Мой темный Ромео

Если меня называли ленивой, с отсутствием амбиций и обилием свободного времени, то она была назначенной банши в доме Таунсендов.

Я понятия не имела, почему папа привел ее сюда. Ей едва исполнилось девятнадцать, и она интересовалась встречами с мужчинами немногим меньше, чем я интересовалась жеванием нестерилизованных игл для заработка.

Расхаживая в своих лабутенах, выпущенных ограниченным тиражом — пять дюймов, черный бархат и тонкие, как игла, каблуки из сложенных друг на друга жемчужин и кристаллов Сваровски, — я улыбалась и посылала воздушные поцелуи всем на своем пути, пока не наткнулась на другое тело.

— Дал!

Фрэнки обвила меня руками, как будто не видела меня всего сорок минут назад, когда поклялась мне хранить тайну после того, как я поймала ее на том, что она запихивает кусочки Clase Azul в ее мягкий лифчик.

Пластиковые края миниатюрных бутылочек впились мне в грудь, когда мы обнялись.

— Весело тебе? — Я поставила ее на место, пока она не упала, как коза. — Хочешь, я принесу тебе воды? Адвил? Божественное вмешательство?

От Фрэнки пахло потом.

И дешевым одеколоном.

И травкой.

Господи, помоги папе.

— Я в порядке. — Она махнула рукой, огляделась. — Ты не видела здесь какого-то герцога из Мэриленда?

— Я не думаю, что в США существует монархия, сестренка.

То, что фамилия фон Бисмарка звучала выдуманно, не означало, что он принадлежал к королевской семье.

— А его сверхбогатый друг? — Она проигнорировала меня. — Он торговец оружием, так что это весело.

Только в ее вселенной торговец оружием мог быть чем-то приятным.

— Да, Сав и Эмили были так взволнованы, что были готовы сразиться с горным львом. Ты встречалась с ними?

— Не совсем. — Фрэнки сморщила нос, все еще оглядывая бальный зал, вероятно, в поисках того, кто заставил ее пахнуть, как младенец на заднем сиденье машины наркоторговца. — Думаю, тот, кто их пригласил, хотел произвести впечатление, потому что на их столе есть песочное печенье, специально приготовленное любимым пекарем покойной королевы. Прилетел сюда прямо из Суррея. — Она криво ухмыльнулась. — Я украла одно, когда никто не видел.

Мое сердце сжалось.

Я так любила свою сестру.

Я также хотела убить ее прямо сейчас.

— И ты не украла для меня? — Я чуть не закричала. — Ты знаешь, я никогда не пробовала настоящего британского песочного печенья. Что с тобой?

— О, там еще много всего. — Фрэнки вцепилась пальцами в тугую прическу, массируя кожу головы. — И люди выстраиваются в очередь, чтобы поговорить с этими придурками, как будто они Виндзоры или что-то в этом роде. Просто зайди туда, представься и небрежно возьми одно. Их целая гора.

— Песочное печенье или люди?

— И то, и другое.

Я вытянула шею над ее головой.

Она была права.

Череда гостей ждала, чтобы поцеловать кольца этих двух мужчин.

Поскольку я была не прочь унизиться за что-нибудь вкусненькое, я направилась к скоплению людей, окружавших стол Косты и фон Бисмарка.

— …катастрофический налоговый план, который приведет к экономическому хаосу…

— …конечно, мистер Коста, для всех этих расходов должен быть выход? Мы не можем продолжать финансировать эти войны…

— …правда насчет отсутствия у них технологического оружия? Я хотел спросить…

Пока мужчины из Чапел-Фоллс болтали, что ввели этих двоих в кому, а женщины наклонялись, чтобы показать свое декольте, я протискивалась сквозь густую толпу, не сводя глаз с приза — трехъярусного подноса, полного аппетитного песочного печенья.

Сначала я небрежно положила руку на стол.

Здесь не на что смотреть.

Затем я двинулась глубже к британским угощениям — центральному элементу.

Мои пальцы скользнули по квадрату, когда резкий голос обернулся в мою сторону.

— А вы?

Голос принадлежал Коже.

Вернее, Ромео Коста.

Он сидел, откинувшись на спинку стула, глядя на меня с дружелюбием нильского крокодила.

Забавный факт: они считали людей неотъемлемой частью своего рациона.

Я согнула колени с размаху. 

— Ох, простите. Где мои манеры?

— Не на подносе с песочным печеньем, это точно. — Его голос был сухим и равнодушным.

Хорошо. Жесткая аудитория.

Но я пыталась украсть его печенье.

— Я Даллас Таунсенд из семьи Таунсендов.

Я одарила его теплой улыбкой, протягивая руку для поцелуя. Он оценил ее с отвращением, игнорируя жест.

Совершенно непропорционально моему предполагаемому преступлению.

— Ты Даллас Таунсенд? — Оттенок разочарования исказил его благочестивое лицо. Как будто он ожидал совсем другого.

То, что он вообще чего-то ожидал, было натяжкой.

Мы не вращались в одних и тех же кругах. На самом деле я была на девяносто девять процентов уверена, что этот человек двигался только квадратами. Он был парнем с острыми краями.

— Последние двадцать один год. — Я посмотрела на песочное печенье.

Так близко и в то же время так далеко.

— Мои глаза здесь, — выдавил Коста.

Фон Бисмарк усмехнулся и схватил самый большой квадратик, возможно, назло мне. 

— Она милая, Ром. Настоящий питомец.

Милая? Питомец?

Что он имел в виду?

С большой неохотой я скользнула взглядом вдоль стола, от песочного печенья к лицу Ромео.

Он был таким красивым.

А еще — мертвый в глазах.

Он наклонился вперед.

— Ты уверена, что ты Даллас Таунсенд?

Я постучала себя по подбородку. 

— Хм, теперь, когда я подумала об этом, я хотела бы изменить свой ответ на Хейли Бибер.

— Это должно быть смешно?

— Это должно быть серьезно?

— Ты тупишь.

— Ты начал это.

Вздохи доносились со всех уголков стола.

Однако Ромео Коста выглядел скорее равнодушным, чем обиженным.

Он откинулся на спинку кресла, коснувшись предплечьями каждой ручки сиденья. Поза — и его идеально сшитый костюм — придавали ему ауру немногословного короля с привкусом войны.

— Даллас Мэриэнн Таунсенд. — Барбара Элвин-Джой бросилась вперед, чтобы вмешаться. Мать Эмили была сопровождающей на мероприятии. Она, как и все остальные, слишком серьезно относилась к работе. — Я должна попросить твоего отца вывести тебя из бального зала прямо сейчас за то, что ты так разговариваешь с мистером Костой. Это не путь Чапел-Фолс.

В случае с Чапел-Фолс всех рыжих в этом городе сожгут на костре.

Я сделала вид, что опустила голову, очерчивая ногой круглое песочное печенье на мраморе. 

— Простите, мэм.

Я не сожалела.

Ромео Коста был придурком.

Ему повезло, что у нас была аудитория, иначе он получил бы нефильтрованную версию меня.

Я повернулась, собираясь покинуть помещение, пока не вызвала еще больший переполох, а папа аннулировал мою черную карточку.

Но затем Косте просто нужно было снова заговорить.

— Мисс Таунсенд?

Бибер, для тебя.

— Да?

— Придется извиниться.

Повернувшись на каблуках, я сердито посмотрела на него со всей яростью, которую смогла собрать. 

— Ты под кайфом, если думаешь, что я изви…

— Я имел в виду, что мне следует извиниться.

Он встал, застегивая блейзер одной рукой.

Ой.

Ой.

Десятки глаз метались между нами.

Я не был уверена, что происходит, но я действительно думала, что мои шансы заполучить это песочное печенье увеличились в десять раз.

Кроме того, мне действительно нужно было использовать его талант быть контролируемым и уверенным в себе, даже когда он извинялся. Извинения всегда заставляли меня чувствовать себя такой беспомощной.