Убийство на станции

— Если с работой Фроловой, более менее ясно, и для эксперимента нужно космическое пространство… Я правильно понимаю? — увидев подтверждающие жесты, Плотников закончил свою мысль. — То с экспериментом Скачковой непонятно. Она ведь могла и на Земле провести свои исследования. Зачем ей космос?

— Скачкова уже провела на Земле ряд успешных экспериментов, — ответил Сенников. — Те же капсулы, в которых сейчас лежат женщины, собраны на Земле. И именно по приборам, которые она сконструировала, мы поняли, что Марина, Света и Наташа в какой-то мере живы. Кстати, поместить их туда после происшествия посоветовала Елена Владимировна.

— Так космос зачем для эксперимента?

Вопрос Николая Ивановича повис в воздухе на некоторое время. Наконец, майор робко объяснил:

— Мы не можем вам сказать об этом. У вас нет допуска к этой информации. Её нет также и на серверах базового интеллекта. Простите.

— Хорошо, — сразу согласился следователь. — Пока это не принципиально. Я могу осмотреть капсулы и женщин? Хорошо бы ещё консультанта…

— Думаю, что это возможно, — кивнул майор.

— Хорошо. Я даю вам полдня согласовать это с начальством, если потребуется, а завтра с утра мы навестим пострадавших. А теперь последний вопрос, — Николай Иванович выдержал паузу. — Какие отношения были между полковником Хромовым и доктором Фроловой?

Оболенский кашлянул, Сенников потёр лоб, а Синичкина демонстративно повернулась спиной. Молчали…

— Ладно, — усмехнулся Плотников. — Так и запишем — рабочие. А между Хромовым и Скачковой?

— Подполковник, вы будете фамилии всех женщин на станции перебирать? — угрюмо спросил Оболенский.

— А их не так много, капитан. Судя по списку, всего шесть. Три из них в капсулах. Одна здесь. Ещё двоих я не видел, но обязательно встречусь.

Тут сотрудники станции нервно переглянулись между собой. Особенно встревожилась Синичкина. Она потерла ладони друг о друга, и, наклонившись, что-то хотела сказать майору. Но, облизнув почему-то пересохшие губы, смолчала.

— Что такое? — заинтересовался следователь, заметив её явную нервозность.

— Пусть майор говорит, — отмахнулась Синичкина.

— Дело в том, что с одной из женщин вам не удастся встретиться и поговорить. Если только с разрешения высшего руководства ВКС, — объяснил Сенников.

— Как много тайн, однако, — недовольно буркнул Николай Иванович. — Так что вы скажете об отношениях Хромова и Скачковой?

— Рабочие, — дежурно ответил за всех Оболенский.

Плотников опустил свой планшет в карман комбинезона и недовольно взглянул на сотрудников станции.

— Знаете, что я вам скажу, господа? Сейчас, при вас же, я свяжусь с руководством Следственного Комитета, и дам рекомендацию прекратить эту экспедицию. А всех вас — арестовать. И передать дело в Федеральную Службу Безопасности. И поверьте, я смогу аргументировать своё решение. То, что я увидел и услышал, похоже на игры в песочнице за больший куличик…

— Не надо, — прервал его Сенников.

— Тогда повторю вопрос, майор! — повысил голос следователь. — Какие отношения были у полковника Хромова и доктора Фроловой? — он снова вынул планшет.

— Как бы это сказать, — стушевался Сенников.

— Говорите, как есть, — направил ход его мыслей Николай Иванович.

— Ярослав и Наташа были в близких отношениях. Очень близких… И, на мой взгляд, это мешало Марине Скачковой.

— Да что вы говорите?! — подскочила Синичкина. — А вы, между прочим, были в близких отношениях с доктором Скачковой! И постоянно вставляли палки в колеса Наталье Семёновне!

— Да! — горячо воскликнул майор. — Я считаю, что «теория Скачковой» гораздо перспективнее какой-то «гипотезы Фроловой»! Потратить кучу денег и материалов на непроверенную экспериментально гипотезу! Искать какую-то «чёрную дыру» между Землёй и Луной! Только из-за того, что это гипотеза доктора Фроловой — дочери заместителя командующего ВКС!

— Вы — дилетант! — закричала Синичкина. — И ничего не понимаете!..

Плотников слушал дальнейшие обвинения учёных друг друга со спокойствием Наполеона перед Бородинской битвой. Облокотившись задом о Кешу, он внимал крикам и восклицаниям, скрестив руки на груди. Оболенский зажал уши ладонями и тряс головой, зажмурившись.

Кеша толкнул манипулятором ногу следователя.

— Шеф, а что происходит?

— Меряются, — насмешливо ответил Николай Иванович.

— Чем?

— Манипуляторами!

— Да?! — Кеша чуть не отъехал в сторону от удивления, но вспомнил, что на него опирается задом следователь. — Как всё сложно у людей. Не думал, что длина манипулятора влияет на статус ученой степени.

— Видишь ли, дружище… Тут получается, что длина манипулятора влияет на толщину финансового потока.

Столовая

Вдоволь наслушавшись криков учёных, Плотников медленно побрёл в свою каюту. Для обратного пути он выбрал другой коридор, выводящий к шлюзу в жилой сектор.

Он не стал отправлять сообщение в Следственный Комитет, поскольку все его версии так и не нашли явного подтверждения. Выходило, что действительно, на станции орудовал какой-то маньяк, без видимой причины отправивший «учёный цвет» нации в анабиоз. Да ещё, как назло, некие тайны на станции мешали сбору полной информации.

«Итак, подведём неутешительный итог», — озадачился Николай Иванович.

Стало ясно, что на станции проводили два научных эксперимента, между собой конкурирующих. Каждый из учёных хм… продвигал свой эксперимент через близкое отношение с командиром станции и его заместителем по научной работе. Вот это нравы в научном сообществе! А если бы ученым был мужчина?..

В итоге, эти продвижения закончились попаданием в капсулы руководителей конкурирующих проектов и лаборантки. Тут, впору, подумать о диверсии со стороны спецслужб! Что, в принципе, вероятно. Так, так…

Майор Сенников поставлен руководством ВКС курировать оба проекта. Иначе, а зачем он нужен на станции?! У него есть полномочия оценить эксперименты и доложить об их перспективности. Получается, что в руководстве ВКС тоже есть два «клана». Один, во главе с отцом Фроловой, продавливает её «гипотезу». Второй… возможно его возглавляет кто-то высших сфер ВКС, лоббирует теорию Скачковой. Победившему в этом соревновании выдается солидный гранд на разработку экспериментов. Понятно, что тут дело тупо в деньгах — дальнейшем финансировании проекта. Убрав обоих «разработчиков» ничего изменить нельзя — у каждого проекта есть приверженцы и последователи. Доктор Синичкина и майор Сенников, и за ними те же силы, что были изначально. Поэтому мотива отправлять разработчиков в «кому» просто нет.

Плотников медленно вздохнул и выдохнул.

Неужели версия мести из ревности? Тогда почему отправили в капсулу Светлану Белянину?! Она- то кому помешала? Да и женщин на станции «осталось» всего три.

Синичкина?! Да, ладно! Эта доктор полностью на стороне своего кумира — Фроловой. Отправлять Фролову в капсулу вообще не в её интересе. Вторая лаборантка… как её? Инна Рубцова? Маловероятно. Хотя, с ней надо поговорить, и обязательно сегодня. Ещё одну женщину на станции, вообще, держат в секрете! Причем с распоряжения руководства ВКС! Что она делает на станции? Это пусть Хромов разъяснит. А он скажет — никуда не денется.

Короче, месть из ревности тоже отпадает… Как ни крути. Тогда что, нахрен, тут происходит?! По всему, действительно, по станции ходит маньяк и глушит красивых баб из какого-то ружа!… Ну, а чё?!

— Ууу, — тихо загудел Николай Иванович, тряся головой.

Это не ускользнуло от всевидящего Кеши.

— Шеф, тебе кофебенди не хватает?

— Нет. Как ты думаешь, могут ли быть на станции маньяки?

Кеша молча ехал рядом, поскрипывая пластиком под колесами.

— Насколько я успел изучить информацию, то маловероятно, — наконец, ответил. — Каждый сотрудник на станции проходит перед экспедицией тщательную проверку. Перед этой было двадцать два человека на место. Кроме руководителей научных проектов. Целый год отбирали и готовили. Ко всему прочему, мой коллега Прометей, вёл неусыпное наблюдение за каждым членом экспедиции с момента её начала. Любое отклонение от норм тут же им фиксируется и выдается анализ. В виде короткой справки командиру и его заместителю. Шеф, контроль слишком жесткий, чтобы его обошёл психически неуравновешенный человек.