Страница 20 из 25
– То есть эта штука родом из-за границы?
– Похожие можно найти в Музее Виктории и Альберта в Лондоне. Но похожие платки встречал в каталогах, и, знаешь, спрос на них небольшой. Понимаешь ли, Эдик, я бы на твоем месте не сильно рассчитывал на то, что это дорогая вещь. Кстати, вспомнил кое-что в тему. Один раз мне принесли шелковую мужскую сорочку, чтобы я передал ее на экспертизу, но оказалось, что… оказалось…
Он тяжело опустился на стул, снял очки и тяжело задышал.
Эдик тотчас подлетел к нему.
– Плохо тебе, дядь Миш?
– Да ничего, ничего.
– Воды? Таблетку? «Скорую», может? – Эдик опустился на колени перед стариком. – Или приляжешь? Ты скажи, я все сделаю.
– Да не плохо мне! – оттолкнул его руки Мигунов. – В глазах потемнело, и все. Просто зрение напряг и давление поднялось. Да встань ты, господи!
Эдик распрямился и отступил, постоял немного, не понимая. Вернулся на свое место, все еще недоверчиво поглядывая на Мигунова.
– Пей свой кофе, – грозно приказал тот. – Что насчет платка могу сказать? Особенной ценности не представляет, но я, кажется, смогу его продать. Ты его уже выкупил или тебе за так доверились?
– Выкупил.
– Сколько запросили?
– Сам предложил. Двадцать.
– А чего так много? – удивился Мигунов.
– Показалось, что вещь не бросовая, – признался Эдик. – Правда, я не уверен. А ты говоришь, что ерундовая. Ну что ж, пусть так. Двадцать тысяч сейчас могу себе позволить.
– Мне он тоже не нужен. Если хочешь, то поищу покупателя, но это займет время, – вздохнул Мигунов. – Только, Эдуард, думай побыстрее, пока не ушел. Я сейчас все решения стараюсь принимать быстро, потому что неизвестно, проснусь ли на следующее утро.
– Все так плохо?
– Врачи правды не скажут.
Посмотрев на реакцию Мигунова, Эдик понял, что тот не хитрит, не мудрит, а предельно честен. Эта тряпка действительно не стоит ни гроша.
– Решил. Забирай на продажу, дядь Миш, – согласился он. – Если вернешь мне мои деньги, то остальное оставь себе. За труды, так сказать.
– Думаешь, я нищий? – хитро усмехнулся Мигунов. – Хочешь совет, сынок? Поменьше думай. И бросай курить.
– А можно?
– Открой окно.
Эдик шумно отхлебнул из крохотной фарфоровой чашечки, после чего потянулся к кухонной полке над столом и снял оттуда тяжелую пепельницу из черного мрамора.
– Не в обиду, дядь Миш, но ты же друг семьи и кроме тебя у меня никого нет, если помнишь, – улыбнулся он. – Ты тоже на этом свете совсем один. Подставы не люблю, будь они хоть как оправданны. Вернуть свое считаю нужным, а то, что сверху, будет тебе от меня подарком. Потому можешь ставить любую цену.
– Прям любую? – взглянул Мигунов на Эдика поверх очков.
– Сам же говоришь, что за нормальные деньги эту тряпку не купят.
Мигунов смотрел на то, как Эдик зажимает губами сигарету, подносит к ней зажигалку, прикуривает и блаженно откидывает голову назад. Перед ним сидел делец, который приехал заключить сделку, а ведь когда-то он не сумел бы отличить керамику от фарфора.
Эдик заметил его взгляд и вопросительно приподнял бровь.
– О чем думаешь? – спросил он. – Не молчи, я ж переживаю.
– Ну, если ты насчет денег не передумал, то спасибо, Эдик. Они лишними не бывают, а с учетом того, что я постоянно оставляю заоблачные суммы в клиниках, то…
– Значит, все. Но если ты нуждаешься, то я подкину.
– Не нуждаюсь, – отрезал Мигунов. – Свое оставь себе, а я еще на настолько немощен.
– Не обижайся, – примирительно сказал Эдик. – Я от чистого сердца. И не стесняйся, если что, а то все держишь в себе, будто бы мы чужие люди. А знаешь что? Расскажи-ка, дядь Миш, как ты жил все это время, – перебил его Эдик. – Ты когда у врача-то в последний раз был? Кажется, на прошлой неделе? И что говорят?
Вернувшись домой, Денис и Катя сразу же разбрелись по разным углам. Ему предстояло нагнать упущенное время и успеть за ночь выполнить заказ, а Кате вдруг резко захотелось сделать пиццу, рецепт которой она недавно нашла в интернете.
Желание повозиться у плиты возникло на обратном пути, когда они, пройдясь по Арбату, спустились в метро и поехали домой. Тогда-то Катя и ощутила острое желание заняться чем-то дельным. При этом она почувствовала, что ее настроение по неизвестной причине испортилось, и Катя отчаянно искала этому причину.
Она мысленно прошлась по тому, что ее окружало в данный момент, и это были вполне приятные и привычные вещи: Денис, новая квартира, мама, а еще случайные деньги в размере двадцати тысяч рублей, которые им заплатил антиквар за старинный носовой платок. Все было на своих местах, но на душе становилось все паршивее.
Готовкой Катя себя отвлекала от стресса, так было всегда. Если она не могла найти исток своей тревоги, то хваталась за кастрюлю или сковородку, и в процессе мысли сами выстраивались в ровные ряды и многое осознавалось быстрее.
Просеивая муку, Катя поняла, что вся эта история с антикварным магазином не выходит из головы. Не было в ней некоей логичной завершенности, но присутствовало что-то, о чем стоило бы пожалеть. Но о чем ‒ Катя не понимала.
Она замесила тесто, бросила его в холодильник и занялась начинкой. Открывая банку с консервированными ананасами, чуть не обрезала три пальца сразу. Натирая в мисочку сыр, чуть было не поранилась о крупные зубцы на терке. Только что вымытый помидор, который Катя положила на край стола, каким-то чудом скатился на пол и от удара лопнул, испачкав пол. Последней каплей стало понимание того, что кусок ветчины, купленный накануне, оказался испорченным.
Катя выключила духовку, вытерла пол и переместила тесто в морозилку. После этого она отправилась в комнату к Денису, который, по ее предположениям, не должен был радоваться ее появлению, потому что пытался сосредоточиться на работе.
Зайдя в его кабинет, Катя прикрыла дверь изнутри и прислонилась к ней спиной, не решаясь сразу заговорить.
– Что? – недовольно спросил Денис, не оборачиваясь.
– Есть минутка? – тихо спросила Катя.
Он тут же обернулся и бегло осмотрел ее с головы до ног. Потом пристально всмотрелся в лицо, пытаясь отгадать причину ее появления. Но внешне с Катей было все в порядке, и Денис, нахмурившись, снова уткнулся в компьютер.
– Ну, есть или нет? – настойчивее переспросила Катя.
– Говори, – разрешил Денис.
– Давай завтра вернемся.
Денис сел вполоборота и, не глядя на Катю, побарабанил пальцами по краю стола. Он всегда так делал, когда нужно было принять скорое и важное решение: зрительный контакт с собеседником не поддерживал, но показывал каким-то движением работу мысли.
– А зачем?
А Катя и сама не знала толком. Поторопилась, не подумала, захотела легких денег. Ну что, в самом-то деле, произошло? Люди и не такое продают. Иногда и от фамильных драгоценностей избавляются, и от целых библиотек, и от коллекций, которые собирались годами.
– Просто как-то быстро все случилось, – попробовала объяснить она. – Мы даже толком не рассмотрели этот платок. Не подумали о том, откуда он мог взяться, понимаешь?
– Мы нашли его за стенкой шкафа. Он взялся именно оттуда, – вставил Денис.
– Не делай из меня дуру, пожалуйста, – расстроенно уронила плечи Катя. – Я не об этом.
– Я понимаю, о чем ты. Но, Кать. Идти обратно, чтобы… что?
– Чтобы забрать то, чем мы распорядились неправильно. Это не наше.
– А чье? – развернулся в Катину сторону Денис. – И что ты будешь делать с этой тряпкой? Под стекло положишь? Снова спрячешь в шкафу?
Кате стало обидно. Так обидно, что она, пожалуй, впервые за все время, что они были вместе, решила намертво отстоять свою точку зрения. Чтобы совсем без вариантов.
– Завтра я поеду на Арбат, – не терпящим возражений тоном заявила она. – А ты, знаешь… А я поеду, и все тут.
Она вышла из комнаты и припечатала дверь с немного бóльшим усилием, чем всегда. Ушла на кухню и с тоской посмотрела на горку натертого сыра в мисочке, которую еще не придумала, куда приспособить.