Соблазнительный

“Ничего”, - выпаливаю я. “Я просто хочу заявить, что знаю твою натуру и все равно согласилась. Ты не обманом втянул меня в это.”

Вероятно, мне не следует наносить какой-либо удар по его запутанной сети манипуляций, но я не хочу быть еще одним бессмысленным именем.

Он улыбается. Я замираю. Это не та дерьмовая ухмылка. Это достигает его глаз, и я клянусь, сатана вот-вот выйдет и сыграет. Что я только что всколыхнула?

“Тогда я усиливаю свою игру”.

“Как?”

“Ты знаешь, кто я, и все равно пришла”.

Я медленно киваю. “И что?”

“Я испытываю искушение трахнуть тебя за то, что ты бросила мне вызов, Камилла”. Слова скользят по моей коже, как горячие поцелуи с открытым ртом.

Mais putain. Он только что сказал, что возьмёт меня, и я завелась. Нет. Я вне себя от возбуждения. Образ его на мне всплывает на передний план в моем мозгу.

Лифт звякает, и его двери распахиваются. Я заметно вздрагиваю, когда изображение разбивается вдребезги.

Люди уходят, даже не взглянув на нас. Я удивлена, что они не видят, как у меня в горле бьется пульс.

Когда мы заходим в лифт и двери закрываются, волосы у меня на затылке встают дыбом. Кто-то наблюдает за мной.

Зачем кому-то следить за мной? У меня даже нет знакомых в Англии, за исключением людей в кофейне Самира.

Доминик дергает меня за руку, которая все еще в его, и мое внимание переключается на него.

Он наблюдает за мной с легким раздражением. “В какие мыли ты ушла?”

“не важно”.

“Если это не важно, тогда почему ты думаешь об этом?” Он невозмутимо, как ни в чем не бывало, снова дергает меня за руку, так что я прижимаюсь к его твердой груди. Мои груди задевают его куртку, и мои соски мгновенно поднимаются. Покалывание проносится прямо у меня между бедер. Его свободная рука обхватывает мою спину; твердая и непреклонная.

“Когда ты со мной, все твое внимание приковано ко мне”. Его властный тон проникает мне под кожу. “Это понятно?”

“Что, если я скажу ”нет”?” Я не спускаю с него глаз. Я отказываюсь съеживаться.

Такие люди, как Доминик, никогда не прерывают зрительный контакт первыми, и это то, что делает их пугающими и уверенными в себе. Нормальные люди избегают долго смотреть в глаза из-за смущения или интимности жеста. Доминик не дает себя трахать, потому что он бесстыдный и ему не хватает сочувствия к другим.

Он заглянет в твою душу, вторгнется в нее, разорвет ее на части и не моргнет глазом по этому поводу. Хуже того, он будет плакать на твоих похоронах после того, как зарежет тебя до смерти.

Это то, что делает социопатов антисоциальной аномалией.

Он продолжает свое пристальное завоевание, вероятно, пытаясь запугать меня, чтобы я отступила.

Я не отступлю.

Голос Доминика звучит нейтрально: “Тогда я буду иметь с тобой дело так, как мне, черт возьми, заблагорассудится. Ты испытываешь мое терпение, и я борюсь с желанием наказать тебя.”

Oui!!

Мне удается не кричать на весь мир и вести себя беспечно. “Обещания”.

В его глубоких карих глазах мелькает удивление, прежде чем они вспыхивают. “Что ты только что сказал?”

“Обещания. Обещают люди…” Я размышляю.

Ох. Dieu. Острые ощущения от провоцирования его слишком затягивают.

Доминик, похоже, собирается что-то сделать, но его прерывают, когда открываются двери лифта. Он вытаскивает меня за руку. На этот раз за ним почти невозможно угнаться.

К счастью, мы гуляем недолго. Мы останавливаемся перед комнатой 717. Он проводит карточкой, и дверь со щелчком открывается. Он заходит внутрь со мной на хвосте.

Он отпускает меня, как только мы достигаем центра комнаты. Я массирую запястье от силы, с которой он сжимает меня. Кожа уже краснеет. Он сильный и четко контролирует и… Я не могу много о нем прочитать.

Во что я ввязываюсь?

Va-t-en, Camille. Retourne à la France. Я почти слышу голоса моих родителей, ругающих меня.

Я прогоняю эти мысли прочь. Я уже решила это сделать. Я не позволю своей трусости или замкнутому воспитанию отговорить меня от этого.

Комната просторная, в стиле люкса. Он разделен на две комнаты. Одна из спален, дверь в которую открыта, а другая - гостиная, в которой я стою. Рядом со мной стоит круглый деревянный стол с художественной хрустальной вазой на нем.

Доминик снимает пиджак и аккуратно вешает его на один из стульев. Он закатывает манжеты рубашки до локтя. Мои губы приоткрываются при виде его жилистых, сильных предплечий.

Bah alors. C’est trop chaud ici.

“Ты хочешь включить кондиционер?” - спрашивает он, направляясь к шкафу и наливая себе воды.

“Что?”

“Ты пробормотал что-то о том, что жарко?”

Он понимает французский? Хотя это не должно быть сюрпризом. У него все собрано воедино, так почему бы не добавить языки к идеальному сочетанию.

А теперь я хочу услышать, как он говорит по-французски.

“Ничего”. Я ерзаю на месте, затем останавливаюсь. Я не ерзаю.

Все еще сжимая в руке стакан с водой, он садится на диван напротив меня. Одна из его рук откидывается на спинку дивана. Его ноги раздвинуты. Он выглядит расслабленным, даже беззаботным, когда взбалтывает воду в своем стакане. Пылающий взгляд в его глазах заставляет меня сжать бедра вместе.

“Что теперь?” Я спрашиваю.

“Теперь…” Он показывает на меня. “Раздевайся”.

Глава шестая

Раздевайся.

Я смотрю на Доминика, который небрежно откинулся на спинку стула. Он действительно это сказал. Я ничего не выдумываю.

То, как его авторитетные слова срываются с его губ, делает глупости с моим телом. У меня руки чешутся выполнить его команду.

И тогда… что? Я буду полностью в его власти, и выхода не будет.

Разве это не то приключение, которого я жаждала?

“Раздень меня”. Мой акцент сильнее, чем обычно.

Он поднимает бровь, продолжая пить из своего стакана с водой. “Я сказал тебе раздеться, Камилла. Я не говорила, что сделаю это за тебя.”

Я надуваю грудь. “Я хочу, чтобы ты это сделал”.

“Ты снова бросаешь мне вызов”. Его глаза твердеют. “Я не терплю, когда мне бросают вызов”.

Он ставит стакан на стол. Звук минимален, но из-за сильного напряжения, сжимающегося вокруг моего горла, это похоже на взрыв бомбы.

Доминик стоит с естественной грацией и угрозой. “Если я сделаю это для тебя, за это придется заплатить, малышка”.

Малышка.

Почему мне нравится, как это звучит?

Если я все равно собираюсь раздеться, было бы безопаснее просто снять одежду, но я не перестраховываюсь. Сегодня я пойду на многое, на что никогда не думала, что способна. Я исследую ту часть себя, о существовании которой никогда не думала.

Я не ботаник, у которого голова была только в книгах. Я маленькая салопка, склонная к приключениям.

“Обещания, обещания”, - размышляю я.

Как и в лифте, глаза Доминика сужаются и темнеют. Перемены пронзают меня страхом и чем-то первобытным.

Он достигает меня в несколько шагов. Я вздрагиваю. Поясница моя ударяется о край круглого стола.

Я не знала, чего ожидала, когда попросила его раздеть меня, но я чертовски уверена, что он отнесется к этому как к битве. Его пальцы погружаются в низ майки, и он стягивает ее через мою голову и бросает на пол. Он расстегивает мою джинсовую юбку и позволяет ей упасть вокруг моих лодыжек. Я едва могу дышать.

Каждый раз, когда его пальцы касаются моей кожи, она покрывается тысячей мурашек.

Я стою перед ним в черном кружевном бюстгальтере разного цвета и хлопковом нижнем белье. В свою защиту скажу, что я не знала, на что подписываюсь. С таким человеком, как Доминик, я должен был знать лучше.