Четвертое крыло (ЛП)

Солнце уже давно село, но зал освещен мягким сиянием светильников магов, когда остальные первокурсницы готовятся ко сну. Я улыбаюсь девушке, которая прижимает к распухшей губе испачканную кровью салфетку, а она в ответ лишь морщится.

В нашем ряду я насчитала три пустые койки, но это ведь не значит, что эти курсанты мертвы? Они могут быть в квадранте целителей, как и я, или, может быть, они в купальных камерах.

"Ты здесь!" Рианнон спрыгивает с кровати, уже одетая в свои спальные шорты и топ, облегчение в ее глазах и улыбка, когда она видит меня.

"Я здесь", — заверяю я ее. "На мне уже нет одной рубашки, но я здесь".

"Ты можешь получить еще одну завтра в центральном магазине". Она выглядит так, будто может обнять меня, но смотрит на мою перевязь и отступает на шаг, садится на край своей койки, а я делаю то же самое со своей, лицом к ней. "Насколько все плохо?"

"Это будет болеть следующие несколько дней, но я буду в порядке, если буду держать его обездвиженным. Я полностью вылечусь до того, как мы начнем испытания на мате".

У меня есть две недели, чтобы понять, как сделать так, чтобы это не повторилось.

"Я помогу тебе подготовиться", — обещает она. "Ты мой единственный друг здесь, поэтому я бы предпочла, чтобы ты не умерла, когда все начнется по-настоящему". Уголок ее рта приподнимается в кривой улыбке.

"Я постараюсь сделать все возможное, чтобы этого не случилось". Я усмехаюсь сквозь пульсирующую боль в плече и руке. Тоник уже давно выветрился, и все начинает адски болеть. "А я помогу тебе с историей". Я переношу вес на левую руку, и она скользит прямо под подушку.

Там что-то есть.

"Мы будем неудержимы", — заявляет Рианнон, ее взгляд следит за Тарой, темноволосой, кривоногой девушкой из Моррейн, когда она проходит мимо наших коек.

Я достаю маленькую книжку — нет, это дневник — со сложенной запиской, на которой почерком Миры написано "Вайолет". Одной рукой я открываю записку.

Вайолет,

Сегодня утром я оставалась достаточно долго, чтобы прочитать свитки, и, слава богам, тебя на них нет. Я не могу остаться. Я должна вернуться в свое крыло, и даже если бы я могла остаться, они все равно не позволили бы мне увидеть тебя. Я подкупила писца, чтобы он пронес это в твою койку. Надеюсь, ты знаешь, как я горжусь тем, что я твоя сестра. Бреннан написал это для меня летом, перед тем как я попала в квадрант. Это спасло меня, и это может спасти и тебя. Я добавила свои собственные крупицы с трудом заработанной мудрости здесь и там, но в основном это его, и я знаю, что он хотел бы, чтобы у тебя это было. Он хотел бы, чтобы вы жили.

С любовью,

Мира.

Я сглатываю, преодолевая комок в горле, и откладываю записку в сторону.

"Что это?" спрашивает Рианнон.

"Это моего брата". Слова едва пролетают мимо моих губ, когда я открываю обложку. Мать сожгла все, чем он владел, после его смерти, как предписывает традиция. Прошла целая вечность с тех пор, как я видела жирные росчерки его почерка, и все же они здесь. Моя грудь сжалась, и новая волна горя пронеслась по мне. "Книга Бреннана", — читаю я вместе с первой страницей, а затем перелистываю вторую.

Мира,

Ты Сорренгайл, поэтому ты выживешь. Возможно, не так эффектно, как я, но мы все не можем жить по моим стандартам, не так ли? Шутки в сторону, это все, чему я научился. Храни это в безопасности. Держи это в тайне. Ты должна жить, потому что Вайолет смотрит. Ты не можешь позволить ей увидеть, как ты падаешь.

Бреннан.

Слезы наворачиваются на глаза, но я смаргиваю их. "Это просто его дневник", — лгу я, листая страницы. Я слышу его язвительный, саркастический тон, когда перебираю его слова, как будто он стоит здесь и подмигивает и ухмыляется над каждой опасностью. Черт, я скучаю по нему. "Он умер пять лет назад".

"О, это…" Рианнон наклоняется, ее глаза тяжелы от сочувствия. "Мы тоже не всегда все сжигаем. Иногда приятно иметь что-то, понимаешь?".

"Да, — шепчу я. Это все, что у меня есть, и все же я знаю, что мама бросит это в огонь, если когда-нибудь найдет".

Рианнон садится обратно на кровать, открывая учебник истории, и я снова погружаюсь в историю Бреннана, начиная с третьей страницы.

Ты выжила на Парапете. Хорошо. Будьте наблюдательны в следующие несколько дней и не делайте ничего, что могло бы привлечь к вам внимание. Я набросал карту, которая покажет вам не только, где находятся классы, но и где встречаются инструкторы. Я знаю, что ты нервничаешь перед испытаниями, но тебе не стоит этого делать, не с твоим-то хуком справа. Поединки могут показаться случайными, но это не так. Инструкторы не говорят тебе, что они решают задачи за неделю до этого, Мира. Да, любой курсант может попросить о вызове, но инструкторы назначают вам поединки, отсеивая слабейших. Это значит, что когда начнется настоящая рукопашная, инструкторы уже знают, с кем ты будешь сражаться в этот день. Вот в чем секрет: если вы знаете, где искать, и можете выбраться незамеченным, вы будете знать, с кем вам предстоит драться, и сможете подготовиться.

Я вдыхаю и прочитываю остальную часть статьи, надежда расцветает в моей груди. Если я знаю, с кем буду драться, то смогу начать бой еще до того, как мы выйдем на ковер. В голове крутится план.

Две недели — столько времени у меня есть, чтобы собрать все необходимое до начала поединка, и никто не знает земли Басгиата так, как я. Все здесь.

Медленная улыбка расползается по моему лицу. Я знаю, как выжить.

В интересах сохранения мира в Наварре, не более трех курсантов, носящих реликвии мятежников, могут быть назначены в любой отряд любого квадранта.

— Приложение 5.2, Кодекс поведения Военного колледжа Басгиата.

В дополнение к прошлогодним изменениям, отмеченные, собирающиеся в группы по три и более человек, теперь будут рассматриваться как акт подстрекательского заговора и, таким образом, являются смертным преступлением.

— Добавление 5.3, Кодекс поведения Военного колледжа Басгиата

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

"Черт побери", — бормочу я, когда мой палец задевает камень, и я спотыкаюсь в траве высотой по пояс, которая растет вдоль реки под цитаделью. Луна красивая и полная, освещает мне путь, но это значит, что я до смерти вспотела в этом плаще, чтобы оставаться незамеченной, на случай, если кто-то еще бродит здесь после комендантского часа.

Река Якобос течет с летними стоками с вершин, и в это время года течения быстрые и смертельно опасные, особенно на крутом спуске из оврага. Неудивительно, что тот первокурсник погиб, упав туда вчера во время нашего простоя. После Парапета наш отряд — единственный в квадранте, не потерявший никого, но я знаю, что вряд ли это продлится долго в этой безжалостной школе.

Натянув свой тяжелый ранец на перевязь, я двигаюсь ближе к реке, вдоль древней линии дубов, где, как я знаю, скоро наступит сезон ягод фонили. Спелые, фиолетовые ягоды терпкие и едва съедобные, но если их собрать раньше времени и оставить сушиться, они станут отличным оружием в растущем арсенале, который я получила в результате девяти ночных вылазок. Именно по этой причине я взяла с собой книгу ядов.

Испытания начнутся на следующей неделе, и мне нужны все возможные преимущества.

Найдя валун, который я использовала в качестве ориентира последние пять лет, я сосчитала деревья на берегу реки. "Раз, два, три", — шепчу я, заметив именно тот дуб, который мне нужен. Его ветви раскинулись широко и высоко, некоторые даже осмеливаются достать до реки. К счастью для меня, на самую нижнюю из них легко забраться, тем более что под ней вытоптана трава.

Боль пронзила мое плечо, когда я высунула правую руку из перевязи и начала подниматься при свете луны и по памяти. Боль быстро стихает, как и каждый вечер, пока Рианнон надирала мне задницу на мате. Надеюсь, завтра Нолон отпустит меня из надоедливой перевязи навсегда.