Соломка и Зверь

— Ничего страшного, многие отреагировали не совсем адекватно. Мы понимаем.

Говорить о вчерашнем не хотелось. Существование инопланетян и трудности Племени остались где-то на задворках, потому что душу точили и изводили совсем другие сомнения. Невозможно взять на себя ответственность за вражду межу людьми и Племенем, но можно озадачиться собственной судьбой. Да, лучше думать об этом. И что мы имеем? А имеем мы навязчивые сомнения. Как человек может настолько легко забыть о своей ненависти и простить? Как, если только он не притворяется, чтобы добиться каких-то своих целей?

Но она поклялась себе, что будет верить.

— А я думаю, что-то не так, — он сел возле кровати на корточки и навалился на край локтями. — Давай разберёмся? Тебя испугала вчерашняя новость?

— Нет. Всё в порядке, правда. Не нужно меня допрашивать.

И чего может захотеть Гнат, если задумал в очередной раз посмеяться? Переспать и бросить? Разбить сердце влюблённой девчонке, отчаянно решившей поставить на карту всё?

Я ему верю, восклицал разум, но всё равно было не по себе. Верить не получалось, получалось только бояться провала.

Но бояться нельзя!

— Ты никуда не спешишь? — Соломка приподнялась и наклонилась к нему.

— Нет.

— Давай… Я хочу, чтобы ты…

Она не смогла сказать вслух, поэтому потянула его на себя и прошептала:

— Поцелуй меня.

Действительно, лучше сразу всё выяснить, тогда не будешь мучиться сомнениями. Сразу разберёмся, какие у него планы.

Гнат с охотой поддался, целуя её так крепко, что мышцы моментально расслабились и оставалось радоваться наличию под спиной опоры в виде кровати. Обнял, прижимая ладони к спине и Соломка таяла под его прикосновениями, непроизвольно прослеживая путь пальцев, аккуратно обследующих её вдоль позвоночника.

— Дальше. Продолжай!

Она задыхалась, судорожно цеплялась пальцами за его свитер в попытках его снять. Потом бросила, попыталась стянуть свою ночную рубашку, что естественно, не вышло из-за его объятий. Потом тоже бросила, раскинув руки по сторонам, не сумев выбрать, за что лучше хвататься.

Гнат тем временем отодвинулся, пристально смотря на всю эту суету.

— Что ты делаешь?

Соломка застыла с открытым ртом, не сразу сориентировавшись.

— Думаю, это и так понятно!

Он посмотрел внимательней, почти напористо, так, что пришлось отвернуться.

— Меланья, что случилось?

— Всё в порядке.

— Думаю, всё не в порядке.

— Думаю, мне лучше знать, как мои дела!

— Ты кричишь.

— Что?

— Ты на меня кричишь. Я не знаю, почему. Ты злишься, не знаю, почему. И ты не хочешь, чтобы я продолжал.

— Нет, хочу!

Он окончательно отодвинулся, убрал руки прочь и сел рядом.

— Мне немало лет, но я до сих пор понять не могу женщин. Во многом. Однако панику от влечения как-нибудь отличу. Расскажи, что произошло?

— Да ничего…

Соломка быстро перебрала события вчерашнего дня, пытаясь решить, какую причину своего странного поведения можно озвучить. ПМС? Ну да, как же! А чем объяснить это недоверие, которое неожиданно проникло в неё и мучает, не даёт толком вздохнуть? Как объяснить, кроме как сказать правду? Но правда обидит, ужасно его обидит, ведь он не заслужил. Она ему верит — и точка! И не оскорбит недоверием!

— Ничего не произошло, вернее, просто вчера был слишком плохой день. Но сейчас всё уже в порядке, — медленно, стараясь говорить как можно уверенней и с улыбкой, ответила Соломка.

Он молчал, но в ответ не улыбался. Просто сверлил её внимательным взглядом.

— Ладно, — через секунду встал. — Я иду на кухню готовить завтрак, а ты спускайся, как оденешься. Нужно поговорить — я должен уехать из Ленсуазы по делу и хотел бы позвать тебя с собой.

— Куда? — взвилась Соломка.

— Позже.

Оделась она, понятно дело, минуты за две и спустилась вниз. Завтрак был ещё не готов — яичница жарилась, чайник грелся, в общем, пришлось ждать ещё минут десять, потому что одновременно разговаривать и готовить Гнат отказался напрочь.

— Так куда мы едем? — спросила Соломка, почти дрожа от нетерпения, как только еда оказалась на столе.

— Смотреть одно место. Оценить размеры территории и насколько она подходит для размещения второго города Племени.

— Вы хотите организовать второй город? Разве у вас хватит населения?

— Не организовать, скорее переселиться.

— Переселиться?

— Ну, в общем, да, хотим. Решено, что Ленсуаза расположена слишком близко к столице, да и честно говоря, строилась на волне восторга после Освобождения, без особых планов. Только застолбить место, чтобы жить на свободе — и всё. Сейчас мы выберем место, где жить будет удобно именно нам.

— И такое место уже есть?

— Да. Земля частично выкуплена, частично свободна, но выкупим без проблем, потому что она в основном пустая, один лес. Там уже построено несколько домов, раньше ими использовались для отдыха, а теперь нужно тщательно изучить воздух, почву и воду. Работа простая, всё равно, что отдых на турбазе — закаты, свежий воздух, тишина. Отвлечёмся от последних событий. Успокоимся. Ну что, поедешь со мной?

— Да, конечно! Но… работа.

— Я отпросил тебя у Трои, она не против.

— Хорошо, спасибо. Значит, поеду.

Соломка хотела было уточнить, это безопасно на фоне последних событий? Но не стала. Думается, Гнат иначе бы не пригласил.

— Ладно, выезжаем послезавтра утром примерно на неделю.

Почему-то она решила, что поездка состоится немедленно и даже слегка расстроилась.

— Только послезавтра?

— Да.

— Долго, — вздохнула Соломка.

— Ничего, мы и тут найдём, чем заняться.

Она закашлялась, подавившись яичницей.

— У тебя есть любимое блюдо? — словно не заметив неловкости, поинтересовался Гнат.

— Блюдо?

— Ну, еда. Суши, пицца, экзотические тараканы или торт со взбитыми сливками.

— Нет.

— Что, ничего? — спросил он с преувеличенным удивлением, но на самом деле было ясно, что удивляться тут нечему.

— Я просто люблю хорошую еду… любую.

— Знаешь, когда… после освобождения был период, когда мы все просто набрасывались на новое. На еду, фильмы, прогулки на теплоходе. Как дикари. Это всё было таким новым, удивительным, как откровение — в мире, оказывается, есть и простые чудеса.

Соломка кивнула. Она могла понять, как это — вдруг узнать, что вокруг столько всего… хотя в отличие от Гната, она всегда знала, только доступа не имела по причине материальной нищеты.

— Я это к чему… Ты должна попробовать всё, чего ты раньше не пробовала. Предлагаю выбрать и начать вечером.

— Сегодня?

— Именно сегодня. Откладывать мы точно не станем.

Он так мягко говорил, так уверенно, но Соломка заколебалась. Отчего?

— Меланья, чего ты еще не пробовала из еды?

— Суши не пробовала, — пробормотала та. Вообще-то однажды мама купила в супермаркете прозрачную коробку с суши, но вряд ли их можно считать настоящими — вымоченный в уксусе рис и тонкая полоса начинки трехдневной давности вызывали скорее отвращение, чем интерес к изучению нового вкуса.

Задумавшись, Соломка не заметила, как Гнат потянулся вперёд и положил руку на её пальцы. И вздрогнула от неожиданности.

— Это я, — сказал он, не убирая руки, только крепче сжимая. — Ты что, меня боишься?

— Нет! Что ты! — чересчур жизнерадостно выкрикнула Соломка. — Не боюсь, конечно.

Вместо того чтобы успокоиться и расслабиться, он выглядел так же невесело.

— Ладно, мне пора идти. В обед позвоню.

Соломка кивнула, тоже не слишком оживлённо для влюбленной девушки. А когда дверь хлопнула, закрыла лицо руками и всё-таки расплакалась. Это было отвратительно, то, как она себя вела. Со стороны поглядеть — вообще ужас. Как можно любить мужчину так сильно, что каждую секунду напряжена до предела и сердце стучит, отдаваясь сладкими вспышками в каждой мышце, туманя голову, — и при этом говорить и делать такие гадости?