Четвертое крыло (ЛП)

"Вайолет?" спросила Рианнон, подавшись вперед.

"Ты младшая дочь генерала Сорренгайл". Его голос глубок и обвинителен.

"Ты сын Фена Риорсона", — отвечаю я, уверенность от этого откровения оседает в моих костях. Я поднимаю подбородок и изо всех сил напрягаю все мышцы своего тела, чтобы не задрожать.

Он убьет тебя, как только узнает, кто ты. Слова Миры отражаются от моего черепа, и страх застревает у меня в горле. Он собирается бросить меня через край. Он подхватит меня и сбросит прямо с этой башни. У меня никогда не будет возможности даже подойти к парапету. Я умру именно такой, какой меня всегда называла моя мать — слабой.

Ксаден глубоко вдыхает, и мускулы на его челюсти напрягаются один раз. Дважды. "Твоя мать схватила моего отца и следила за его казнью".

Подожди. Как будто у него есть единственное право ненавидеть здесь? Ярость прокатывается по моим венам. "Твой отец убил моего старшего брата. Похоже, мы квиты".

"Едва ли". Его пристальный взгляд пробегает по мне, словно он запоминает каждую деталь или ищет любую слабость. "Твоя сестра — наездница. Думаю, этим объясняется кожаная одежда".

"Думаю, да". Я выдерживаю его взгляд, как будто победа в этом соревновании взглядов обеспечит мне вход в квадрант, а не пересечение парапета позади него. В любом случае, я перейду. Мира не собирается терять обоих своих братьев и сестер.

Его руки сжимаются в кулаки, и он напрягается.

Я готовлюсь к удару. Он может сбросить меня с этой башни, но я не облегчу ему задачу.

"Ты в порядке?" спрашивает Рианнон, ее взгляд перескакивает между Ксайденом и мной.

Он смотрит на нее. "Вы друзья?"

"Мы познакомились на лестнице", — говорит она, расправляя плечи.

Он смотрит вниз, замечая наши несовпадающие туфли, и поднимает бровь. Его руки расслабляются. "Интересно".

"Ты собираешься меня убить?" Я поднимаю подбородок еще на дюйм.

Его взгляд сталкивается с моим, когда небо разверзается, и дождь обрушивается потоком, за секунды пропитывая мои волосы, кожу и камни вокруг нас.

Крик разрывает воздух, и мы с Рианнон оба обращаем свое внимание на парапет как раз вовремя, чтобы увидеть, как Дилан поскользнулся.

Я задыхаюсь, сердце подпрыгивает в горле.

Он ловит себя, зацепляясь руками за каменную мостовую, в то время как его ноги бьются под ним, пытаясь найти опору, которой нет.

"Подтянись, Дилан!" кричит Рианнон.

"О боги!" Моя рука летит, чтобы прикрыть рот, но он теряет хватку на скользком от воды камне и падает, исчезая из виду. Ветер и дождь крадут все звуки, которые его тело могло бы издать в долине внизу. Они украли и звук моего приглушенного крика.

Ксаден не сводит с меня глаз, молча наблюдая за мной взглядом, который я не могу истолковать, когда я возвращаю свой полный ужаса взгляд к его.

"Зачем мне тратить силы на то, чтобы убить тебя, если парапет сделает это за меня?" Злая улыбка кривит его губы. "Твоя очередь".

Существует ошибочное мнение, что в квадранте Всадников принято убивать или быть убитым. Всадники, в целом, не убивают других кадетов… если только в этом году нет нехватки драконов или кадет не является помехой для их крыла. Тогда все может стать… интересным.

— Гид майора Афендры по квадранту Всадников

(Неавторизованное издание)

ГЛАВА ДВА

Я не умру сегодня.

Эти слова стали моей мантрой, повторяющейся в моей голове, пока Рианнон называет свое имя всаднику, ведущему счет у отверстия в парапете. Ненависть во взгляде Ксадена жжет мне лицо, словно ощутимое пламя, и даже дождь, хлещущий по коже с каждым порывом ветра, не ослабляет жара — или дрожь ужаса, пробегающую по позвоночнику.

Дилан мертв. Он просто имя, еще один камень на бесконечных кладбищах, устилающих дороги в Басгиат, еще одно предупреждение амбициозным кандидатам, которые предпочтут рискнуть жизнью с всадниками, чем выбрать безопасность любого другого квадранта. Теперь я понимаю, почему Мира предупреждала меня не заводить друзей.

Рианнон ухватилась за обе стороны отверстия в турели, затем посмотрела на меня через плечо. "Я буду ждать тебя на другой стороне", — кричит она через бурю. Страх в ее глазах отражает мой собственный.

"Увидимся на другой стороне". Я киваю и даже умудряюсь улыбнуться.

Она выходит на парапет и начинает идти, и хотя я уверена, что у него сегодня полно дел, я возношу безмолвную молитву Зихналу, богу удачи.

"Имя?" — спрашивает всадник на краю, пока его напарник накрывает свиток плащом в бессмысленной попытке сохранить бумагу сухой.

"Вайолет Сорренгайл", — отвечаю я, когда надо мной трещит гром, и этот звук странно успокаивает. Я всегда любила ночи, когда гроза бьется в окно крепости, освещая и отбрасывая тени на книги, с которыми я свернулась калачиком, хотя этот ливень может стоить мне жизни. Бросив быстрый взгляд, я вижу, что имена Дилана и Рианнон уже расплываются в конце, где вода встретилась с чернилами. Это последний раз, когда имя Дилана будет написано где-либо, кроме его камня. В конце парапета будет еще один валик, чтобы у писцов была их любимая статистика потерь. В другой жизни это была бы я, читающая и записывающая данные для исторического анализа.

"Сорренгайл?" Всадник смотрит вверх, его брови удивленно поднимаются. "Как у генерала Сорренгайл?"

"То же самое". Черт, это уже надоело, и я знаю, что дальше будет только хуже. Невозможно избежать сравнения с моей матерью, не тогда, когда она здесь командует. Что еще хуже, они, вероятно, думают, что я одаренная от природы наездница, как Мира, или блестящий стратег, каким был Бреннан. Или они взглянут на меня, поймут, что я совсем не похожа на них троих, и объявят открытый сезон.

Я кладу руки по обе стороны башни и провожу кончиками пальцев по камню. Он еще теплый от утреннего солнца, но быстро остывает от дождя, скользкий, но не поросший мхом.

Впереди меня Рианнон прокладывает себе путь, вытянув руки для равновесия. Она прошла, наверное, четверть пути, ее фигура становится все более расплывчатой, чем дальше она идет под дождем.

"Я думал, у нее только одна дочь?" — спрашивает другой всадник, поправляя плащ, когда на нас налетает очередной порыв ветра. Если здесь так ветрено, а моя нижняя половина укрыта башенкой, то на парапете меня ждут большие неприятности.

"У меня такое часто бывает". Вдыхая через нос, выдыхая через рот, я заставляю свое дыхание успокоиться, а пульс — замедлиться. Если я запаникую, я умру. Если я поскользнусь, я умру. Если я… О, к черту. Я больше ничего не могу сделать, чтобы подготовиться к этому.

Я делаю одинокий шаг на парапет и хватаюсь за каменную стену, когда очередной порыв ударяет меня боком об отверстие в башне.

"И ты думаешь, что сможешь ездить верхом?" — насмехается кандидат-мудак позади меня. "Какой-то Сорренгайл, с таким-то балансом. Мне жаль, в каком бы крыле ты ни оказалась".

Я восстанавливаю равновесие и покрепче затягиваю ремни своего рюкзака.

"Имя?" — снова спрашивает всадник, но я знаю, что он обращается не ко мне.

"Джек Барлоу", — отвечает тот, что стоит позади меня. "Запомни это имя. Когда-нибудь я стану командиром крыла". Даже в его голосе чувствуется высокомерие.

"Тебе лучше идти, Сорренгайл", — приказывает глубокий голос Ксадена.

Я оглядываюсь через плечо и вижу его пристальный взгляд.

"Если только тебе не нужна небольшая мотивация?" Джек делает выпад вперед, его руки подняты. Святое дерьмо, он собирается отпихнуть меня.

Страх прокатывается по моим венам, и я двигаюсь, покидая безопасное место в турели и прикручиваясь к парапету. Теперь назад дороги нет.