Страница 18 из 19
— Шут влюбился? — изумился Стром. — Ни за что не поверю! Ха-ха-ха!.. Не привирают ли твои камни, девочка?
«Хотелось бы», — вздохнула про себя Ева, ведь камни обычно давали верные ответы.
— Ну, что там дальше? — поторопил Шут.
— Второй камень расскажет о ее чувствах к тебе.
Ева рассмотрела символ. Сомнений нет: чувства Килана взаимны. Что же делать? Сказать ему правду — значит, собственноручно подтолкнуть его в объятия той девицы и самой потерять надежду на взаимность. Соврать? Ревность подсказывала, что этот вариант более разумный с точки зрения ее личных интересов. Ева вспомнила недавний разговор с капитаном: «Неуемная жажда власти, денег и любви могут оправдать любое безумство». Что ж, соврать сейчас — значит, совершить безумство. Это претило ее собственным убеждениям относительно чести и достоинства. Ложь запятнает ее совесть, а Шута, возможно, сделает несчастным. Могла ли она так с ним поступить? Имела ли на это право? Очевидно, что в этой борьбе ей не победить при любом раскладе. Так к чему лгать?
— Она тоже любит тебя, — тихо сказала Ева, и тысячи кошек заскребли в ее душе от этих слов. — Твои чувства взаимны, не сомневайся.
Шут задумчиво уставился на огонь в камине. Он хмурился, а вся его поза выражала смятение, доселе ему несвойственное.
— Что-то еще? — уточнил он.
— Да, — Ева потянулась к последнему камню, — третий символ: он расскажет о возможности вашего союза. Проще говоря, будете ли вы вместе.
Шут резко повернулся и забрал камень у Евы, бросив его туда, откуда вытащил.
— Достаточно того, что мы уже узнали, — улыбнулся он и тут же ехидно добавил: — Да и врут они все, камушки твои. Или же ты не умеешь по ним читать, — он ухмыльнулся и привычно сощурился.
Ева сердито фыркнула. Шут начинал ее бесить.
— С чего это такой вывод?!
— Нет у меня никаких серьезных чувств, ни к кому. И любви никакой нет, — отрезал он.
— Зачем спрашивал тогда?! — прикрикнула Ева.
— Я думал, ты скажешь, как ее соблазнить поскорее, — Шут закатил глаза и засмеялся, — а ты про любовь начала!
— Узнаю Шута, — отозвался капитан, закуривая трубку. — Не обращай внимания, Ева, он всегда такой дурак. Шут же!
Какой же он мерзкий! И как она раньше его не разглядела?!
«Свинья он, а не Шут», — решила Ева, убрала камни в сервант и взялась резать пирог.
Краем глаза она увидела Дария, спрятавшегося за дверью. Похоже, он незаметно выскользнул из портрета во время перепалки. Ева кивнула ему и, закончив разрезать пирог, отложила нож и откашлялась:
— Я хочу вам кое-кого представить, — объявила она. — Пока вас не было, я познакомилась с одним человеком. Сначала я испугалась его, но потом поняла, что он совсем не опасен, — Ева обернулась и позвала музыканта: — Дарий, выходи.
Дарий бесшумно вошел в гостиную. Ева едва заметно улыбнулась: ведь он мог бы просто влететь, но она знала, что ему нравилось представлять, будто его тело такое же осязаемое, каким было раньше, и все так же подчиняется всемирному тяготению. Ева ободряюще кивнула ему и повернулась к друзьям.
— Это Дарий. Он тоже живет в этом доме. Помните, вы замечали на себе чей-то взгляд раньше? Это Дарий глядел с портрета. Но мы его не видели, зато теперь все изменилось!
Дарий кивнул и улыбнулся.
— Рад познакомиться с вами!
Капитан нахмурился. В воздухе повисло молчание. Стром и Шут переглянулись. Тут Шут схватил с подоконника шляпу и прижал ее к груди, а второй рукой яростно затряс в воздухе, словно пожимал чью-то невидимую руку.
— Очень рад! О-о-очень рад, господин как-вас-там? Хотя неважно! Присоединяйтесь к нам, будем друзьями! — Шут старательно рассыпался в любезностях перед пустотой. Дарий же обошел его сзади и наблюдал за его ужимками со стороны. — Сыграем в карты?
— Что происходит?! — рассердилась Ева.
Шут уже порядком достал ее своими выходками.
— Они не видят меня, — ответил Дарий, наблюдая за расшаркиваниями Шута.
Ева растерялась.
— Как это так? Почему?
— Шут, хватит, — одернул его Стром, — это не смешно. Ева, с кем ты говоришь? Что случилось? В комнате никого, кроме нас троих, нет.
Ева нервно прикусила губу.
— Нет, нас четверо. Дарий с нами, он у камина. Вы что, совсем ничего не видите? — недоверчиво спросила она.
— Может, его видят только чокнутые? — съерничал Шут.
Ева часто слышала это слово по отношению к себе, но не ожидала услышать его от друзей. Точнее, от того, к кому была неравнодушна. Этот поступок вполне можно было назвать ударом ниже пояса. Стоило ли уезжать из родных мест, чтобы и здесь прослыть сумасшедшей?
Она с укором взглянула на Шута, и в глазах ее блеснули слезы.
Стром, будучи капитаном, хорошо улавливал настроение окружающих, что часто помогало ему вовремя вмешаться в спор между матросами.
— Шут, перестань, — мягко попросил он и повернулся к Еве. — Это призрак?
Ева кивнула.
— Какой он?
— Почти такой же, — Ева указала на картину. — Он настоящий и живет в портрете, но может выходить только по ночам. Мы общались с ним две ночи подряд с того вечера, когда вы уехали.
— Это из-за него ты не спала? Потому что вы разговаривали?
— Да. Он был музыкантом. Он рассказал мне о себе и о том, как здесь оказался. Я так хотела, чтобы вы с ним познакомились!.. — Ева совсем расстроилась. — Не понимаю, почему вы не видите его.
— Где он сейчас?
— Рядом с тобой, — Ева сделала жест рукой.
Стром вытянул вперед руку. Дарий слабо замерцал и протянул руку в ответ: она прошла сквозь пальцы капитана.
— Он дотронулся до меня? — спросил капитан.
— Да! Ты чувствуешь?
— Я чувствую покалывание, — сказал он, сжав ладонь в кулак, — и холод. Не зря об этом доме ходят слухи. Но почему призрака видишь только ты?
Ева пожала плечами. Она и сама хотела бы узнать ответ на этот вопрос.
Остаток вечера они провели за беседой, в которую Шут не вмешивался. Он лишь слушал и наблюдал за происходящим, сидя на подоконнике. Капитан спрашивал о призраке, и тот отвечал, а Ева, словно переводчик, передавала сказанное. Ближе к часу ночи все устали, и капитан с Шутом засобирались.
— Ну, еще раз с днем рождения! — капитан приобнял Еву и, воспользовавшись моментом, прошептал ей на ухо: — Не знаю, стоит ли оставлять тебя тут одну. Не уверен, что призраку можно доверять.
— Все хорошо, — шепнула она в ответ.
С Шутом Ева обниматься не хотела, да и он, по-видимому, не горел желанием. Перед уходом он просто хлопнул ее по плечу, как старого друга, и удалился за дверь.