Страница 21 из 25
Денис же мрачно вернулся к работе, но понял, что небольшой перерыв ему не повредит. Он вынул из рюкзака забытую кем-то из новосельных гостей пачку сигарет, приоткрыл окно и закурил.
Черт, а ведь им сейчас так нужны деньги! Он эти несчастные двадцать тысяч уже мысленно распределил на новую компьютерную игру, один давний долг и небольшой подарок Кате, который присмотрел в интернете.
– Ну, и оставайся теперь без подарка, – с досадой проговорил он. – Блин, ну вот как так, а? Как так?
Наташа почти заснула в обнимку с пледом. Угол старого дивана, давно превратившийся в теплое удобное гнездо, она не покидала целый вечер. Остальная часть дивана подобной чести не удостаивалась никогда.
Это были ее первые выходные после двух трудных недель работы в качестве консультанта во время расследования одного очень запутанного уголовного преступления ‒ молодая мать исчезла из дома, бросив горячо любимую дочь и симпатичного мужа, который пылинки сдувал со своих «девчонок». В полицию обратился именно он и сразу же попал под подозрение, потому что, а кто же еще, кроме него? За две недели напряженной работы полиция сумела расколоть его алиби на мельчайшие частицы, которые совершенно не подходили друг к другу.
Как выяснилось, молодой муж и отец решил расправиться со своей женой из-за того, что она не захотела продать фамильную реликвию в виде аметистовой броши, некогда принадлежавшей кому-то из рода Меншиковых. Деньги, полученные за брошь, покрыли бы большие долги, в которые влез глава семейства, но его супруга была категорически против такого плана. Время шло, долги росли, и в один прекрасный момент мужчина придушил жену и после ее смерти выставил брошь на продажу. Не сделай он этого, то, возможно, полиция и поверила бы в его горестные вздохи по поводу ранней смерти любимой.
Именно Наташа, будучи приглашенным консультантом, заострила внимание следователя на пустом футляре из-под драгоценности, после чего все и завертелось. Позже, перебирая в памяти случившееся, она в который раз удивилась тому, насколько удивительно могут сложиться все обстоятельства. Просто тот самый следователь был ее давним знакомым, который однажды обратился к ней с вопросом, касающимся музейной редкости, а потом все чаще принялся звонить ей с подобными просьбами. Закончилось все тем, что она стала приглашенным экспертом в следственном отделе одного из московских ОВД, и если истоки преступления уводили в прошлое, то о ней вспоминали в первую очередь.
Вообще-то Наташа с детства грезила об археологических раскопках, но после школы передумала и поступила на исторический факультет, а потом и вовсе уехала на долгие двадцать лет в Великобританию, поближе к старинным развалинам и королевским дворцам, которыми всерьез увлеклась во время учебы в университете. В Лондоне она работала в основном в музейных архивах, внимательно изучая старинные летописи в поисках чего-то еще не открытого или упущенного коллегами-предшественниками, но не упускала случая понаблюдать за работой реставраторов, считая их величайшими мастерами нашего времени. Но в какой-то момент она вдруг заскучала по родине и вернулась в Москву, оставив в туманном Альбионе множество друзей и самые приятные воспоминания.
Телефонный звонок прозвучал неожиданно и напугал Наташу. Она дернулась и посмотрела на часы. Половина первого ночи. В такое время так нагло могут вести себя только свои.
– Не спишь, – констатировал Мигунов, услышав ее голос. – Я так и знал.
– Михаил Иванович, а вдруг я не одна? – Наташа запуталась в пледе и, пытаясь встать с дивана, чуть не упала.
– Правда? Не одна? – насмешливо спросил Мигунов. – И как его имя?
На Мигунова она не обижалась. Он всегда прикалывал ее, с самого первого дня их знакомства, случившегося на приеме в посольстве Австрии, куда обоих занесло на рождественский прием. С тех пор минуло уже много лет, но, даже переехав в Великобританию, Наташа не переставала общаться с приятелем. Они понимали друг друга без лишних объяснений, всегда находили время друг для друга, и ничего романтического в этих отношениях не было. Только светлая дружба и тонна уважения друг к другу. Впрочем, Михаил Иванович позволял себе некоторые иронические замечания в отношении именно личной жизни Наташи.
– Ты замуж из принципа не хочешь? – спросил он ее как-то.
– Да не складывается, Михаил Иванович.
– Прекрасно тебя понимаю.
Услышав его голос в трубке, Наташа с тревогой отметила, что говорил Мигунов с каждым разом все тише и с большей натугой. Она была в курсе его заболевания и всякий раз, когда они созванивались или виделись, боялась увидеть на нем необратимые следы недуга. Вот и сейчас она напряглась, боясь услышать плохие новости или, не дай бог, прощальную речь своего старшего друга.
– Что-то случилось? – с подозрением спросила она.
– Почему это? – делано удивился Мигунов.
– Да просто время позднее для праздных разговоров.
– Не совсем праздных, душа моя. Нужен твой совет. Ты действительно не занята или просто очень хорошо воспитана?
– Свободна.
– Тогда я заеду ненадолго.
К такому Наташа была не готова. Что за спешка? Или и в самом деле произошло нечто серьезное и потому он так настраивает на личной встрече?
– Ну… заезжайте, – разрешила она.
Мигунов появился на пороге через полчаса. Сунул Наташе в руки букет сирени, повесил в коридоре плащ и остановился, потянув носом воздух.
– Кофе пахнет.
– Вам не надо бы кофе в такое время, – сказала Наташа. – Но если очень хочется, то смотрите сами.
– Я не сказал, что хочу кофе ‒ я заметил аромат, – наставительно поднял указательный палец Мигунов. – Чувствуешь разницу? Куда идти ‒ в комнату?
– Куда хотите, – ответила Наташа, обнимая крепкие ветки с душистыми цветами. – Где вы взяли такую красоту?
– Немного подровнял кусты возле твоего подъезда, – небрежно ответил Мигунов.
– Блин, да у нас же там камеры! Эти кусты охраняет злобная тетка с первого этажа. Мне конец, – рассмеялась Наташа.
– Плевать на тетку. На камерах тебя не было, они засняли только меня. Ой, да ладно тебе. Больно нужен я здесь кому-то.
– Надеюсь, обойдется, – улыбнулась Наташа. – Не разувайтесь, не надо.
– Вот на этом спасибо. Мне бы местечко, где свет хороший, и оптику для увеличения, – попросил Мигунов. – Это ведь в комнате? Просто давно у тебя не был.
– Ну, а где еще? Да что случилось-то?
Проходя мимо, Мигунов на мгновение положил руку на ее плечо и слегка сжал пальцы. Жест, который не требует звукового оформления, был похож на извинение и благодарность за то, что Михаила Ивановича приняли в этом доме.
Наташа поставила в ванну таз с водой и опустила в нее сирень.
– Там, рядом с диваном, столик, на нем лампа, а лупа, кажется, тоже была там! – крикнула она в коридор.
– Все нашел уже! – донесся из комнаты голос Мигунова. – Иди сюда.
И Наташа поспешила к нему.
Устало прикрыв глаза, Мигунов пересел из-за стола на диван, оставив Наташу рассматривать носовой платок, который ему принес Эдик.
– Несомненно, что ему не одна сотня лет. Для меня очевидно, что вещица-то заморская, – заключила Наташа. – Вы рассмотрели жемчужины? Здесь не только речной, но и морской жемчуг, оба вида идут вперемешку, но все они отличного качества. Платок принадлежал человеку небедному, богатого сословия. Ну, либо тому, кто был приближен к знати. Например, фрейлине какой-нибудь. Но это навскидку, Михаил Иванович.
Мигунов устало прикрыл глаза, но слушал Наташу очень внимательно.
– А у вас какие мысли? – спросила наконец она, оторвавшись от осмотра. – Если приехали ко мне посреди ночи, значит, жить без меня не можете. Что за срочное дело?
– Потому что я просто уверен в том, что ко мне в руки попало настоящее сокровище. Не спрашивай, Наташ, я пока что не смогу аргументированно все объяснить, но нутром чую, что прав. Наш общий друг Эдик Кумарчи выкупил этот платок за сущие копейки у парочки молодых людей, а они, в свою очередь, случайно наткнулись на него после переезда в новую квартиру, которую купили в старом доме. Там и нашли в шкафу тайник. К платку прилагался обрывок газеты от тысяча девятьсот семнадцатого года. Вроде бы ничего не напутал. Эдику я сказал, что продам платок, и даже придумал несуществующего покупателя.