Её нельзя

Делаю вид, что сплю, когда постель прогибается под его весом, но крепкие руки обхватывают меня по талии и все равно притягивают к себе.

Я с облегчением выдыхаю: на Эмиле нет цитрусового запаха. Совсем нет. Иначе бы я сошла с ума. Я бы уехала тотчас же.

— Ты больше не уйдешь? — бормочу сонно.

— Я никуда не уйду. А ты собралась сбегать? — вкрадчиво, с угрозой. Эмиль вжимает меня в себя. Крепко. Сильно.

— Нет…

— Вот и хорошо. Я никогда не сделаю тебе больно, — он поцеловал меня в висок и велел засыпать.

Никогда.

Он пообещал никогда не делать мне больно, и я прильнула к нему.

Но через десять часов он нарушил свое обещание. Так скоро и так больно.

Глава 13

Эмиль

Я толком не проснулся, но телефон уже упорно надрывался — на экране высветилось имя друга.

— Чего так рано? — отозвался недовольно.

— Врач, ты слишком расслабился в отъезде. Дела в городе требуют твоего присутствия.

Ринат. Только он мог звонить мне в любое время и называть врачом. В прошлом я увлекался медициной, как-то раз даже подлечил Рината, и после этого прозвище осталось за мной.

— Я задерживаюсь, — оповестил тихо.

Я бросил взгляд на ту, что заставила задержаться. Я должен был вернуться в Петербург вечером первого января. Была договоренность с Ринатом, что вернусь.

Она спала крепким сном младенца.

— У нас проблемы с поставками, Эмиль, — вздохнул Ринат. — Машины встали, наших рейсовых ребят задерживают и сдуру проводят обыски. Разбирайся со своими задержками и возвращайся, дело серьезное походу.

— Понял. Буду сегодня, максимум завтра утром.

Я сбросил вызов.

Ты забылся, Эмиль. Забыл, кто ты есть и свои обязательства тоже забыл. А их надо было исполнять.

Только что делать с Софией — я еще не решил. Она боялась возвращаться к себе домой, это чувствовалось, но со мной она тоже не поедет. Только силой в машину грузить, но не уверен, что она будет счастлива со мной.

Я занимался тем, чему обучил отец в Италии. Не плохие дела, но и не хорошие: мы помогали нашим людям, кто в этом нуждался, и ради этого иногда приходилось пренебрегать законом. Порой мы спасали жизни. Много жизней.

Я всегда хотел стать врачом — сказывалось желание повернуть время вспять и спасти свою мать. Но со временем понял, что все это чушь, надо бросать медицину и заняться чем-то более глобальным и важным. Уже несколько лет я организовывал экспорт лекарств для тяжело больных людей у себя дома, в Италии. Кровь звала помочь своим.

Помяв лицо, я поднялся.

Кто-то копал под нас с Ринатом, и надо было разобраться с этим.

Но в груди все бешено колотилось — хочу забрать ее с собой. Одна проблема: объяснять слишком долго, а вылетать надо сегодня. Машину придется поставить на склад и заняться перегоном позже.

— Эмиль? — хриплый шепот за спиной.

Я обернулся и уточнил:

— Ты Петербург любишь?

София сонно глядела на меня. Растрепанные волосы и сексуальный, ничего не понимающий взгляд.

Она осторожно качнула головой.

— Я даже не знаю. Папа меня туда еще не возил.

Я поджал губы, схватив сигареты с полки. На все ответы есть аргумент — папа.

Что такого в Петербурге, что папа не возил? Если он обычный мужик, ему и его дочке там ничего не грозило. Если необычный, то есть определенные риски.

Но ничего, мы с Ринатом себе место выбили. Бабло делаем и людям помогаем. Правда, бабло делаем на тех, кому это не сильно нравится. Наша деятельность мешала нескольким лицам в городе, вот и копать стали.

— Спи. Я пойду покурю.

Девочка что-то пробормотала и тут же уснула. Надо было решать вопрос и очень быстро.

Забирать силой или вернуть домой.

Или София сама поедет со мной, что маловероятно. Папа там рулит крепко.

Я затянулся у окна. За панорамой стояла кромешная тьма, туристы еще спали. Телефон снова завибрировал. Незнакомые номера приходилось брать из-за специфики работы.

— Да.

— Эмиль, это я… Лиза. Не злись, я твой номер у мамы взяла.

Я сжал сигарету зубами.

— Чего надо? На время смотрела?

— Я помешала тебе? — ставит провинившийся голос. — У меня вообще-то для тебя новость. Не телефонный разговор, приходи.

Как же я хорошо знаю тебя, лживая сука.

— Лиз, если тебе потрахаться не с кем, это твои проблемы. Не еби мне мозг.

— Это касается твоей… девчонки, — произносит с ненавистью. Вот и твое истинное лицо, Лиза. Так лучше, нехер притворяться.

— Лиз, что за херню ты несешь? — устало вздохнул.

Я потянулся за второй сигаретой. Еще день не начался, я уже на никотиновой игле. Еще и проблемы в Петербурге. И София, которую домой ни хрена возвращать не хочется.

— Я всю ночь не спала, вспоминая, где могла видеть твою Софию. И вспомнила. Прямо сейчас. Знаешь, это очень странно, что она меня сама не узнала. Мы с ней часто пересекались на светских вечерах, она непростая девушка.

— Ну, и? — нетерпеливо затянулся.

— И ты в курсе, где меня найти. Если, конечно, хочешь узнать, какую змею пригрел в своей постели.

Лиза сбросила трубку. Стерва. За змею я заставлю ее ответить.

Докурив, я оделся и выбрался из гостиницы. Вокруг темнота, я шел по фонарям. Лиза ждала с открытой дверью.

Я зашел внутрь туристического дома, поджал губы. Лиза как на ладони передо мной была — откровенный топ, короткие шорты. Раньше бы хотел трахнуть, сейчас противно.

— Говори.

— Проходи, я налила чай, — призывно улыбается, пытается уцепить меня за руку.

Я холодно посмотрел на ее длинные пальцы, обхватившие мое запястье. Лиза вздрогнула и отступила.

Знала, на что я способен в гневе. Из постели папика я ее силой вытаскивал. Сам себя не помнил. Я тогда еще не поднялся, только приехал в Петербург, завлек ее итальянской кровью, а Лизе денег и роскоши надо было.

Сука.

Сейчас все остыло. Осталась неприязнь.

— Говори, — повторил громче. — И прекрати думать, что ты нужна мне. Каждый раз, когда я смотрю на тебя, я вижу твое голое блядское тело и выбитые зубы того придурка.

Лиза схватилась за горло, побледнев.

Ты же знаешь меня, блд. Знаешь, что я прямолинейный, а все еще таскаешься за мной. В Америке побогаче не нашла никого?

— Ты… ты бы лучше с ней так обращался, ведь она заслуживает этого больше, чем я!

Я брезгливо морщусь от истерики. Хорошая игра. Отыгранные слезы.

На которые я больше не поведусь.

— Пустые слова. Найди себе другой кошелек, Лиз, — бросил холодно и развернулся.

Какого черта я приперся?

У нее на уме бабки, секс и бабки.

— А я бы никогда не подумала, что ты такой мягкотелый! — бросает в спину. — Ко мне даже не притронешься, а дочь Шаха за все грехи простишь?

Я замер.

Остановился.

Лиза плевалась ядом — ее истинное лицо. Этот яд попал мне на спину, парализовав.

— Чего ты сказала?

— У тебя в номере дочь Эмина Шаха, фу, — скривилась Лиза. — Поздравляю, твоя святоша тебе солгала. Тоже. В ней течет кровь ублюдка, который убил твою мать.

— Умолкни, Лиз, — пробормотал невнятно. Язык занемел. К небу прилип.

Я пожалел, что когда-то рассказал Лизе про мать. Любил, наверное. Сука.

Я молча ушел. Сцепил зубы, чтобы тело держать в напряжении. Чтобы под контролем. В таком состоянии я добрался до гостиницы, до номера. Внутри было тихо.

Перед глазами стояло лицо Шаха. В интернете нет ни единой фотографии его дочери. Только имя — Шах София Эминовна. Из прессы удалены фотографии дочери влиятельного ублюдка.

Ни единой, мать его, фотографии. Вот, как папашка бережет.

Голова переключается. Портрет. Дед просил подарок забрать для невестки. Я достаю картину, рву подарочную упаковку, подпись Арслана.

Это насмешка судьбы.

На полотне — лицо Софии. Моей Софии.

Той, что в моей кровати спит. Дочь человека, которого я хочу растоптать. Сломать, уничтожить.