Страница 80 из 97
Сближение, скоротечный огневой контакт и поспешный отход занявшие всего пятнадцать минут, стоили ему никак не менее трех лет жизни, если не больше. Во всяком случае, он был уверен, что седины в бороде и волосах изрядно прибавилось. Уж если засеребрились виски у молодого отставного лейтенанта, мертвой хваткой вцепившегося в штурвал и то и дело бросающего нервный взгляд на пробоину, образовавшуюся в боевой рубке от прошившего ее насквозь 57-мм снаряда, то что было говорить о нем, старике, к тому же несущем куда большую ответственность нежели Бурхановский. Случись что с ним, и все доверившиеся ему люди могли окончить жизнь за решеткой, а то и на каторге. И это в лучшем случае! Про семью же даже не хотелось думать — вряд ли супруга смогла бы перенести очередную новость о его возможной гибели.
Закрыв глаза, он протяжно выдохнул и принялся по секундам раскладывать в своем сознании произошедшее буквально только что событие. Вот, разогнавшийся до 14 узлов и все еще наращивающий темп "Полярный лис" начал пристрелку из носового орудия. Вот впереди встает фонтан от 120-мм снаряда с броненосца, пытающегося оградить свои минные крейсера от кусачего противника. Вот бак вспыхивает искрами и двое номеров расчета носового орудия валятся на палубу посеченные осколками, что незамедлительно сказывается на скорости стрельбы. Еще спустя полминуты точно такие же искры бьют уже ему прямо в лицо, которое к тому же обдает чем-то липким и теплым. И запах! Смесь сгоревшей стали, пороховых газов, железа и фекалий. Эта сногсшибательная вонь мгновенно заполнила собой всю боевую рубку "Полярного лиса" отчего желудок начало выворачивать наизнанку. Впрочем, плохо было не ему одному. Находившийся тут же Бурхановский уже вовсю освобождал свой желудок от завтрака, добавляя к царившей вокруг вони новые оттенки. Но винить молодого человека было не за что. Иениш и сам не знал, смог бы он в конечном итоге сдержаться, если бы и его так же, с ног до головы, обдало останками рулевого, буквально разорванного на части прямым попаданием малокалиберного снаряда. Это уже после пришло понимание, что теплая и липкая субстанция, что покрыла его правый бок и причиняла некоторый дискомфорт, некогда также была частью организма погибшего матроса. Но сейчас ситуация требовала от него воспринимать все окружающее, как надлежит капитану ведущего бой корабля, а не как человеку, которому не были чужды обычные человеческие же слабости. Именно поэтому Бурхановский был поставлен к штурвалу по причине отсутствия в рубке других кандидатур. Причем, поставлен не руками, а отданной командирским, не терпящим неповиновения, голосом командой. По этой же причине он вскоре обнаружил себя стоящим на месте наводчика бакового орудия, чей расчет вновь уменьшился в силу очередного попадания в его минный крейсер. Взять людей для орудия было попросту неоткуда, а оставшийся в рубке Бурхановский и сам знал, как следует действовать. Не зря же он делился со своим старшим офицером пришедшими в голову мыслями, пока они сближались с противником.
Тот, кто годами учил стрелять других и сам умел положить снаряд куда надо, а не куда Бог даст. Вот крохотная черточка вражеского корабля появляется в прицеле и начинает потихоньку увеличиваться в размерах. Где-то на грани слышимости клацает замок орудия и слышится привычное "Товсь!".
Выстрел. Пара секунд ожиданий и поднявшийся фонтан воды дает понять, что прицел взят слишком низко.
Шебуршание за спиной заканчивающееся очередным клацаньем замка орудия и хриплым — Товсь!
Выстрел.
—
—
— Товсь! — громом звучит в ушах.
Выстрел.
—
— Товсь!
Выстрел.
—
— Товсь!
Выстрел.
—
— Товсь!
Выстрел.
—
— Товсь!
Выстрел.
—
— Товсь!
Выстрел.
—
— Товсь!
Выстрел. Под ногами вздрагивает палуба, и цель мгновенно пропадает из прицела.
—
Выстрел.
— Товсь!
— Товсь!
Выстрел.
— Товсь!
Выстрел.
— Товсь.
Выстрел.
— Товсь.
Выстрел.
—
— Товсь.
Выстрел.
— Товсь.
Выстрел.
— Товсь.
Выстрел.
— Вашбродь, Виктор Христианович, вернитесь в рубку. Мы тут уж как-нибудь сами.
—