Соблазнительный

“Спасибо”. Обе мои руки обхватывают чашку, и ее тепло проникает прямо в мои кости. Было бы лучше, если бы у меня была с собой моя любимая кружка, но что ж.

“Француженка?” - спрашивает бармен, вытирая стакан. У него мальчишеские черты лица и высокое телосложение. Несколько племенных татуировок выглядывают из-под рукавов его футболки. У меня всегда была слабость к татуировкам.

“Да”. Я делаю глоток кофе и подавляю стон. Это лучший напиток, который когда-либо изобрели люди. Я не знаю, почему люди предпочитают алкоголь этому раю. В этом есть какой-то странный привкус. Это не плохо или что-то в этом роде, просто немного странно. Должно быть, это фирменное блюдо этого паба.

“Что привело тебя в Лондон?” Бармен продолжает разговаривать со мной. Здесь пусто. Есть только пара, которая разговаривает вполголоса за дальним столиком, и мужчина азиатской внешности, который пьет пиво и вздыхает.

“Вы наполовину британка?” он спрашивает.

“Почему ты так думаешь?”

“У вас нет трагического акцента, как у большинства французов, которые приезжают сюда”.

“Привет!” Я не могу не чувствовать себя защищающейся, даже несмотря на то, что сохраняю легкий тон, которым он обратился ко мне. “У британцев тоже ужасный французский акцент”.

“Туше,милая”. Он смеется. “Так ты наполовину британка?”

“Нет. Я наполовину араб.” Я делаю еще один глоток кофе. “Моя мать - североафриканка из Марокко”.

Он поднимает бровь, и его взгляд скользит по моим светлым волосам, зеленым глазам и бледному цвету лица. “В тебе нет арабских черт, любимая”.

“Знаешь, не у всех арабов оливковая кожа”. Хотела бы я, чтобы у меня была такая. Никакое количество лежания на пляже не помогло загореть. “Моя мать кавказка. Большинство членов ее семьи родились и выросли во Франции.”

Я вздыхаю. Если бы только у нас была какая-нибудь семья, которую я могла бы навестить в Касабланке.

Прожить всю свою жизнь в Марселе - это должно свести с ума любого.

“Надеюсь, Лондон тебе по душе?” спрашивает он с блеском в своих ярко-голубых глазах. Затем он смотрит мне за спину. Его улыбка исчезает, а брови сходятся на переносице.

Волосы у меня на затылке встают дыбом от внимания. Странное осознание проникает мне под кожу, образуя мурашки. Я делаю глоток кофе. Даже не оглядываясь назад, я знаю. Я просто знаю, что Доминик прибыл.

Добродушный бармен кивает и тащится к другой стороне бара.

Тепло окутывает меня. Буквально. Твердая грудь прижимается к моей спине. Я крепче сжимаю чашку кофе, когда его горячее дыхание щекочет мне ухо, совсем как раньше. “Ты переодела шорты”.

Его голос звучит неодобрительно и слегка раздраженно.

Я сглатываю и пожимаю плечами. Я могла бы сказать ему, что пролила сок на свои шорты, но по необъяснимой причине я этого не делаю. Я хочу оценить его реакцию. Это наполняет меня одновременно страхом и волнением.

“Я понимаю”. Он отстраняется и, наконец, предлагает мне взглянуть на него, когда он стоит на моей стороне. Одна рука у него в кармане, а другая небрежно лежит на стойке бара.

Он в том же костюме, что и утром. Только теперь он проиграл вничью. Первые несколько пуговиц расстегнуты, и выглядывает несколько тонких темных волосков. Полуобнаженный вид и то, как его белая рубашка натягивается на груди, скручивает мой желудок от ненормального голода.

“Тебе нравится бросать мне вызов, Камилла?” Есть что-то в искре в его глазах, которая привлекает меня, как те сирены привлекли рыбака. Теперь я знаю, каково это - быть очарованной.

Я снова пожимаю плечами. “Может быть”.

Его губы кривятся в ухмылке, и это совсем не похоже на ту, полную дерьма. Этот человек показывает свое истинное “я”; приспешник дьявола. “Мы должны это исправить”.

“Что ты намерен с этим делать?” Дерьмоэ. Я флиртую с социопатом.

“Вопрос в том”. Он наклоняется вперед и кладет руку на край моего стула. Он не прикасается ко мне, но заряженная энергия почти душит меня. “Ты готова к тому, что я намерен сделать, Камилла?”

“Oui… Я имею в виду, да.” Я почти прикрываю рот рукой, но не делаю этого. Это уловка, приключение. Если это означает отправиться в неизвестную поездку с Домиником, то так тому и быть.

Je suis désolé, Papa. Мне очень жаль,папа.

Он на мгновение замолкает, как будто не ожидал, что я соглашусь так быстро.

Черт. Я не ожидала, что соглашусь так быстро.

Его указательный палец потирает нижнюю губу, и все исчезает. Все, кроме этого пальца и губы.

“Обычно я не даю второго шанса, но …” Его пытливые глаза снова блуждают по моему лицу. Интересно, что он ищет. “Подумай еще раз, Камилла, потому что в тот момент, когда ты скажешь “да”, у меня будет полное право делать с тобой все, что мне заблагорассудится”.

Я делаю несколько прерывистых вдохов. Я хочу поправить его и сказать, что у него нет никаких прав и что с юридической точки зрения я могу отозвать свое согласие, когда захочу.

Его слова должны вызвать тревогу и заставить меня бежать. Но все, о чем я продолжаю думать, это та часть, где он сказал “все, что ему заблагорассудится’.

Что нравится такому мужчине, как Доминик?

“Да”.

В тот момент, когда слово слетает с моих губ, Доминик хватает меня за руку и стаскивает со стула. Тихий вздох срывается с моих губ, когда я спотыкаюсь и следую за его широкими шагами. Мое сердцебиение в груди становится все громче и громче.

На что я только что подписалась?

Глава пятая

Моя голова становится туманной. Неважно, сколько вдохов я делаю, мои легкие голодают.

Я вижу только спину Доминика, очерченную курткой, но этого достаточно, чтобы довести мое тело до предела.

Трудно угнаться за его широкими шагами, даже несмотря на то, что я ношу сандалии на плоской подошве. Мы останавливаемся перед лифтом, это означает, что мы поднимаемся в комнату.

Я провожу мысленную проверку. Я в ударе.

Все круто.

Я дышу через нос и пытаюсь остудить пылающий огонь войны на своих щеках. На самом деле я занимаюсь сексом на одну ночь.

Хотя, технически, уже время обеда.

“У меня смена через два часа”, - говорю я как можно хладнокровнее. Мне нужно разобраться с этим, чтобы было ясно, что все, что у него на уме, не выходит за рамки допустимого. Конечно, я могу продержаться два часа.

Доминик бросает на меня взгляд через плечо. “Этого будет более чем достаточно”.

Тук, тук, тук…

Возможно ли получить сердечный приступ от волнения?

Рядом с нами стоит мужчина. Он одет в длинную куртку в середине лета. Его мрачные глаза блуждают по мне.

Я пытаюсь игнорировать его.

У Доминика другие планы.

Сжимая мою руку, он притягивает меня к себе. Взгляд, которым он бросает на мужчину, настолько резок, что мои щеки горят от его имени. Мужчина даже не стал дожидаться лифта. Он смотрит на часы и идет в противоположную сторону.

Это Сила. Полный контроль. Доминику даже не нужно говорить, и люди выстраиваются в очередь за ним.

Я просто еще один из этих людей? Я смотрю на его спокойное, непринужденное выражение лица. Хотя я думала, что мне все равно, кем он меня видит, мне не нравится, что я могу быть незначительной остановкой для него. Я хочу быть особенной.

“Я знаю, кто ты”, - говорю я, когда лифт медленно добирается до нас.

“Кто я?” Он поднимает бровь. Это безумие, как такой маленький жест может десятикратно дополнить его и без того собранный образ.

Я встречаюсь с ним лицом к лицу. “Ты социопат”.

Он продолжает поднимать бровь. “И?”

“И что?”

“Какое это имеет отношение к чему-либо?” Его большой палец ласкает тыльную сторону моей ладони, и этот интимный жест застает меня врасплох.