Хроники Колыбели

— Знаешь, дочка, когда я предполагаю, что мой друг заболел, то я просто спрашиваю его об этом.

— Я бы так и поступила, если бы в этом был смысл. Если это действительно Артемус, правды он не скажет.

— Думаешь?

— А ты бы мне сказал?

Он поперхнулся и закашлялся. Я вскочила.

— Ну что ты?

— Ну и вопросы ты задаешь, — он похлопал себя по груди. — Ну хорошо, расскажи мне все с самого начала…

— С начала, — я вздохнула и легла обратно. — Мафусаил, — осторожно спросила я, — а ты что-нибудь знаешь про вдову Бетанкура?

Он удивился, но охотно ответил:

— Вкусная вдова, странная дамочка. В девичестве была Петтихью — думаю, родственница этого самого доктора.

Я кивнула.

— Внучка. А что в ней странного?

— Не люблю людей, которые мило улыбаются и при этом молчат, — серьезно сказал Мафусаил. — Я им не доверяю. Бьешь — так бей. А это мерзость.

— А что она убила мужа, это правда?

Мне все меньше и меньше нравились заказчики Гаррета. Конечно, к вору никогда не обращаются порядочные люди… если не считать Хранителей. Но мужеубийца и мальчишка, который смог обаять самого Гаррета — ни в какие ворота. Тем более, когда одновременно.

— Люди говорят, — уклонился от прямого ответа Мафусаил, — но на чужой роток — сама знаешь. А если правда, то скорее — вышла замуж госпожа Петтихью за смертельно больного уже человека.

Еще интересней!

— Так что, Бетанкур тоже был чем-то болен?

— А то ты не знаешь? — удивленно посмотрел на меня Мафусаил. — У них почти все мужчины в роду что-то с кровью имеют нехорошее… оттого мадам Бетанкур и без наследника. Дама она еще молодая, красивая, выйдет замуж да родит. Нехорошая она, Энни, от нее подальше держись. Слишком уж она хорошо рассчитала, что по мужской линии у Бетанкуров наследников нет, да и вышла замуж почти под мужнину кончину. Стало быть, вдова все и унаследовала…

— А про дом Изена ты что-нибудь знаешь?

— У Изена был дом? — удивился Мафусаил. — Хотя… вроде бы шли разговоры. Но я не знаю, его это дом или нет, только привезли его в Колыбель как раз оттуда, и убийство, как говорили, случилось тоже там, но ведь ничего и никого так и не нашли.

— Гаррет, — сказала я, — получил заказ вытащить из Колыбели записи Петтихью. От вдовы, она уже не в первый раз приходила, от Хранителей. А еще от Дикки Изена.

Мафусаил засмеялся.

— Гаррету мадам не опасна.

— Гаррету Дикки опасен, — буркнула я. — Он аж весь извертелся — Дикки то, Дикки это. Если бы я его не знала, то мне бы такое в голову взбрело. А этот Дикки предложил ему в оплату дом. Мы туда пошли… Гаррет повел меня, хотел похвастаться. А там призрак.

Я схватила его руку.

— Не бывает призраков, — Мафусаил ласково на меня поглядел. — В домах простых людей не бывает. Сама знаешь.

— Я видела, — уперлась я. — И Гаррет тоже. Может, кто специально нас напугать решил? Да та же вдова Бетанкур?

— Она простой человек, Энни.

— Могла кого нанять!

— Могла бы, так она давно всю торговлю в Городе забрала бы себе, — объяснил Мафусаил. — Не любят простые люди лишний раз с этим дело иметь. Она бы и к Гаррету не пошла, только с Колыбелью иначе — ядами да ножиком — не справиться.

Я нахмурилась.

— А если так беспокоишься за Артемуса, то пойди, да посмотри на него. Я постараюсь поискать информацию и о нарколепсии и об этой бессоннице, вот и сравнишь.

— Может, заодно поспрашиваешь про Изена? Хочу понять, чем он привлек обаяшку-Гаррета…

Я поднялась, поцеловала его ладонь и нежно обняла Мафусаила.

— Спасибо тебе, — еле слышно прошептала. — Что бы я без тебя делала?

— Да теперь уж и не знаю, — отшутился он.

* * *

Дверь в старый, но добротный каменный дом поддалась с трудом. Широкими шагами, перескакивая через ступеньки, я поднялась на третий этаж, игнорируя скрип хлипких перил и чье-то бормотание за дверьми.

— Артемус! — мои слова эхом разнеслись по пустому подъезду. — Открой, я знаю, что ты тут.

Кричать не стоило, особенно ранним утром в выходной день, но мне было страшно.

Мрачные мысли, развеянные разговором с Мафусаилом, вернулись, стоило мне попасть на улицу. Выпал снег, прикрыв собой серую и пока еще безжизненную землю, и похолодало — обычное дело ранней весной. Ноги несколько раз скользили по обледеневшей мостовой, я падала, и приглушенная ругань казалась слишком громкой на фоне тишины.

Пробраться в цитадель Хранителей теперь, когда я перестала быть там желанной гостьей, оказалось невозможно. Охранник хоть и вышел навстречу, но впускать меня отказался. И звать Артемуса тоже.

После пяти минут бесполезных уговоров я, не стесняясь в выражениях, рассказала все, что о нем думаю, за что чуть не получила мечом, мгновенно вынутым из новеньких ножен. Подавив злость, в который раз за сутки, и хлопнув рукой себя по голове за глупость, я направила поиск на Захариуса — бывшего послушника Орланда, который в прошлом году присматривал за мной. Мы остались в хороших приятельских отношениях, так что я не увидела ничего зазорного в том, чтобы попросить его о маленькой просьбе. Он-то мне и сказал, что Артемуса не видели уже сутки.

Я обошла все места, куда мы ходили вдвоем, и даже зашла в единственный трактир, который он признавал — к Смегг, где меня с некоторых пор не привечали. Мрачное спокойствие перерастало в панику — куда он мог пропасть? Было пусто и в круглосуточной библиотеке Хаммеритов, и в обычной городской. Я моталась по Городу, безнадежно выискивая знакомую фигуру. И нигде не находила.

А непогода меж тем усиливалась, ветер презрительно швырял мокрый снег в лицо и смеялся надо мной звонким свистом в узких промежутках меж домов.

Надо было остановиться, успокоиться и перестать истерить на ровном месте, но я бегала, как заведенная, от одного места к другому и так по кругу, как больная вертячкой овца.

И только когда небо, укрытое тучами, посерело и побледнело, я вспомнила, как однажды Артемус ненадолго впустил к себе в квартиру Гаррета — тот тогда как раз вернулся от Язычников с Чашей Желания.

Гаррет был немного недоволен, что его бесцеремонно растормошили, но, заметив мое невменяемое состояние, благоразумно придержал при себе свое мнение и послушно назвал адрес — улица Чеканщиков, девятнадцать, Старый квартал…

— Арте…

За дверью завозились, загремели ключами, и вскоре она приоткрылась.

— Что случилось?

Ослепив меня свечой, он тихо выругался и убрал ее.

— Извини, Энни. Здравствуй.

— Я думала, что никогда тебя не найду…

Я медленно выдохнула, смотря на него во все глаза, но свет от убранной подальше свечи больше мешал, чем помогал что-то увидеть.

Забравшийся в разбитое окно ветер задорно дунул, погасив огонь.

— Ну вот… иди сюда, — прошептал он.

Он осторожно поймал меня за руку и повел внутрь.

— Зачем ты пришла?

— Я искала тебя, — с обидой ответила я. — Часа четыре, не меньше.

— Тихо… здесь порог, осторожнее. Так, и зачем искала?

— Ну…

— Вытяни руки, здесь шкаф неудобно стоит, можешь удариться.

— Я хотела тебя увидеть. Ни зачем, просто так. Но…

— Осторожно, говорю же, шкаф… — В голосе Артемуса слышалось раздражение. — Но — что?

— Но ваш охранник смотрел на меня слишком сочувственно, — соврала я. — И отказался звать тебя, уж не говорю о том, чтобы пропустить внутрь. И я подумала, что с тобо…

Я потрясенно замолчала.

Весь пол просторной гостиной был уставлен книгами.

— Со мной что-то случилось?

Артемус наконец вышел на свет, и у меня упало сердце. Посеревшая кожа, осунувшееся лицо, резко очерченные морщины вокруг рта и темные круги под покрасневшими глазами. Выглядел он ужасно.

— Это очевидно, — с трудом произнесла я.

Он непонимающе посмотрел на меня.

— Что ты пытаешься найти в этих книгах, Артемус?

Он передернул плечами.

— Упоминание одной болезни. Проходи сюда, к камину.