Скажи

Девушка тяжело вздохнула, концентрируясь на нём.

– Почему тогда ты согласилась на это? – резонный вопрос от Лисовской.

Гейден подняла на подругу глаза. Тёмные волосы той намокли и местами распушились из-за непогоды. Зря только выпрямляла, подумалось Марине, – в такой дождь это было более чем бессмысленно.

Её же волосы, прямые от природы, были собраны в уже распавшийся от тяжести мокрых прядей хвост и лежали на плече, из-за чего плотная ткань толстовки сделалась влажной. От места, где она касалась голой кожи, разбегались импульсы лёгкого озноба.

Марина поёжилась.

Погода сегодня не радовала. Воздух был не такой холодный, но ледяные тяжёлые капли дождя как будто напоминали, что промёрзлый насквозь октябрь уже начал вступать в свои права.

– Потому что я всю старшую школу отстояла ведущей на большинстве мероприятий, – с расстановкой произнесла она, сунув руки в сплошной карман толстовки и прижав их к телу в попытке согреться. – Это никогда не было для меня чем-то сложным. Чем-то… таким, с чем бы я не справилась. И сейчас я сумею! Только осталось вытерпеть этого гадкого, несносного…

Предложение она не закончила. Мысль оборвалась, потому что очередная волна злости хлестнула по рёбрам. Надо же было умудриться влипнуть в такую чушь. Голова была забита чёрт знает чем весь сегодняшний день и казалась невообразимо тяжёлой, отчего и настроение катилось к самому дну.

Мерзкое состояние.

Холодная капля, упавшая с берёзовой кроны над головой, разбилась о щёку, и девушка быстрым движением поднесла руку к лицу, стирая с него влагу. Хотелось высказаться. Наговорить так много всего, пусть даже не самого лестного, но она только молча злилась. Глотала раз за разом дурацкий колючий ком, вставший поперёк горла.

«Чудесную» весть о том, что мероприятие, посвящённое Дню Учителя, Марина будет вести не с кем иным, как с Гордеевым, ей сообщили сегодня утром. Всё остальное время после она усиленно напрягала свою память, стараясь вспомнить, на каком моменте жизни у Артура вдруг прорезались ораторские способности.

Это был… настоящий фарс, ей-богу.

Она занесла руку над деревом двери, чтобы постучать. Пятью минутами ранее школьный громкоговоритель известил, что «Гейден Марину из 11 «Б» ожидают в организаторской». И девушка не стала заставлять ждать себя.

– Да! – послышался приглушённый закрытой дверью голос Алёны Дмитриевны, школьного организатора, и Марина обхватила пальцами прохладную металлическую ручку, аккуратно надавливая и открывая.

Не поднимая глаз, девушка притворила за собой створку и повернулась лицом к небольшой светлой комнатке, наконец, находя взглядом Алёну.

Как оказалось, не одну.

Отчаянно захотелось дёрнуться обратно, вон из этого помещения, от этих неприятных серо-зелёных глаз, смотревших на неё с дикой, глубокой неприязнью. Почему-то на одно мгновение показалось, что он никогда и никого так сильно не презирал, как её сейчас.

Но она сдержалась. Неосознанно приподняла подбородок и медленно перевела взгляд на организатора, отрываясь от созерцания бывшего молодого человека. Раздражение ощутимо стегануло по рёбрам. Девушка искренне не понимала, почему она тут не одна.

Почему тут она и он в придачу.

И только.

– Здравствуй, Марина, – женщина вежливо улыбнулась, вставая из-за своего рабочего места и обходя стол. Выражение лица было абсолютно спокойным.

Таким, словно здесь, чёрт возьми, сейчас совершенно ничего не происходило. Словно напряжение в этой небольшой ярко освещённой комнатке не достигло своего пика за каких-то пару секунд.

– Здравствуйте, – Гейден натянуто улыбнулась в ответ, усиленно игнорируя Гордеева, что стоял чуть поодаль, взявшись ладонью за ремешок сумки, перекинутой через плечо.

Быстро перебирая в голове идеи, что он мог забыть здесь. Как назло, любая из них циклично возвращалась только к одному варианту, от которого внутренности Марины холодели мгновенно.

И хотелось бежать со всех ног.

– Я нашла тебе второго ведущего! Думаю, вы отлично справитесь вдвоём, – воодушевлённо сообщила Алёна, явно не осознавая тот факт, что её затея являлась самой провальной за всю историю человечества.

Что-то с треском оборвалось. Марина даже не успела собраться с силами, чтобы принять новость со всем своим достоинством, поэтому тяжело и раздражённо вздохнула, переводя взгляд на Гордеева, прищуривая глаза.

– Да. Определённо.

Было очевидно, что он сам не в восторге от предложенной идеи. Стоял, сунув руки в карманы брюк, и отвечал Марине идентичным взглядом, щуря глаза до двух узких щёлок и кривя губы.

И почему-то ей привиделось во всём его образе какое-то странное предостережение. Она явно ощущала его кожей лица и рук. Оно неприятно липло к её предплечьям и щекам, селя в душе горькую тяжесть, тут же нависшую на рёбра.

Словно бы ей лучше отказаться от всего этого.

И уступить ему? Да сейчас прям!

– Что-то не так? – в голосе организатора чувствовалась толика беспокойства.

Наверное, неприязнь друг к другу у них была написана на лбу, отчего становилось очевидным, что работать вместе им будет очень трудно. Однако пока Алёна окончательно в этом не убедилась, Марина повернула к ней голову, снова растягивая губы в фальшивой улыбке.

Чувствуя, что совершает одну из самых больших ошибок в своей жизни.

– Нет, всё чудесно.

Говорить это было почти физически неприятно. Гейден краем глаза заметила, как Артур, явно не обрадованный её согласием, наклонил голову чуть вбок, продолжая пристально наблюдать за ней.

– Точно? – Алёна сцепила руки перед собой.

Вид у женщины был почти умоляющий, и что-то кольнуло в груди. Марина горько усмехнулась краем рта и твёрдо кивнула.

– Да.

«Да».

Это «да» и сломало в ней все остатки оптимизма, которого и так не сказать, чтобы было очень много все последние дни.

– Но ведь это ненадолго. Ведь да? – столько сочувствия в голосе Дианы. Казалось, если можно было бы выпустить его наружу, оно тотчас бы накрыло весь земной шар прохладным покрывалом в два слоя.

Марина опустила взгляд на свои переплетённые пальцы.

– Да. Всего лишь до праздника, – ответ тихий и неуверенный. Подсчитала в уме: до праздника оставалось проклятых семь дней. Мало это или много, она точно сказать не могла.

Но для неё самой время будет тянуться невыносимо медленно.

Ровно неделя. В следующую пятницу, четвёртого октября, они с Артуром должны были провести концерт на ура, при этом светясь дружелюбием и работая согласованно. А не так, что от них на километр разит неприязнью друг к другу. Пока что скрыть это получалось не очень хорошо. Но они пытались, да.

Особенно Марина очень пыталась не сорваться и не плюнуть на всю эту затею с высокой колокольни, каждый раз напоминая себе о том, что она сильная. Что она справится. Что не должна давать заднюю только из-за возникших трудностей в лице Гордеева.

Ведь если бы она отказалась, то это бы значило, что она слабая и что именно Гордеев является её слабостью, с которой она не может совладать. А это было не так. Марина ни в коем случае не могла этого допустить. Он не стоил того, чтобы она отказывалась от места ведущей только потому, что ей неудобен её напарник. Противен её напарник. Неприятен, гадок, и ещё много-много других слов. Где тогда весь её хвалёный профессионализм?

Она не могла уступить ему. Ни в коем случае.

– И первая репетиция уже сегодня? Они не могли подождать до понедельника? – Паша присел рядом с ней на скамейку, опираясь локтями о разведённые бёдра, сплетая перед собой пальцы.

Марина повернула голову, глянув на него. Киричук смотрел напряжённо и пристально.