Мятежный (ЛП)

Всё это время он безбожно врал.

Всё это время он, наверное, смеялся над тем, какая я глупая.

Когда Грейсон с ней уходит, я вижу, как он чуть заметно поворачивает голову. Смотрит прямо на меня, и наши взгляды снова встречаются. Он изучает моё выражение, и на краткий миг отстранённость в его глазах сменяется… ревностью? Во мне, словно живой заряд, пульсирует предвкушение от того, как его глаза темнеют от… ярости? Этот взгляд украдкой вызывает покалывание конечностей, а потом Грейсон уходит, забирая её — другую женщину — с собой, ровно в полночь.

С днём рождения, Мелани…

Райли остаётся стоять, а потом смотрит на меня что-это-за-хрень взглядом.

— Твой парень…

— Бывший. — Внезапно меня переполняет неприкрытое и первобытное горе. — Бывший парень. Боже, он даже сообщение не отправил. Даже не… Райли, пожалуйста, пойдём. Пожалуйста, пожалуйста, давай уйдём отсюда.

Независимо от моего желания чувствую, как к глазам подступают слёзы, а мне очень не хочется, чтобы это случилось здесь. Прежде чем Райли снова садится, я его хватаю.

— Пожалуйста, вытащи меня отсюда. Пожалуйста, отведи меня в свой номер… давай просто вернёмся в отель, пожалуйста, — шепчу я.

Он оплачивает счёт, выводит меня из ресторана и прижимает к себе, пока мы идём пару кварталов до отеля. Мне холодно, пробирает до костей. Мы входим в лифт, и я признательна судьбе, что с нами никого нет. Горло горит огнём от осознания, какая я оказалась дура, и колье — его колье — вокруг шеи ощущается стальным грузом, душащим меня своей ложью. Я срываю его с себя и вкладываю в руку Райли.

— Я больше не могу его видеть. Давай просто сделаем это. Продай его за сколько получится, возьми, пожалуйста.

Когда я прокручиваю в памяти взгляд Грея, который тот бросил, уходя… из-за чувства поражения в горле образуется комок.

Он смотрел на меня… уходя… как будто я — ничто.

Как будто мы — ничто.

— Как думаешь, у него есть жена? Семья? — Мой голос срывается, и пока мы идём в номер Райли, я больше не могу задавать вопросы.

— Послушай, я даже не знаю, что и думать. Он не выглядел счастливым, когда увидел тебя, точно тебе говорю.

Всё моё тело начинает дрожать, и я, сжав кулаки по бокам, пытаюсь бороться со слезами.

— Он может пойти трахнуть сам себя и свою шлюху. Грёбаный лжец… Надеюсь, он подцепит от неё какую-нибудь гадость. И вообще, надеюсь, что у них обоих родятся зелёные человечки.

Райли провожает меня в номер и закрывает дверь, внутри меня разрастается чувство глубокого отчаяния и предательства. Никогда в жизни мне не было так больно. Никогда. Я хочу, чтобы боль исчезла. Я хочу, чтобы образ Грейсона, уходящего с другой женщиной, исчез.

Смаргивая слезы, хватаю Райли за рубашку и притягиваю к себе.

— Райли, — умоляю я и прижимаюсь губами к его губам, отчего его глаза расширяются.

— Мел, — протестует он, но мне невыносимо это слышать, поэтому я крепче сжимаю губы.

— Пожалуйста, не говори «нет», — умоляю я. — Пожалуйста, не говори «нет». Клянусь, каждый бабник в мире должен быть кастрирован. Ты сказал, что врежешь ему, если он причинит мне боль. Так вот, мне больно, Райли. Действительно больно, и я так устала. Я так из-за него устала.

Я целую его. Райли в ответ прикасается одними губами, успокаивающе гладя мои руки. Они кажутся тёплыми, знакомыми. Он прижимает меня к своему телу, и мне хорошо. Безопасно. Я целую Райли и в голову приходит мысль, может, именно поэтому секс на одну ночь — это всё, чего я стою. Потому что не могу справиться. Это слишком больно. И всегда появляется кто-то ещё, и по какой-то причине парни перестают видеть во мне что-то интересное. По какой-то причине Грейсон тоже потерял ко мне интерес. Я его потеряла.

Нет. У меня его никогда и не было.

Осознание этого факта разрушает меня, поэтому я предпринимаю попытку ещё раз поцеловать Райли в губы, и он мне позволяет. Руки у него не такие мощные, губы не такие свирепые, но они так мне нужны. Хоть что-нибудь, чтобы постараться остановить мысли о том, как… Грей прикусывает зубами мои соски… тянет… ласкает…

Раздаётся стук в дверь, и когда Райли отстраняет меня, я протестующе стону.

— Я могу понадобиться Питу, — объясняет Райли, и я спокойно смотрю, как он направляется к двери, его фигура расплывается сквозь слёзы.

Я отстёгиваю ремешок на одной туфле и вытираю глаза. Одна ночь с Райли, и утром всё будет выглядеть не так паршиво. Я пойму, что Грейсон Кинг не единственный мужчина в мире. Моё сердце всё ещё будет разбито, но я склею его обратно любым способом, и снова буду счастлива.

Я буду счастлива.

Шмыгнув носом, начинаю быстро расстёгивать блузку и тут слышу знакомый тихий голос.

— Где она?

Никогда в жизни не слышала, чтобы кто-то говорил так тихо и в то же время так гневно.

Кожа покрывается мурашками, а взгляд устремляется к двери.

Высокая, худощавая фигура Грейсона в чёрном перекрывает дверной проём, и я ненавижу, как при виде него мой организм даёт сбой.

Я стою посреди комнаты наполовину раздетая. Пьяная. Волосы спутаны. Лицо в потёках. Когда он входит с пылающим собственническим взглядом, живот скручивает от гнева и боли.

Хватаю туфлю, которую снимала, и швыряю в него.

— Вон отсюда! — кричу я.

Он пригибается, туфля ударяется о стену и с глухим стуком падает на ковёр. Затем Грейсон медленно выпрямляется, преодолевает оставшееся до меня расстояние, хватает за руки и притягивает к себе. Каждая клеточка моего тела ощущает его. Он смотрит на меня с яростью, которую я никогда раньше не видела, и начинает застёгивать на мне пуговицы, всё время эти глаза смотрят на меня, пока мой живот не становится тяжёлым, как камень. Он срывает с себя пиджак, набрасывает его мне на плечи, засовывая мои руки в рукава, и застёгивает. Затем тянется к туфле с ремешками, лежащей на краю ковра. Прежде чем я успеваю помешать Грейсону надеть мне обувь, он натягивает её, ловко застёгивает, и говорит тихим, холодным голосом:

— Обними меня.

— Где твоя чёртова рыжая? — требую я ответ.

— Я сказал, обними меня.

Я не подчиняюсь.

Но Грейсону всё равно.

Он поднимает меня на руки, его пиджак огромный для моей фигуры, и у меня нет выбора, кроме как держаться за его шею. Внезапно я чувствую его запах. Я чувствую запах от пиджака, который Грейсон надел на меня, и от его волос, и от его кожи. Запах леса, кожи и мяты. Жжение в глазах от подступающих слёз возвращается, а боль, терзающая сердце, становится яростной и жгучей.

Когда мы проходим мимо Райли, стоящего в дверях, он решительно произносит:

— Держись от неё подальше.

— Если ты сделаешь ей больно… — начинает Райли, но Грейсон обрывает его.

— Нет, если ты ещё раз к ней прикоснёшься, я тебя убью.

От слов Грейсона — если ты ещё раз к ней прикоснёшься, я тебя убью — меня бросает в дрожь.

Райли делает шаг вперёд, но я поднимаю руку, чтобы остановить его, и отчаянно качаю головой. Я не могу рисковать Райли, потому что никогда — никогда в жизни — не видела Грейсона таким. Всё его тело будто потрескивает от вырывающейся наружу силы. Держа одной рукой, он несёт меня к служебному лифту, бормоча в свой телефон: «Служебный вход», а затем прячет телефон в брюки и ещё крепче прижимает к своей груди.

Крепче, чем когда-либо.

В лифте мы одни, и, хотя он молчит, у него такое выражение лица, какого я никогда раньше не видела.

Кажется, меня сейчас вырвет.

Мы выходим на подземную парковку, ноги и ягодицы обжигает прохладный воздух, я закрываю глаза и сжимаюсь от холода, чувствуя себя совершенно несчастной, но его тело излучает согревающее меня тепло. Интересно, лизала ли она его кожу? Запускала ли пальцы в его волосы? Её он тоже называл принцессой?

Слышу, как неподалёку заводится мотор автомобиля, и, подняв глаза, обнаруживаю, что Грейсон смотрит прямо на меня. Когда наши взгляды встречаются, мои нервы сверху до кончиков пальцев пронзает испепеляющий жар. Тело собственнически кричит, чтобы я заявила права на этого мужчину и увела его от любой другой женщины. Но нет. Грейсон может сводить с ума моё тело, а только я понимаю, что он никогда в жизни не сможет стать моим мужчиной.