Малиновые облака

Весть о возвращении Семена Короткова быстро облетела деревню. Обсуждали и вид его, и выправку, но более всего гадали: отчего это Семен к соседям пошел, отчего не открывает дом свой заколоченный?..

Два дня жил Семен у соседей. И что бы ни делал, куда бы ни шел, о чем бы ни думал — все возвращался умом к неожиданной встрече в починке, стыдной своей ночевке там и еще более постыдному бегству. Он уже не осуждал, а оправдывал Алиму: «А ведь молодец баба, себя в обиду не дает. Вон она как меня…» И то слышится ему ласковый ее голос, то видится оживленное лицо, то блазнится теплый и сладкий запах женского тела… Или вдруг будто защекочет ухо нежное дыхание девочки и послышится тихий шепот: «…папа…» И так станет на душе — не пересказать даже!

Пожил Семен два дня, а на третий, никому ничего не сказав, подхватил чемодан и направился в Яшнур.

Как-то там все сложится, как будет?..

БЕЛОЕ СОЛНЦЕ

Перевод А. Спиридонова *

Как-то шел я Марий парком под вечер. Гляжу, женщина на скамейке сидит. Ну, сидит и сидит, мне-то что? А голова сама поворачивается — красивая женщина.

— Эй, молодой-симпатичный, сигаретой не угостишь? — голос хрипловатый, как говорят — «с песочком».

Какой я молодой, но подошел, протягиваю пачку. Ба! Вот так красавица?! Лицо дряблое, помятое, хоть и покрыто толстым слоем белил и румян. И что-то знакомое мне в нем привиделось.

— Куда спешишь? Садись, потолкуем…

Вижу, пальцы у нее подрагивают, движения резкие, нескоординированные. Похмелье, не иначе. И это вечером?! Да, здорово гульнула, видимо, если до сих пор колотит.

— Чего так смотришь? Подлечил бы лучше…

И тут будто ударило: да я же слышал когда-то эту капризную самоуверенность в голосе, эту жеманность в сочетании с наглостью. Точно! Слышал!

И вспомнилась мне та жуткая история, что произошла в нашей деревне лет пятнадцать назад…

Светлана была поздним и единственным ребенком в семье. Представьте теперь, как родители к ней относились. Не дай бог ветерок холодный дунет, солнце напечет головку — росла как тепличный цветок. Ни в чем отказу ей не было. И каковы результаты такого воспитания — всем понятно.

Рано вытянулась она, личиком расцвела. В шестом классе уже начала дружить с парнями — «ходить», как говорят в деревне. Телом вытянулась, но ум-то детский. Поймают ее на переменке старшеклассники и ну тискать за печкой. Она визжит, брыкается, выбегает вся красная, но счастливая, и долго еще отдышаться не может. Дальше поцелуи пошли. Да не за так — за конфетку ли, за билет в кино…

В то лето, когда окончила она восемь классов, в деревню студенческий отряд прибыл на строительство коровника. Света все вокруг них вертелась. Нравилось ей, что ребята постарше внимание на нее обращают, что знают много, разговаривают интересно, курят, на гитаре играют. А самое главное — новые это люди, совсем иные, чем деревенские парни. Почему бы не поучиться у них манерам, не перенять разговор?..

Один из студентов, Сашей его звали, смекнул, что к чему. Познакомился поближе, начал уму-разуму учить на свой манер. На танцы ее водил, в кино, на берег речки «соловья слушать». Мать с отцом и знать ничего не знали, поскольку Светлана выбила себе право спать летом в сенях.

Студенты построили коровник и уехали. И Светлана осталась одна. Нет, деревенские, конечно, крутились вокруг нее, но это было не то: в засаленной одежде, соляркой пахнет…

Как-то очень легко, если судить по тому, как в школе училась, поступила она в культпросветучилище. Научилась петь, плясать, выступать со сцены. Встретила в городе Сашу, но прошла мимо — другой появился, получше. Художник. Водил ее в ресторан, возил на дачу… Был он красив, с бород-: кой, усиками, подвижный и разговорчивый. А что красками иногда от него пахло, так ведь это не бензин — это запах искусства, к которому и она отношение имеет. Светлана была не прочь и замуж за него выйти, но он уехал куда-то, как оказалось, к жене, уехал вместе с картинами, которые с нее писал.

А вскоре и время пришло возвращаться в родные края с «корочками» культпросветработника. Устроилась худруком в Доме культуры в райцентре, да что-то не заладилось у нее — работать надо, а работать она не привыкла. Так и жила у родителей на шее…

Как раз в это время вернулся из армии Алексей Коротков, бывший одноклассник ее. Он и раньше на Свету поглядывал, да она не обращала внимания. Кому такой нужен: стеснительный, робкий, скажет что-нибудь и покраснеет, слова путного от него не добьешься. А ходит как? Голову опустит и идет — будто ищет что. Особенно не нравилась ей одна его забава. Вот идет он по санной дороге и пинает смерзшиеся конские катыши. Не просто пинает — гонит перед собой. Смотришь — и будто катятся перед ним сами собой десять-двенадцать черных мячиков, а ноги так и играют…

А сейчас каков?! Чудо-парень! Иначе и не скажешь. Будто подменили там, в армии, человека. Высокий, статный, с красивыми черными усиками, стоит крепко, глядит смело, так, что ни одна девушка взгляда не выдержит — смутится и отвернется.

Весной он вернулся. А летом я его уже со Светланой видел, в садике у сельской библиотеки.

Она сидела на скамейке, закинув ногу на ногу. Короткое платье, длинные, крепкие ноги, золотистые пышные волосы и загар почти такой же золотой. Солнце падает на книгу, рикошетом бьет в глаза, она жмурится, отворачивается, меняет положение ног, стараясь сесть поудобнее, но от страницы не отрывается. Азартно читает, вдохновенно, иногда поднимает голову и смотрит перед собой невидящими глазами, вся во власти развертывающегося перед мысленным взором сюжета. Не замечает даже, что Алексей подошел. А он травинкой щекочет шею девушке и еле сдерживается, чтобы не рассмеяться, глядя, как она хлопает ладонью, чтоб отогнать «муху».

— Всегда ты так… На самом интересном месте, — обижается Светлана, заметив его, наконец.

Он садится рядом, обхватывая ее за плечи.

— Что читаешь? Опять про любовь? — смеется.

— Ты знаешь, — горячо начинает она, — один молодой человек полюбил девушку… — Тут же морщит нос и передергивает плечами: — Фу, бензином от тебя несет… А девушка красивая-красивая…

— Как ты!

— Да ну тебя! И очень богатая. А он бедный. И родители отдают ее замуж за старика. Молодой человек застрелился…

— Чего это он?

— Ничего ты не понимаешь! Это же любовь!

— Ну, ладно. А она-то что? Старика полюбила?

— В том-то и дело, что нет! Она ему рога наставляет, а он…

— Что за чепуху ты читаешь?

— Все тебе чепуха! Сам-то хоть одну книжку прочел?

— А как же! И сейчас из библиотеки иду. Видишь? Вот «Устройство комбайна СК-5», вот «Безопасность труда в сельском хозяйстве».

Светлана пожала плечами и вдруг засмеялась:

— Ой, «СК-5»! Читатель!..

— Некогда мне всякие глупости читать, — обиженно говорит Алексей.

— Да ты не сердись. Смешинка в рот попала…

— Вечером в кино пойдем?

— Если про любовь — пойдем! Про любовь я и пять раз согласна смотреть.

— Ну, до вечера!

— До вечера.

Светлана смотрит ему вослед, глубоко вздыхает и снова склоняется к книге. Там все другое: красивая любовь, чистое небо, бирюзовое море, мощные машины, элегантные люди, жгучие тайны, страстные поцелуи, ревность и измены…

Вечером Алексей со Светланой сидят в деревенском клубе. И там то же самое: герои гоняют на машинах, дерутся, лежат на пляже, целуются, пьют вино… Светлана давно уже там: в машине, у моря, это ее целуют, ее обнимают, ей дарят драгоценности. Голова ее на плече Алексея, рука сильно сжимает руку, горячее дыхание обжигает и кружит голову; она льнет к нему все теснее, не замечая этого и не чувствуя запаха бензина и солярки. А когда зажигается свет в зале, отстраняется и недоуменно смотрит на него, будто впервые видит.

На улице, когда Алексей провожает ее до дому, в темноте, все снова приходит к ней. И не береза качается — пальмы шумят, не соловей — цикады стрекочут, не собака — лев голос подает, не пруд туманом заволакивает округу — океан дышит. А вместо тусклых окон деревни видятся ей неоновые огни, небоскреб, где в ее апартаментах зеркальный бар, широкие кожаные диваны, атласные пуфы, розового мрамора ванна. И не Алексей рядом — а таинственный принц, который увезет ее далеко-далеко… Вот она садится к нему на колени…