Четвертое крыло (ЛП)

"Эй, я могу взять только то, что могу унести, и я хочу эти!" Я бросаюсь за следующей книгой, прежде чем она успевает выбросить ее, и мне едва удается спасти мой любимый сборник мрачных басен.

"Ты готова умереть за это?" — спрашивает она, ее глаза становятся жесткими.

"Я могу нести ее!" Это все неправильно. Я должна была посвятить свою жизнь книгам, а не бросать их в угол, чтобы облегчить рюкзак.

"Нет. Ты не сможешь. Ты едва ли втрое тяжелее рюкзака, парапет шириной примерно восемнадцать дюймов, двести футов над землей, и когда я смотрела в последний раз, это были дождевые тучи, надвигающиеся на нас. Они не собираются давать тебе отсрочку на дождь только потому, что мост может стать немного скользким, сестренка. Ты упадешь. Ты умрешь. Теперь ты будешь меня слушать? Или ты присоединишься к другим мертвым кандидатам на завтрашней утренней перекличке?". В стоящем передо мной всаднике нет и следа моей старшей сестры. Эта женщина проницательна, хитра и немного жестока. Это женщина, которая прожила все три года только с одним шрамом — тем, который ей дал ее собственный дракон во время молотьбы. "Потому что это все, чем ты будешь. Еще одним надгробием. Еще одно имя, выжженное в камне. Брось книги".

"Папа дал мне эту", — пробормотала я, прижимая книгу к груди. Может быть, она детская, просто сборник историй, которые предостерегают нас от соблазна магии и даже демонизируют драконов, но это все, что у меня осталось.

Она вздыхает. "Это та старая книга фольклора о темных паразитах и их вивернах? Разве ты не читала ее уже тысячу раз?"

"Наверное, больше", — признаю я. "И они венины, а не паразиты".

"Папа и его аллегории", — говорит она. "Только не пытайся использовать силу, не будучи связанным всадником, и красноглазые монстры не будут прятаться под твоей кроватью, ожидая, что ты ускачешь на своих двуногих драконах, чтобы присоединиться к их темной армии". Она достает из рюкзака последнюю книгу, которую я упаковала, и протягивает мне. "Брось книги. Папа не может тебя спасти. Он пытался. Я пыталась. Решай, Вайолет. Ты умрешь книжником? Или жить всадником?"

Я опускаю взгляд на книги в своих руках и делаю свой выбор. "Ты — заноза в заднице". Я ставлю басни в угол, но держу другой фолиант в руках, когда встречаюсь взглядом с сестрой.

"Заноза в заднице, которая собирается сохранить тебе жизнь. А этот для чего?" — спрашивает она.

"Убивать людей". Я протягиваю ей его обратно.

Медленная улыбка расплывается по ее лицу. "Хорошо. Можешь оставить его себе. А теперь переоденься, пока я разберусь с остальным беспорядком". Колокол звенит высоко над нами. У нас есть сорок пять минут.

Я быстро одеваюсь, но кажется, что все вещи принадлежат кому-то другому, хотя они явно подогнаны по моему размеру. Моя туника заменяется облегающей черной рубашкой, которая закрывает мои руки, а мои свободные брюки меняются на кожаные, которые обтягивают каждый изгиб. Затем она зашнуровывает мне корсет в стиле жилета поверх рубашки.

"Чтобы не натирало", — объясняет она.

"Как снаряжение, которое надевают всадники в бою". Должна признать, что одежда довольно крутая, даже если я чувствую себя самозванкой. Боги, это действительно происходит.

"Именно, потому что это то, что ты делаешь. Идешь в бой".

Комбинация кожи и неизвестной мне ткани покрывает меня от ключиц до чуть ниже талии, обхватывая грудь и переходя на плечи. Я провожу пальцем по скрытым ножнам, пришитым по диагонали вдоль грудной клетки.

"Для твоих кинжалов".

"У меня только четыре". Я беру их из кучи на полу.

"Ты заработаешь больше".

Я вставляю свое оружие в ножны, как будто мои ребра сами стали оружием. Конструкция гениальна. Между ребрами и ножнами на бедрах клинки легко доступны.

Я едва узнаю себя в зеркале. Я выгляжу как всадник. Но все еще чувствую себя писцом.

Через несколько минут половина того, что я упаковала, была сложена на ящики. Она перепаковывает мой рюкзак, выбрасывая все ненужное и почти все сентиментальное, и при этом изрекает советы о том, как выжить в квадранте. Затем она удивляет меня, делая самую сентиментальную вещь на свете — говорит мне сесть между ее коленями, чтобы она могла заплести мои волосы в корону.

Как будто я снова ребенок, а не взрослая женщина, но я делаю это.

"Что это?" Я пробую материал чуть выше сердца, царапая его ногтем.

"Это то, что я придумала", — объясняет она, больно прижимая мою косу к коже головы. "Я сшила ее специально для тебя с чешуей Тейна, так что будь осторожна с ней".

"Чешуя дракона?" Я откинула голову назад, чтобы посмотреть на нее. "Как? Тейн же огромный".

"Я знаю одного наездника, чья сила может сделать большие вещи очень маленькими". На ее губах играет коварная улыбка. "А маленькие вещи… намного, намного больше".

Я закатываю глаза. Мира всегда больше говорила о своих мужчинах, чем я… о всех двух. "То есть, насколько больше?"

Она смеется, затем дергает меня за косу. "Головой вперед. Тебе следовало бы подстричься". Она прижимает пряди к моей голове и продолжает плетение. "Это помеха в спарринге и в бою, не говоря уже о том, что это огромная мишень. Ни у кого больше нет волос, которые так выцветают до серебра, и они уже будут целиться в тебя".

"Ты прекрасно знаешь, что природный пигмент постепенно покидает его независимо от длины". Мои глаза такие же нерешительные, светло-русые с варьирующимися голубыми и амбровыми оттенками, которые, кажется, никогда не отдают предпочтение ни одному из реальных цветов. "Кроме того, если не считать озабоченности всех остальных по поводу оттенка, мои волосы — единственное, что во мне совершенно здорово. Если бы я их отрезала, это было бы похоже на наказание моего тела за то, что оно наконец-то сделало что-то хорошее, и это не то, что я чувствую необходимость скрывать, кто я есть".

"Ты не такая". Мира дергает меня за косу, откидывая голову назад, и наши глаза встречаются. "Ты самая умная женщина, которую я знаю. Не забывай об этом. Твой мозг — твое лучшее оружие. Перехитри их, Вайолет. Ты слышишь меня?"

Я киваю, и она ослабляет хватку, затем заканчивает заплетать косу и поднимает меня на ноги, продолжая суммировать многолетние знания в пятнадцать торопливых минут, едва делая паузы, чтобы отдышаться.

"Будь наблюдательна. Тишина — это хорошо, но убедись, что ты замечаешь все и всех вокруг с пользой для себя. Вы читали Кодекс?"

"Несколько раз". Книга правил для квадранта Всадников в разы меньше, чем для других подразделений. Наверное, потому что всадникам трудно подчиняться правилам.

"Хорошо. Значит, ты знаешь, что другие всадники могут убить тебя в любой момент, и головорезы-курсанты попытаются это сделать. Меньше курсантов — больше шансов на Молотьбе. Драконов, желающих связать себя узами брака, никогда не хватает, а тот, кто достаточно безрассуден, чтобы погибнуть, все равно не достоин дракона".

"За исключением сна. Нападение на любого курсанта во время сна является преступлением, подлежащим исполнению. Статья три…"

"Да, но это не значит, что ночью вы в безопасности. Спите в этом, если можете". Она постукивает по животу моего корсета.

"Черный всадник должен быть заслуженным. Ты уверена, что мне не стоит надеть сегодня тунику?" Я провожу руками по коже.

"Ветер на парапете подхватит любую свободную ткань, как парус". Она протягивает мне мой теперь уже гораздо более легкий рюкзак. "Чем плотнее твоя одежда, тем лучше тебе там, наверху, и на ринге, когда ты начнешь спарринг. Носи доспехи всегда. Держи свои кинжалы всегда при себе". Она показывает на ножны на бедрах.