на вонючей мокрой подстилке, вокруг были разбросаны пустые бутылки.

— Так ты о ней заботился?

— Пьянея, она полностью лишается боевых навыков. А будучи трезвой всё время пыталась сбежать на поверхность. Один раз мне пришлось достать меч. Наши добрые хозяева терпеливы, но не всепрощающи, так что, либо это, либо голодное заточение.