Черная Луна

Если бы наследника случайно убил Одержимый, то это просто подарок судьбы всем заговорщикам. И госпиталь заодно сгорел дотла, чтобы совсем следов не нашлось, если кто-то оказался бы замешан.

За спиной Фёдора, растерянно смотрящего на меня, виднеется баррикада, а за ней в коридоре расцветает огромная огненная роза, заполняя всё пространство. Ополченцы в больничных пижамах стреляют в приближающуюся стену пламени, но это бесполезно.

Сейчас мы все погибнем…

А вообще, кажется, дело даже не в моей царской крови. Если здесь замешаны души Легиона, которые давно приручили чернолунники, то, вполне возможно, сейчас они пытаются убрать Последнего Привратника.

Фёдора сносит вбок, и передо мной появляется спина Влада. Он поднимает руки, пытаясь остановить волну огня. Рядом ещё встают пациенты-маги, хотят помочь…

Огненная стена дрогнула лишь на миг, потом снова двинулась. Воспоминание об охранной магии усыпальницы Рюревских кольнуло меня фантомной болью — я там, кажется, два раза заживо сгорел.

— Слишком сильный! — кричит Истомин, — Я не понимаю!

Зато я понимаю. Та баночка, прилетевшая в окно? Уж не с таблетками ли «пириума»?

Ладно, поигрались, и хватит. Теперь я делаю шаг вперёд, отталкивая телохранителя в сторону…

Тот попытался сбить меня с ног, отрабатывая обычный приём по защите своего принципала, но только мой короткий тычок в шею отправляет Влада в недолгий обморок.

— Магострелы наизготовку! — успел я крикнуть Фёдору и поднял руки.

Только не подведи, здоровяк.

— Недолунки, заряжай, целься!!! — заорал Громов.

— Да куда… — хотел было сказать кто-то, но Фёдор отвесил ему смачную затрещину:

— Целься!!!

О, да, это моя стихия…

Стена огня, которая была уже в паре метров, дрогнула, прогибаясь под моим напором. Сразу возникло ощущение натянутой пружины, и я понял, что у меня всего несколько секунд — я не смогу удержать, ведь Одержимый практически сжёг своё тело, выдохнув всю силу в последнее заклинание.

И да, в этой стене жара чувствовалось первобытное дыхание практически чистого пируса. Словно Вертун перед нами раскрылся.

Огонь снова начал движение, но я резко развёл руками, уже не пытаясь продавить чужую магию. Мне нужен всего лишь небольшой просвет.

В небольшом окошке открылась фигура Одержимого, его хищный оскал светился не меньше вызванного им пламени… Грохнули выстрелы, сразу несколько пирусных пуль устремились в силуэт.

Одержимый попытался изменить траектории, но тут он не на того напал. Всю свою волю я вклинил в эти летящие кусочки заговорённого пируса, и чуть не надорвал мозг, сражаясь с волей тысячи душ Легиона…

Силуэт дёрнулся, подкошенный несколькими попаданиями, и огненный протуберанец сразу же свернулся, оставив только дымящиеся края на баррикаде и языки пламени на стенах.

— Ух, Вася, это было круто, — Фёдор показал большой палец, а потом испуганно переспросил, — Вася?!

Я улыбнулся в ответ перед тем, как свалиться в обморок. За один день так надорвать чакры — это всё-таки надо умудриться…

Глава 16. Настоящая

Я открыл глаза.

Ночное звёздное небо… Песок под спиной ещё тёплый, но лицо уже обдувает зябкий холод. Странно, обычно песок быстро остывает.

Я тут же вскинулся и, сев, закрутил головой. Ну, наконец-то!

Пустыня. Ночь. Дюны до самого горизонта.

С одной стороны светлее, там не так давно село солнце, а вот с другой… Всё та же тьма наступает, только теперь разбавленная багровой краснотой. Иногда вспыхивают красные молнии, на миг вырывая из темноты тучи странной формы. Будто огромный пёс с горящими глазами.

Незримая?

Я встал и крикнул:

— Эвелина!

Тишина.

— Эвелина!

«Думаю, тут нужен Привратник», — шёпот, прозвучавший то ли в мыслях, то ли за ухом, заставил меня обернуться.

На далёкой дюне, которая, казалось, медленно перемещалась относительно других барханов, стоял Привратник. Весь в чёрном, с накинутым на голову капюшоном, он показывал куда-то вверх.

Я вскинул голову. Только что это было просто звёздное небо, а теперь там выстроились квадратом все четыре луны, и кромешно-чёрная Пробоина прямо посередине.

Всё моё нутро будто вывернулось наружу от невероятно грязной псионики, льющейся из аномалии в небе. Не просто грязной, а сплошной чёрной псионики, дующей в душу ледяным холодом.

Это может быть только она…

А разноцветные луны кружили вокруг Пробоины, как будто ждали прихода своей Чёрной сестры. Смирившись перед мощью предвестницы Последних Времён, повелительницы стихий плыли в небе, даже не излучая энергию — моя Красная Луна совсем не фонила, словно это был обычный спутник Земли.

А темнота на горизонте всё наступала.

— Тим! Беги!

Я обернулся и со вздохом посмотрел на Василия, стоящего рядом. Ну, какое же видение апокалипсиса без него?

Дрищ тоже тыкал пальцем в небо, а потом с криком: — Бежим! — поскакал по склону дюны. Споткнулся, покатился…

Там, внизу, были ещё люди. В белых, красных, синих одеждах — разноцветная толпа переваливалась через барханы, пытаясь сбежать от черноты, двигающейся по песку.

— Да чтоб вас, — буркнул я, снова глянув на небо, — Эвелина!!!

«Здесь нужен Привратник».

— Да пошёл ты, — я даже не повернулся к стоящей вдали фигуре, — Да твою псину! Эвелина, ответь!

Чернота достигла меня, но в этот раз я не побежал. Так и смотрел, как живая тьма, стелющаяся по песку будто нефтяная плёнка, забиралась вверх по склону.

Вот она коснулась пальцев моих ног, и тело сковал лютый холод, будто я опустил конечности в жидкий азот.

— Д-д-да чт-т-тоб… — мои зубы запрыгали, и я зажмурился.

Это обычный сон. Это просто усталость. Я надорвался, применяя магию и пытаясь остановить Одержимого, обожравшегося таблеток. А теперь я сплю, и мой организм потихоньку восстанавливает силы.

Я всегда был силён в самовнушении. Стало чуть полегче.

Какого хрена меня опять принесло в эту пустыню? Если я снова в «коконе» Незримой, то, судя по тому, что здесь творится, с Эвелиной сейчас не всё в порядке.

Ну, и где же ты?

— Тим, — её голос прозвучал над самым ухом.

И это было бы сексуально, ведь шёпот в ухо должен ласкать жаром, но дыхание Эвелины сквозило морозом. Открыв глаза, я медленно обернулся, потом изумлённо задрал голову.

Страх проник в каждую клеточку моего орагнизма…

— Т-ты изм-менилась, — я пытался говорить ровно, но холод и страх пробирали меня до нитки.

Эвелина была выше меня в два раза. Высокая, величественная, настоящая богиня…

Когда-то серые, её глаза теперь были чёрными, и смотрели надменно. Губы стянуты в тонкой, едва заметной ухмылке.

На лбу всё тот же чёрный камень тхэлуса, только он не на ободке, а будто вырос из кожи. Прямые волосы ниспадали на плечи вороньей чернотой. Тёмная мантия, неестественно блестящая для ткани, сексуально облегая фигуру, спускалась до пяток и сливалась с покрывающей уже всю пустыню тьмой.

Вот я вроде бы уже насмотрелся и божественных чудес, и невозможных каменно-огненных монстров, и фантастической магии в исполнении людей. Но всё же вид великанши почему-то внушал животный страх — человек не может быть таким огромным!

— Я такая, какая есть, — голос Эвелины был холоден.

Я не умел долго бояться. Тренированный разум псионика начинал испытывать при этом неудобство, словно сидишь в мягком кресле, и в пятую точку впивается настырная пружина.

Тем более, общение с Эвелиной выработало у меня некоторое сопротивление магии чернолунников. Уже через несколько мгновений я понял, что по большей части мой страх — искусственный, нагоняемый этой самой холодной псионикой.

— Т-ты же з-знаешь, — процедил я сквозь стучащие зубы, — Я эт-того не л-люблю.

Она не ответила, криво усмехнувшись. Подняла взгляд, и в чёрных зрачках весёлыми искрами мелькнули разноцветные луны. Вот же капитская красота.

Но почему глаза-то почернели? Были же серые…