Страница 9 из 86
В конце концов я пробираюсь в офис Джонатана, справа от кухни. Он маленький, солнечный и строгий, как дзен. Помимо стола и стула, единственным украшением является один ярко-зеленый папоротник и две фотографии в рамках — одна Джейсона и одна нас троих, смеющихся на ветру с освещенным пирсом Санта-Моники позади нас.
Я потягиваю свой холодный кофе и начинаю записывать сообщения за выходные, ожидая увольнения. Я почти, почти приняла эту идею, когда он позвонил в полдень. Но мой желудок все еще падает. Меня никогда раньше не увольняли. Я никогда не теряла столько денег одним махом.
— Этим утром, — сухо начинает он, — я был… удивлен. Я просто хочу убедиться, что ты знаешь, зачем ты здесь. Это непростая работа.
Облегчение шипит в моей крови, как пар, выходящий из клапана. Я не уверена, что передумала, и мне все равно. —Это нормально.
—Ты будешь работать долгие часы, — говорит он, — и тебе придется делать… и другие вещи.
Я опускаюсь на стул. —Похоже, что Харви Вайнштейн предложил бы расплывчатую вещь, — говорю я с неловким смехом.
Это встречают полной тишиной. Видимо, я снова сорвала разговор одной из своих неуместных попыток пошутить.
— Нет, — наконец говорит он. — Но в моем образе жизни могут быть вещи, которые тебе кажутся неприятными.
— Ты имеешь в виду турели? Это просто выходит наружу. — Я внутренне съеживаюсь из-за отсутствия фильтра. Мне нужен намордник. — Неважно. Меня не интересуют неприятные вещи. Это отлично.
— Хорошо, — говорит он с тяжелым, разочарованным выдохом. Очевидно, он надеялся, что я уйду сама. — Ты можешь остаться, пока Джонатан не вернется. И я уверен, что он сказал тебе это, но позволь мне еще раз подчеркнуть: никто не получает мой личный номер. Никто.
Джонатан уже объяснил мне это с настойчивостью человека, обсуждающего ядерные коды. Я должна принимать сообщения, если кто-то звонит, и пересылать любые сообщения, которые кажутся уместными, личными или иными. Но единственные, у кого на самом деле есть номер телефона Хейса, — это его друг Бен, Джонатан, а теперь и я… чтобы он знал, кого винить, если он станет известен.
—Убедится, что люди оставят тебя в покое. Джонатан сказал мне.
—Точно, — отвечает он. — Ты в том числе — А потом он вешает трубку, не сказав больше ни слова.
Я глубоко вздыхаю и закрываю глаза. Это будут очень, очень долгие шесть недель.