Страница 35 из 63
– К сожалению, «Вселенную S.T.A.L.K.E.R.» Георгий Петрович не застал, – сыронизировала Мила. – Конечно, он читал Герберта Уэллса, поскольку в СССР его романы пользовались огромным успехом, но нужно помнить, что Манычев прежде всего филолог; в записках он упоминает об изысканиях в этой области. Учёный обнаружил, что в Германии существуют люди с фамилией Морлок, состоящей из слогов «mor» – тёмный, грязный и «locke» – прядь, локон. Отсюда возможный перевод – «грязноволосый». Сам исследователь считал, что в случае с Петербургом больше подходят другие немецкие слова: «moor» – болото – и «lockern» – рыхлить, то есть «рыхлители болот». Поскольку он был первооткрывателем подземного мира с неизвестными науке существами, он имел право называть их по своему усмотрению. Обратите внимание на порядок, в котором содержатся основные коридоры: это говорит о том, что морлоки следят за состоянием переходов. В наше время для осуществления своих целей они используют гигантскую сеть городских подземных коммуникаций.
– Чё же они не нападают на нас? – поинтересовался Лёха. – Мы же на их территории?
– Георгий Петрович предполагал, что морлоки боятся людей и не хотят, чтобы те устроили на них охоту и разрушили естественную среду обитания. Сегодня вы стали свидетелями того, что катакомбы имеют мощные средства воздействия на человека, помимо прямого нападения. Но мы всегда должны помнить, что великий учёный исчез безвозвратно, хотя и знал больше нашего об этих местах. Он был уверен, что существует вид плотоядных морлоков, которые не ограничиваются мясом собачек или уловом рыб-слепоглазок, и называл его Голем. В классификации Манычева Голем – самый опасный охотник подземелья, поэтому мы должны держаться вместе и ничего не предпринимать без моей команды.
– Да-да, слышали, – отмахнулся непоседливый экскурсант. – Или не видать нам Кольца Всевластья как своих ушей.
Группа подошла к ещё одной стальной двери в стене основного коридора. За нею находилось просторное помещение, при ближайшем рассмотрении оказавшееся подвалом.
– Привал! – объявила Мила, включила свет, и все с удовольствием приземлились на самые настоящие диваны – не такие комфортные, как в офисе «Белого квадрата», но всё же. В соседней секции обнаружился небольшой туалет с умывальником. Нашлось даже несколько розеток, от которых можно было подзарядить мобильные телефоны, впрочем, бесполезные под землёй. Встреча с цивилизацией ободрила народ, поскольку движение в непроглядной темноте оказывало психологическое давление на каждого участника экспедиции. Крымов задержался возле умывальника и, глядя на своё отражение в зеркале, поведал диктофону последние новости.
Выпили кофе, Дина с Лёхой закурили, а гид продолжила рассказ:
– Как ни удивительно, только здесь туннели имеют выход в подвал жилого дома. Сейчас мы находимся по адресу Английский проспект, три; до революции он назывался доходный дом Веретенниковой. Совершенно точно установлено, что в этом доме ещё до приобретения сильного влияния на семью Николая Второго жил Григорий Распутин. К сожалению, Манычев не нашёл достоверных документов о связи Распутина и старообрядцев, но выдвинул две версии необычного совпадения: первая – старообрядцы пытались тайно договориться с Распутиным о помощи в каких-то делах, а вторая – Распутин узнал о существовании подземных ходов и хотел обеспечить пути к отступлению, поскольку знал о наружном наблюдении за своей персоной.
– Выходит, Распутин подозревал, что его могут убить враги? – спросила Дина, допивая кофе.
– Дело в том, что Пётр Аркадьевич Столыпин, будучи в должности премьер-министра, недолюбливал «старца» с сомнительным прошлым, вмешивающегося не в свои дела; единственной его заслугой можно считать редкое умение своим присутствием снимать боли царевича Алексея во время приступов гемофилии. После убийства Столыпина его дело продолжил министр Внутренних Дел Империи Александр Александрович Макаров: наружное наблюдение за Распутиным продолжалось, но, как известно, не уберегло его от насильственной смерти. …Надеюсь, что все хорошо отдохнули, поскольку в этот раз нам предстоит ещё одно непростое, но любопытное испытание.
– Рау-Рау-Распутин! – напел Лёха старый шлягер и хохотнул.
Дмитрий поднялся с некоторой неохотой, хотя любопытство продолжало подталкивать его вперёд; он чувствовал, что местного материала для новой книги будет предостаточно, и эта мысль его возбуждала.
Через какое-то время стало ясно, что туннель идёт под уклон.
– Конечная цель нашего путешествия – Матисов остров, или Сумасшедший дом, поэтому не удивляйтесь, что мы спускаемся. Под ложем реки Пряжки потолок заметно опустится, несколько метров придётся пройти, пригнув голову. А сейчас мы добрались, пожалуй, до самого впечатляющего и сурового аттракциона Подземелья морлоков.
– Мы же вроде справились с предыдущими испытаниями? – робко улыбнулась Дина.
– Напугайте меня как следует! – скоморошничал Лёха.
Макс посмотрел на Дмитрия и ничего не сказал, а у Крымова в голове пронеслась мысль, что «предыдущие испытания» тоже были не для мальчиков и девочек.
– Туда! – скомандовала Мила, и группа вошла в настоящие каменные палаты. Ровный пол был выложен чёрными плитами, а стены – светлыми, сводчатый потолок поддерживали восемь невысоких полуколонн, образуя равноугольный крест. Посередине зала стоял открытый колодец – то есть кольцо из камней, в котором поблёскивала вода, а вдоль правой и левой стены тянулись длинные скамьи.
– Сейчас мы находимся в одном из самых значимых помещений туннеля. Георгий Петрович Манычев предполагал, что это место раньше использовалось, как баптистерий, или крестильня. Что-то вроде подпольной часовни. Основные службы старообрядцы проводили, конечно, в молельных домах, но тайно крестили своих единомышленников именно здесь. Главная особенность, которую подметил учёный, состояла вовсе не в отправлении обрядов. Вы видите скамьи возле стен: здесь пугают чужаков видениями.
– Мы ведь уже видели, как привидения проходят сквозь нас, – с сомнением в голосе произнёс Крымов.
– Думаю, тут вы встретите призраков, которые живут внутри нас, – откликнулась Мила.
– Что-то они не торопятся, – заметил Лёха.
Гид сделала внушительную паузу, а затем предупредила:
– Действуем строго по плану, никакой самодеятельности, потому что вы испытаете сильнейший удар по психике. Нас немного, поэтому сядьте, пожалуйста, на скамью у правой стены и закройте глаза. У вас появятся видения, скорее всего неприятные, но, как только я замечу, что кто-то из вас закричит или заплачет, я тотчас его разбужу.
– Закричит или заплачет? – переспросил Макс. – Надеюсь, нас не будут бить током?
– Нет, – покачала головой Мила, – вас будут бить эмоциями.
– «Битва экстрасексов», – не удержался Лёха.
– Снимите каски и положите их рядом, свет выключать не нужно.
Дмитрий сел вместе со своими спутниками на жёсткую каменную скамью и слегка откинулся на спинку. Он думал, что с ними произойдёт фокус, похожий на ощущения в Комнате страха, и приготовился силой духа противостоять воздействию извне, однако довольно быстро почувствовал, что его одолевает необоримая дремота…
В жаркий летний день он брёл по песчаному берегу, поросшему соснами и редкой травой, а неподалёку в воде плескались чьи-то детишки. Он услышал своё имя и, обернувшись, увидел Аллу в закрытом купальнике, махавшую ему рукой. Под большим пляжным зонтиком, к своему удивлению, он обнаружил целую компанию: Аллу, своих родителей и невесть откуда взявшуюся Милу. Он хотел спросить своих, откуда они все знают девушку-гида, но в это мгновение на пляж наползла туча и сверкнула молния.
– Там дети! – крикнула Алла. – Молния убьёт их! – и заторопилась к воде.
– Подождите, я возьму лодку! – отозвался Крымов, но она его не слышала.
Тогда он добежал до лодки, что качалась в воде у берега, привязанная к дощатому причалу, и забрался в неё. Бросив последний взгляд на пляж, Дмитрий увидел, что он совершенно пуст. Родители, Алла и Мила брели по пояс в неспокойной воде и звали к себе детишек, продолжавших резвиться на резиновых уточках и надувных матрасах, а молнии уже вовсю сверкали на чёрном небосклоне. И тут Дмитрий вдруг осознал, что у него нет вёсел. Очередная молния ударила ещё ближе и ослепила его; он стал судорожно грести руками, но лодка еле двигалась. Удар! И там, где только что плескались дети, – лишь гладкие волны и бесформенные чёрные предметы. Не было видно ни Аллы, ни родителей. Он заметил протянутую к нему из воды белую руку и каштановые волосы, распустившиеся в воде, словно водоросли.