Ненавистная жена

— Хватит рычать на Игоря, ему и так от тебя достается.

— Ничего, потерпит. Он с меня хорошие сливки снимает, можно и мордой в них мокнуть. Пусть помнит, кто его в нужный момент еще ни разу не подвел.

— Когда прилетишь, позвони, я не буду спать.

— Но у тебя уже будет ночь.

— Ничего, я тебя дождусь.

— Марин?

— Что?

— Я хотел сказать… Я…

Но пауза затягивается, и я слышу как возле Ярослава по громкоговорителю объявляют посадку на рейс, просят пассажиров поторопиться… Слышу нетерпеливый окрик Игоря «Эй, Ярый, шевелись, мы последние!»… и заканчиваю сама.

— Скажешь, Яр, когда вернешься. Я подожду.

— Обязательно!

Он улетает, это первое наше расставание, и меня внезапно накрывает ощущение пустоты. Странно. Я находилась в этом доме одна и час назад, но именно сейчас понимаю, как успела привыкнуть к присутствию Борзова в своей жизни. К тому, что им заполнено все пространство вокруг меня.

Я пытаюсь сосредоточиться на работе, вернувшись к отцовским документам, но от них и мыслей о Ярославе меня, спустя некоторое время, отвлекает телефонный звонок.

На экране сотового высвечивается знакомый номер Данила Егоровича, деда мужа, и я, конечно же, отвечаю на него, нажав кнопку принять:

— Алло?

Пару секунд вслушиваюсь в невнятный шорох по ту сторону динамика, и неожиданно слышу взволнованный женский голос, словно прорвавшийся сквозь этот шорох:

— Марина? Марина, это ты?!

— Кто это?

— Пожалуйста, не отключайся, это Анжела!

Женщина говорит быстро, почти скороговоркой, от волнения тонко всхлипывая, будто очень расстроена или боится, что я не стану ее слушать. И она права — в первый миг я готова отключить звонок.

— Господи, ты не представляешь, как мне сложно было тебе позвонить! А еще стыдно! Ужасно стыдно! Я так виню себя за тот случай с вашей спальней. Я была не в себе, на меня что-то нашло, как туман! Ярик прав, мне нет прощения! Но я и сама себе не могу простить, а все из-за обиды и зависти, ты права. Не сложилось у нас с Данилом, и я по своей глупости чуть мужа не подставила! Правильно он меня прогнал, я все осознала. Марина, все!

— Почему ты звонишь с его номера?

Говорить уважительно я с ней не намерена, как и верить внезапным словам раскаяния. Я вполне допускаю, что дед мужа мог заставить бывшую жену извиниться передо мной, если она вдруг явилась в его дом. Но он почти наверняка сделал бы это очно — если бы так сложились обстоятельства. Или не ворошил произошедшее совсем.

Но чтобы просить ее звонить мне по телефону? Да еще в отсутствие Ярослава… Нет, на такое бы он не пошел.

— Где Данил Егорович? — я хмурюсь, почувствовав неладное.

— Он тут, со мной! Мы у него дома и ему плохо! Кажется, сердце схватило — он весь вдруг посинел и упал! Я звонила Ярославу, но он не отвечает на звонки. И теперь мой муж лежит на полу в прихожей и умирает! — Анжела заплакала в динамик навзрыд. — О господи, Марина, я не знаю, что делать! Помоги! А если он и правда умрет?

— Успокойся. И возьми себя в руки! — я вскакиваю со стула, захлопываю ноутбук и направляюсь в дом. — Немедленно вызывай скорую помощь! — командую женщине. — Хотя нет, я лучше вызову сама…

— Не надо, я им только что позвонила! Они уже едут!

— Тогда окажи Данилу Егоровичу помощь, и заранее открой медикам дверь!

— Какую? Что я должна сделать?!.. О господи, он зовет тебя, ты слышишь? Он стонет!

В динамике телефона послышался какой-то хриплый стон, но я не разобрала слов из-за всхлипов Анжелы.

— Подними его под плечи! Сейчас же! И подложи что-нибудь — подушку или одежду. И воротник растяни насколько возможно!

— Марина, мне так страшно… — женщина снова зарыдала. — Даня замечательный человек, я не могу его потерять! Ты можешь приехать?.. Пожалуйста!.. Пожалуйста! У вашей семьи есть связи в больнице, тебя послушают…

— Хорошо, я сейчас вызываю такси и буду.

— Быстрее, умоляю…

Я опускаю телефон и выдыхаю. Как же так? Только этого не хватало — я изумлена и расстроена. Данил Егорович — такой крепкий с виду мужчина. Несмотря на возраст, никогда при мне не жаловался на здоровье или плохое самочувствие, и вдруг сердце…

Я бегу в спальню и гардеробную. Одеваюсь удобно и просто, хватаю сумочку на плечо, и выхожу из дома. Телефон Ярослава по-прежнему не отвечает, но это и не удивительно — самолет мужа наверняка уже взлетел. И я даже представить боюсь, каким ужасным для него окажется приземление, если с его дедом что-то случится. Это посторонним людям Борзов может показаться неприветливым, жестким и беспринципным типом, но мне-то наверняка известно, что половину всего, чего он достиг в спорте, он сделал для Данила Егоровича.

Я думаю об этом весь путь, пока еду в такси, надеясь, что помощь успеет вовремя и с мужчиной все будет хорошо. Когда автомобиль привозит меня к дому Борзовых, я прошу водителя подождать меня по другую сторону улицы, чтобы не помешать возможному подъезду неотложки, уже решив для себя, что непременно поеду в больницу.

Въездные ворота дома оказываются приоткрыты, а в самом дворе пусто и тихо, и это первая странность, которая встречает меня, когда я подхожу к коттеджу и захожу во двор. Вторую я отмечаю, когда, поднявшись на крыльцо, вижу, что и входная дверь в дом тоже наполовину открыта.

Все выглядит так, будто скорая помощь уже побывала здесь и уехала, а Анжела, видимо, огорчившись происходящим, так расстроилась, что бросила дверь незапертой. Вполне логично для человека, пребывающего с стрессе, если бы не одно «но».

Женщина забыла закрыть дверь и ворота, но при этом не забыла выключить свет в прихожей, в которой лежал и умирал, по ее словам, дорогой ей человек?

За входной дверью темно, и я останавливаюсь на пороге, вдруг почувствовав в этом всем какой-то подвох. Нахмурившись, делаю безотчетно шаг назад, отступая от двери… Но обернуться не успеваю.

Чье-то крепкое тело вжимается в мою спину, а рука в перчатке стремительно накрывает рот. Чужая сила толкает меня назад, и я не успеваю даже вскрикнуть. Рванувшись в тесных объятиях, впиваюсь пальцами в руки незнакомца… и внезапно, подкосившись в ногах, теряю сознание, проваливаясь в темноту.

Глава 25

— Дай ей еще воды и подставь ведро, а то она сейчас заблюет здесь все.

— Почему ты не сказал, что девчонка такая слабая. Как с ней, к черту, разговаривать?.. Если начнет реветь, как ее псих братец, я не обещаю, что сдержу себя в руках. У меня к ее семейке давние счеты!

— Не начнет, не надейся. Она еще та холодная сука, скоро убедишься.

— Давай, приводи ее уже в чувство. Ничего, отогреем. У нас мало времени!

Чужое помещение и чужие запахи, такое понимаешь сразу. Я еще не до конца пришла в себя, но сознание уже отмечает новые детали. Первый мужской голос — раздраженный и нетерпеливый — мне не знаком, а вот второй — царапающий и мрачный, я узнаю сразу.

Макар.

Мы мало говорили с ним в течении многих месяцев, пока я жила в доме отца и после, когда сопровождал меня вне дома, зато последняя наша встреча вышла сверх красноречивой.

Мне развязали руки и сунули под нос нашатырь, и я уже сама сдираю с глаз повязку, кашляя и сгибаясь пополам на каком-то диване. К горлу подкатывает тошнота и, качнувшись вперед, я упираюсь рукой в пол и склоняюсь над ведром от сильного спазма. Стащив с головы повязку вместе с шапкой, вытираю ими рот и бросаю на пол. Откидываю плечи и голову назад, хватая ртом воздух и упирая затылок в высокую спинку.

Господи, как дурно.

Перед глазами пляшут мошки, но вскоре взгляд проясняется и утыкается в присутствующих.

В комнате трое. К счастью, я в линзах, и могу их всех хорошо рассмотреть. Высокий белобрысый тип, с квадратным подбородком и внушительным телом, мне не знаком. Он стоит поодаль, расставив ноги, сунув одну руку в карман брюк, а в пальцах другой вертя какой-то предмет. Тип явно нервничает, постукивая этим предметом о бедро, и я без интереса перевожу взгляд на Макара, своего недавнего телохранителя. Вот он-то своей позе не изменяет — руки опущены и чуть согнуты в кулаках, плечи напряжены. На мужчине футболка и брюки, тонкие губы, как всегда, плотно сжаты. Так плотно, что под пристальным взглядом Макара выглядят бескровными.