Соломка и Зверь

— Каких?

Он обнял её, осторожно прижимая к своему боку.

— Я обязательно всё расскажу, но позже. Пока лучше отдохни. Тебе нужно восстановиться.

И глаза как будто под гипнозом стали слипаться.

По приезду в Ленсуазу Соломку охватило такое тёплое чувство радости, как будто она вернулась домой. Здесь всё привычно и удобно, и не нужно быть настороже, или думать над каждым словом, над каждым действием. Можно просто быть собой.

На порог дома при звуке машины выскочила Троя и нетерпеливо переминалась на месте, пока Гнат провожал Соломку до двери — сам он, понятное дело, должен был отправиться к Тартуге.

Троя тут же обняла её, а потом заторопилась в дом, где с порога каждого входящего оглушали ароматы свежей сдобы.

— Ты, наверное, голодная, — тараторила Троя, наливая чай и переставляя ближе блюдо с плюшками. — Боже, что тут творилось, пока вас не было! Все на головах ходили. Я и за тебя, конечно, переживала, но ты была с Гнатом, поэтому несильно переживала. А сколько нервов из-за этого удара!

— И что было? — поинтересовалась Соломка. В голове пухлилась вата, несмотря на дорогу, проведенную с закрытыми глазами на плече Гната, она ничуть не выспалась и совсем не отдохнула.

— Ну, утреннее происшествие. Инцидент, как сказали по телеку в новостях. Один военный с ума сошел, стал нам грозить… В смысле, грозить по Ленсуазе шарахнуть ракетой и стереть Племя с лица земли. Ну, ты же знаешь?

— Да.

Также Соломка знала, что ничего не вышло и никакой атаки не было. Однако как именно происходило отступление, не знала.

— Так вот, какой-то дебил объявил нам… Племени ультиматум — какое-то секретное оружие потребовал, мол, или мы вас всех придавим и сами заберём, без спроса. Оказалось, это у него глюки, его уже сняли с должности и под суд отдали за самоуправство. Но вообще жутковато было, честно. Сетка эта над головой, будто из света, ну как она могла защитить? А потом взрывы, как фейерверк. Говорят, по нам запустили ракету, но к счастью, холостую. Хорошо, что всё закончилось. — Троя чуть не захлебывалась словами, что на неё вообще мало походило. Однако внутреннее опустошение не позволило Соломке разделить эмоциональную радость подруги. Сил не осталось, только усталость.

Даже факт, что этого дебилоида сняли с поста, на который, по сути, он вообще никогда не должен был попасть, не радовало.

— Ладно, ты устала, я понимаю, поэтому не буду забивать тебе голову ерундой. — Троя вздохнула, но, не сдержавшись, заулыбалась. Её глаза загадочно сверкали, а такое невозможно игнорировать.

— Знаешь, — сквозь вату удивилась Соломка. — Что-то ты больно весела для человека, на чей город собирались сбросить бомбу.

— Вот! — Троя вскочила со стула. — Ты сама спросила, поэтому отвечу — да, мы вчера поженились. Нет, никто не знал, никого не приглашали, а праздновать будем чуть позже. Ну как тебе новость? Ты рада?

— Что?!.. Я… рада, — выдавила Соломка, из состояния усталости мгновенно переместившись в состояние шока. — Но… как? Когда? Так быстро?

— Да вот так! Расписались в городе. Каспи говорит, когда он меня узнал, ну, то есть узнал во мне свою единственную, брак между нами уже был заключен. Что для племени этого достаточно, тем более, если Каспи объявил во всеуслышание, что я ему жена. Но так как я не из племени, мы поженились и по нашим гражданским законам. Нам дали свидетельство о браке!

— Поверить не могу.

Троя неожиданно успокоилась, только глаза лучились счастьем. А она, оказывается, красавица — такая: горячо любимая, уверенная в своих силах, в своём будущём.

— Тогда просто поздравь.

— Поздравляю, — искренне сказала Соломка.

В коридор тем временем без звонка ввалился кто-то огромный и неуклюжий. Хлопнул дверью и стал с грохотом топать в коридоре.

— Это я, — пробасил Антон, разуваясь и неловко распутывая намотанный на шею шарф.

Ритуал с чаепитием повторился точь-в-точь, только плюшки Антон употреблял куда в большем количестве, чем смогли употребить подруги.

— Ну что там? — нетерпеливо поинтересовалась Меланья. Антон уехал с Гнатом и скорее всего, осведомлен о происходящем в офисе Тартуги.

— Ну, что, сестру я увидел, с ней всё в порядке. Пока будем жить здесь, в Ленсуазе, и если ты не против, у тебя. Сестру подселили к какой-то женщине, но та не очень дружелюбна. Я вот постарался быстрее уйти, иначе, боюсь, меня бы укусили, а зубки у зверей ещё те.

— Конечно, живите у меня!

— А можно я пойду, раз у тебя теперь есть компания? — нетерпеливо переминаясь на диване, спросила Троя.

Только тогда Соломка догадалась припомнить, что после свадьбы у молодоженов обычно бывает медовый месяц. А подруга вместо этого торчит в чужом доме, а до этого неизвестно, сколько ждала возвращения героев из плена, плюшек вот напекла.

— Конечно. А Каспи где?

— Он был занят, как они все… но его недавно отпустили. Он звонил. Вопрос-то решен, Ленсуазе больше ничего не угрожает.

— И как решён вопрос? — пробормотал Антон, уставившись в чашку. — Вот вопрос в чём. Идиотов-то много.

— Троя, иди домой. Спасибо что встретила, а свадьбу вашу отметим ещё. Пусть вы спешили, но так легко не отделаетесь!

— Конечно! Я только за! Хочу шикарный праздник, но на природе, когда будет тепло.

Троя подскочила с дивана, оделась и поспешила за дверь. Не будь у Соломки Гната, она бы, пожалуй, обиделась скорости, с которой от неё сбежали. Но теперь она понимала… Да, очень даже хорошо понимала.

— Что за свадьба? — поинтересовался Антон, когда шаги убегающей подруги стихли.

— Троя. Она вышла замуж за мужчину из Племени.

— А, — без особого интереса прокомментировал Антон. — Кстати… Хотел уточнить, хотя язык не поворачивается, но думаю, лучше это сделать. Не пойми неправильно, это касается Гната. Так он?..

Однако уточнить Антон не смог — замялся и замолчал.

— Ну вот, — недовольно отвернулась Меланья. — Ты теперь тоже стал весь такой ранимый и нежный, слова не можешь выдавить. Давай, мучай меня дальше, сейчас я придумаю самое страшное, пока ты будешь жеманничать, как девица, боясь сказать правду.

У Антона раздулись ноздри.

— Он о тебе всё знает! — на одном дыхании выпалил он.

— То есть?

— Он знает, кем был твой отец.

Соломке стало неловко.

— Я в курсе.

Антон прищурился и стал молча её разглядывать.

— Правда, я знаю!

— Мне показалось, вы вместе.

— И это правда.

— Как такое может быть? Твой отец…

— Гнат ненавидел меня, когда встретил, это по счёту уже третья правда. Но теперь всё изменилось. Он очень… он злился на меня, потому что не мог простить, хотя понимал, что я ни в чём не виновата. И он сумел забыть. Простить.

— Да ну? Вот так просто взял и простил? Как? Самовнушением?!

Теперь, в устах другого человека, пусть даже скепсиса в голосе было не особо много, данное утверждение действительно звучало сомнительно. Так сильно ненавидел… готов был мучиться, только бы не замечать этой постыдной тяги, презирал её наследственность… и простил? Только потому, что испугался, что Меланья переспит с кем-то другим?

Она закрыла глаза рукой и вздохнула. Нужно или верить Зверю, или нет, а она уже вроде как решила верить, потому что иначе просто страшно подумать, что произойдёт… но как же сложно не замечать нестыковки. Она и сама думала — слишком легко остыл, так не бывает. Сколько не повторяй, что её вины в действиях отца нет, сердцу-то разум не указ. Где-то глубоко внутри она подспудно ждала, что Гнат передумает, откажется, скажет, пошутили и хватит, теперь каждый сам за себя, переспит и бросит, мол, использовал по назначению и тем самым снова указал на её место.

Хватит!

— Извини, — Антон действительно выглядел раскаивающимся. — Просто ты мне не чужая, ты мне уже как сестра, мы через одно и то же болото прошли. Не хочется давать тебя в обиду. Я долго думал, говорить или нет. Но лучше знать правду… раньше, чтобы самим сделать выбор. С нашими родителями нам не дали узнать правду — и вот что вышло.