Страница 17 из 19
«Любимая наша дочь! Прежде всего: с днем рождения! Мы с отцом желаем тебе отметить день появления на свет радостно и беззаботно! Нам приятно видеть, что ты не одна в незнакомом городе: мы очень рады, что тебе удалось найти друзей, хотя их возраст и род деятельности стали для нас неожиданностью. Конечно, ты никогда не дружила со сверстниками, но мы, увидев на пороге дома двух бравых моряков, откровенно говоря, потеряли дар речи. И хоть они и показались нам людьми порядочными, не забывай о том, что могут подумать люди: молодой незамужней девушке не пристало приглашать в дом мужчин. Или, может, кто-то из них — твой жених? Дай знать в следующем письме.
Ева, мы сильно испугались, когда прочли письмо и узнали о том, что случилось с твоим лекарством. Я ходила к госпоже Мэв, но та сказала, что эти цветы она сеет летом. И силу свою они набирают к зиме. Когда умирают другие растения, эти наливаются целебной силой, цветут, а после формируют коробочки с семенами. Я купила у знахарки эти семена, они в конверте вместе с письмом. Цветы называются нондиверы. Их необходимо посадить на северной стороне, ночью. Зацветут они осенью, до первого снега, а когда появятся семена, будут готовы к сушке. Мороза они не боятся.
Госпожа Мэв сказала, что отдала тебе все свои запасы в прошлый раз, но она нарвала свежих, пока еще незрелых растений, их отдаст тебе твой друг. Высуши их сама. Мэв не уверена, что они подействуют, но надеется на это, и тогда до нового урожая нондиверов этого скромного запаса тебе хватит.
Пожалуйста, будь аккуратнее с лекарством, больше у нас его нет. И не забудь посеять их как можно быстрее.
Напоследок скажу, что мы с отцом до сих пор не смирились с твоим решением уехать из Гланбери. Дай нам знать, если будет слишком тяжело или если ты захочешь вернуться. Двери нашего дома для тебя всегда открыты.
Целуем, твои родители».
Ева задумчиво сложила письмо и посмотрела на капитана. Тот понял взгляд без слов и достал из сумки крупный сверток. В ткань были завернуты цветы, точнее, пока только длинные стебли, без бутонов.
— Надо же, — Ева взяла один из мясистых побегов пальцами, — они и в самом деле белые… Я думала, они становятся такими только после сушки.
Растения имели плотный стебель и крупные резные листья, напоминающие оленьи рога. Весь цветок покрывал белый, едва заметный пушок. Растение источало тонкий, чуть слышимый аромат. Аромат приятный и ни на что не похожий — Ева знала его с детства: он действовал на нее успокаивающе. Она вытащила один цветок и положила на стол, а остальные завернула в ткань, обхватив сверток руками.
— Кто пойдет со мной на чердак? Темнеет. Нужно, чтобы кто-то мне посветил.
— Я пойду! — в гостиную своей обычной, расслабленно-хулиганской походкой вошел Шут.
Неожиданно для себя Ева обрадовалась. Килан редко появлялся, и она, несмотря на противоречивые к нему чувства, все же скучала. Раснар тоже был ее другом, но являлся совсем другим человеком: серьезным, самоуверенным и упрямым. Ева даже допускала, что он мог быть жестоким, если потребуется. Сомбер — романтик до мозга костей, погруженный в мир внутри себя. Но Шут… загадочный, ехидный арлекин, скрывающий за своим ребячеством, вероятно, что-то очень личное. А может, и нет. Однозначно Ева поняла одно — дураком Шут точно не был.
Он зажег свечи и взял канделябр. Освещая ступеньки, они поднялись наверх.
— Ты давно не заходил, — Ева пыталась побороть неловкость, раскладывая цветы на сушилке.
— Были дела, — небрежно ответил Шут. Он поставил подсвечник рядом и тоже принялся раскладывать цветы.
Ева вспыхнула, вспомнив про похождения Шута в порту. Это их он называет делами?!
— Это ка… — Ева осеклась на полуслове: Шут опустил руку в сверток, чтобы взять цветок, но его пальцы вместо цветка ухватили ее руку.
Сердце Евы отбило барабанную дробь, она задержала дыхание и, ведомая чувством, чуть подалась вперед. Их взгляды встретились. Шут улыбнулся и легонько сжал ее ладонь.
— Окажи мне услугу, — сказал он, поднеся ее руку тыльной стороной к губам.
— Какую? — голос Евы предательски дрожал.
— Ты как-то говорила, что увлекалась древними рунами.
Что?! К чему он клонит?
— Разве нет? — Шут склонил голову набок и прищурился.
— Э-э… да.
— Понимаешь, — Шут отпустил руку Евы и принялся шагать по чердаку легкой танцующей походкой, — я, кажется, влюблен. Но та девушка, моя избранница… Я не пойму, взаимны ли мои чувства, — он повернулся. — Ты ведь можешь спросить это у камней?
«Вот дура! — подумала Ева. — Опять размечталась… и с чего вдруг?! Ведь это было очевидно! Дура!»
— Могу, — мрачно ответила она и, отвернувшись к сушилке, сделала вид, что поправляет цветы, чтобы Шут не увидел, как от стыда пылает ее лицо.
Разложив растения сушиться, Ева с Шутом спустились в гостиную, где капитан уже снимал с огня чайник. Он заварил чай для себя и для друга. Ева же срезала несколько листьев с нондивера, оставшегося на столе, положила в свою кружку и залила кипятком.
— Раскинешь камушки, именинница? — напомнил Шут.
Радость, охватившая Еву в момент, когда в гостиной появился Шут, теперь сменилась нервозностью и раздражением. Может, он только ради того и явился, чтобы узнать правду о чувствах другой девушки? Уж лучше бы с ними был сегодня Сомбер! Он, конечно, большую часть времени молчит, зато красиво играет на лютне.
Ева достала из серванта синий мешочек, развязала его и протянула Шуту.
— Подумай о ней, вытяни три камня и дай их мне, — сухо скомандовала она.
Солнце уже скрылось за горизонтом, и на город опускались сумерки. Ева поглядывала на портрет, ожидая появления Дария, надеясь, что он развеет своим присутствием возникшее в воздухе напряжение. Шут все еще ковырялся в мешке, перебирая камни пальцами. Камушки звонко стучали друг о друга. Наконец он вытащил один, через некоторое время второй и третий — гладкие сиреневые аметисты.
Ева взяла первый, оценивая символ, начертанный на нем.
— Первый камень расскажет о твоих чувствах. Этот знак, — Ева показала Шуту символ, — говорит о серьезных чувствах. Не о влюбленности, не о похоти, а об искренней любви.
Ева сглотнула. Шут действительно кого-то искренне любит. Кого-то другого. Но разве можно было упрекать его в том, что он полюбил не Еву? Грудь сдавило, а на глаза навернулись слезы. Нет! Она должна взять себя в руки! Слезы для слабаков!
— Это настоящие чувства, которые… — Ева запнулась, но сделав усилие, продолжила: — … которые нужно беречь. За такую любовь стоит бороться.
Послышался смешок.