Страница 34 из 55
Естественно, очень скоро моя нога воткнулась в чьё-то мокрое судно, я споткнулся и загремел на пол.
— Федя, ты в ссаньё наступил! — прошептал я, переваливаясь через следующую кровать.
Прилетела эмоция возмущения и отвращения от хозяина: «Я?!»
— Ну, не я же… Я вообще лёгкий, как пёрышко!
Обладание таким здоровым телом всё же накладывало ограничения на ловкость. Даже моё родное тело Тимофея Зайцева не обладало такими габаритами, а я всё же был тренированным псиоником.
Неожиданно я наткнулся на того старика-целителя, которого я вытолкнул до этого из каморки Фёдора. Старик лежал на животе, придавленный матрасом — из уголка рта течёт кровь, остекленевшие глаза смотрят куда-то в омут боли, но при этом он был ещё жив. Кровь на его губах надувалась пузырьками.
Инстинкт солдата подсказывал, что у старика очень опасное ранение, и наверняка лёгкие пробиты его же рёбрами. Но таблетки «вытяжки», валяющиеся рядом с перевёрнутой тумбочкой, клали большой магический болт на всё это.
Всё же я не смог пройти мимо и, схватив пару таблеток, сунул старику в зубы. Отвалил в сторону кровать.
Поможет, не поможет, а я сделал всё, что мог. Кстати, пару таблеток можно захватить и себе…
Снова свистнули пули, едва не чиркнув по моей полированной лысине, и я, чертыхаясь, пополз дальше, неуклюже преодолев препятствие в виде старика. Выход на лестницу был уже близко.
Фёдор внутри меня стал сопротивляться, присылая уколы совести, и я обернулся на старика. Да ну твою псину, Гром, ну сейчас это ведь глупость!
— Легио-о-он!!! — крик Одержимого раздался с прежней яростью, подарив мне некоторое облегчение. Он ещё полон сил и у меня есть время.
Вообще, я думал, гвардейцы быстрее справятся. Грохот вон какой стоит охрененный, но зомби до сих пор орёт и где-то скачет.
Ладно, нужно спешить, значит, недолго ему осталось.
— Будешь должен, Гром! — я дёрнулся к старику, аккуратно схватил его под мышку и потащил с собой, особо не церемонясь.
Я подполз под последнюю занавеску и, поднявшись на корточки, стал отсчитывать до трёх. Потом, стиснув зубы, стилем раненого гиббона ринулся в лестничный проход, пытаясь не выронить старика. Больно долбанул обо что-то коленку и, зашипев от боли, свалился на ступеньки.
Все выстрелы и крики сразу стали глуше, отрезанные стеной. Ну, живём, Федя, чтоб Луну твою Жёлтую в Пробоине зажевало.
— Спа… спа… — донеслось от целителя, и, к счастью, в его горле не было булькающих звуков, — …си…бо…
Всё же какие чудесные таблетки эта «вытяжка». Вот это я понимаю, полевая медицина.
Закинув руку старика себе на шею, я поднял его и продолжил путь по лестнице. Мне почему-то не нравились звуки из зала, больно уж силён этот легионер.
Только глупец будет пытаться мериться силой с Одержимым, ведь пару раз мне довелось стать свидетелем таких процессов.
Что такое магия? Опуская все капитские формальности — это практически та же самая сила, что течёт в мышцах. Просто псионик владеет ей в большей мере, чем обычный человек, выпуская за пределы организма.
Когда силач держит в пальцах хрупкий хрустальный бокал, он может раздавить его, но тогда и посуда расколется, и в ладонь воткнутся осколки.
Любой человек может попытаться разбить кулаком соседский штакетник или проломить его головой. Но тогда переломы, ссадины и глубокие занозы гарантированы.
Любого сдерживает инстинкт самосохранения. Так же и маг — если он переусердствует в магии, то это может быть даже более чревато, чем надорвать мышцы в спортзале.
А Одержимого, оказавшегося в чужом теле, ничто не сдерживает. Он сжигает его, как сухое полено — зато горячо, ярко, и видно за тысячи параллельных миров, что привлекает ещё такие же души Легиона.
Одержимому совершенно наплевать, что тело потом нельзя будет восстановить. Он упивается силой в настоящем моменте, он питается ей, как паразит.
Вот только даже паразит заинтересован в том, чтобы сохранить носителя, иначе сам умрёт. Легион же после смерти одного тела, прихватив с собой ещё одну слабую душу, будет искать другое.
Поэтому сражаться с Одержимым было тяжело. И особенно в лазарете, полном пациентов и персонала — Одержимого-то ничего не сдерживает, а вот гвардия за каждую жертву от своей магии или пули будет отчитываться.
Кстати, получалось, что чернолунники, заперев в своих горах Святого Диофана толпу зомби из слабых душой магов и послушников, делали хорошее дело. Собрали тысячи душ Легиона в одном месте, напичкали наркотиком, и поставили на полезную службу — охранять подходы к Святым Землям.
Интересно, как они догадались, что «порошок счастья» может так ослаблять Одержимых? В Межедаре подсмотрели?
Может, этот Межедар с их Трухлявым Даром, где куча помойников лазила в канал за наркотиком, это большой эксперимент?
Ну вот, а долбанный Иной в компании с инкарнацией чокнутой богини и священника-еретика весь эксперимент похерил…
Всё это я успел подумать, пока поднимался по лестнице, забаррикадированной всяким хламом. Кто-то специально вытолкнул сюда шкафы, стулья, столы… Можно подумать, это остановило бы Одержимого.
— Да вашу псину! — выругался я, провалившись через дверцу в какой-то шкафчик и чуть не выронив старика.
В ногу впились острые осколки, и, постанывая от боли, я вывалился на второй этаж спиной, пытаясь стряхнуть с ноги мебельный капкан.
— Стой! Не двигайся!!! — истеричный голос заставил меня замереть и уставиться в потолок.
— Не то стреляем!!!
— Подними руки!!!
Правда, поднять руки я как раз-таки не мог, потому что медленно и аккуратно положил рядом старика.
— У него магистр Лексий!
— Свои, — рявкнул я и закашлялся. Надышался всё-таки дымом.
Здесь, на втором этаже, был широкий коридор, и чуть в отдалении за ещё одной баррикадой я разглядел бледные лица. Здесь был настоящий винегрет — и целители, и их пациенты в пижамах. Некоторые держали в руках магострелы.
Я всё же поднял руки:
— Фёдор Громов я… Лавинная Когорта!
Из-за баррикад осторожно вышли пара парней, за ними потянулся гвардеец с магострелом. Они приближались с опаской, хотя с большим страхом смотрели на лестничный проём, чем на меня.
А оттуда до сих пор раздавались выстрелы и крики.
Добравшись до охающего старика, герои подхватили его на плечи, и потом быстро поскакали обратно. При этом закричали:
— Давай, Фёдор, к нам!
Я устало протёр лицо. Вот на хрен, спасибо, как бы я не догадался. А помочь нельзя было?
Из лестничного проёма вдруг потянуло жаром, и я, задницей чувствуя приближение жжёного пса, крутанулся вбок. Мне удалось сгруппироваться и отпрыгнуть ещё дальше, но в спину всё равно ударило раскалённой волной — как я и говорил, Одержимый снёс все баррикады на лестнице за раз.
Странно, что гвардия так с ним и не справилась…
Когда я перепрыгнул за укрытие к бравым больничным ополченцам, мой удивлённый взгляд встретился с глазами Влада Истомина. За его спиной, скромно улыбаясь, мне помахал Василий.
— Какого хрена?! — вырвалось у меня, — Вы почему не вышли-то?
Влад даже удивился, не ожидая такого напора от зелёного земляша-гвардейца. Видимо, мой тон всё-таки продавил его невозмутимость, и телохранитель ответил:
— Кто-то замуровал запасной выход.
— А окна?
— Во-первых, на окнах уже защитная магия, а во-вторых, я не могу подвергать здоровье насле… — Влад чертыхнулся, поняв, что чуть не сболтнул лишнего, — Да твою луну, рядовой, ты с кем разговариваешь?!
— Полегче, Влад, — Василий усмехнулся, — Это мой друг.
Он протянул мне руку, я перехватил ладонь, встречаясь взглядом. Ну всё, спасибо этому дому, пойдём к родному.
Видимо, возвращение в тело Василия чуть-чуть прибавило мне мозгов, и всё сразу встало на место. Даже капитскому дегенерату должно быть понятно, почему гвардейцы так и не застрелили Одержимого, и почему оказались закрыты запасные выходы.