Сделка с дьяволом

Видимо, моя очередь. Удивительно только то, что я не предвидела этого раньше.

Он поднимает взгляд, когда я вхожу в его офис через час. В этом жесте я вижу усталость и нежелание, что меня бесит. Я все сделала правильно. Я никогда ни о чем его не просила, и тем не менее, я здесь, и со мной обращаются как с отчаявшейся девушкой, влюбленной в него.

— Эй, — говорит он. — Ты можешь закрыть дверь?

У меня скрипит челюсть, но я делаю так, как он просил. Он подходит к моей стороне стола и занимает одно из двух сидений, поворачивая его лицом ко мне.

Его язык высовывается, чтобы постучать по губе в поисках слов. Я наполовину склонна сказать ему, чтобы он не беспокоился.

—Я делал, возможно, самую сложную операцию, которую я когда-либо делал, — сбивчиво начинает он, глядя на свои руки, — и все время думал об этом. Дело в нас. Меня это напрягает.

Мои глаза закрываются.

— Я никогда ничего от тебя не ждала, — говорю я сквозь зубы. Мое горло распухает, и я тяжело сглатываю. Я отказываюсь плакать перед ним, потому что на самом деле это полностью моя вина. Я причинила ему столько горя из-за того, как он обращается с женщинами, как они могут чего-то ожидать от него, но все они были в порядке. Я единственная идиотка, которой он должен был произнести эту речь. —Я думала, что ясно дала понять это вчера, когда вернулась к себе домой.

—В яблочко! — говорит он, запуская руки в волосы. — Ты ведешь себя так, как будто я какой-то подонок, от которого ты не можешь уйти достаточно быстро.

Я моргаю. Я ждала жалоб на то, как я ношу свое сердце на рукаве и как неудобно ему... но не это.

—По дороге в аэропорт ты не сказала ни слова, — продолжает он. — Ты даже не позволила мне прикоснуться к твоей сумке. Я прошу тебя вернуться ко мне, а ты говоришь, что тебе нужно заняться стиркой. Я понятия не имею, чего ты на самом деле хочешь. Судя по тому, как ты себя ведешь, я предполагаю, что ты вообще ничего не хочешь.

— Какая разница, чего я хочу? — шепчу я. — Ты ничего не хочешь.

— Что я такого сказал, что привело тебя к такому заключению? — он спросил. — Я проводил каждую свободную минуту с тобой в течение нескольких месяцев, Тали. Я изо всех сил старался найти предлог, чтобы провести с тобой время при любом удобном случае. В этом календарном году я взял четыре выходных дня и все их провел с тобой.

Я кладу руки перед лицом.

— Я человек, которого ты нанял, чтобы избавиться от таких девушек, как я, — шепчу я. — Я просто пыталась убедиться, что тебе не придется просить меня уйти. Я знала, к чему это идет. Я не хотела возлагать на тебя нереалистичные ожидания.

Он тянет меня к себе на колени, и я охотно иду — оседлала его, нашла его рот. И я не знаю, как я могу скучать по чему-то, что у меня было только два дня назад, но я знаю это глубоко внутри: я пропустила это. Я скучала по нему, как будто он критический орган, в отсутствие которого я отказывала.

— Не могу поверить, что после этих выходных ты до сих пор связываешь себя с ними, — говорит он, откидываясь назад, чтобы взять мое лицо в свои ладони. Я не отвечаю, а просто притягиваю его губы к своим. Затем его губы скользят от моего рта к моей шее в мягких, обожающих поцелуях, которые заводят меня так, как он даже не может себе представить. Мы только начали, а я уже жажду большего — царапание его небритой челюсти о мои бедра, его внутри меня.

Я хочу, чтобы он был так плотно прижат ко мне, чтобы между нами не могло существовать ни шепота пространства, и он пульсировал под своей одеждой, что говорит о том, что я не единственная. Я тянусь к его поясу.

—Ты был в стрессе из-за своего выступления. Я понятия не имела, имеет ли это какое-то отношение ко мне.

— Я не нервничаю перед речами, — говорит он, стягивая мою юбку с бедер до талии, его пальцы скользят в мои трусики. —Ты сказала это, и я дал тебе подумать, хотя на самом деле я весь день был завязан на тебе узлами.

Его большой палец движется по кругу точно в нужном месте. —Дерьмо. У меня нет презерватива.

— Да, — говорю я, задыхаясь, и тянусь к сумочке, не отрываясь от его колен. Он приподнимает бровь, недоумевая, почему у девушки, которая ни с кем не спит, презерватив. —Не осуждай меня. Я люблю быть готовой.

Он рвет обертку зубами и закатывает ее. — А пока я просто буду благодарен.

Сдвинув мое нижнее белье в сторону, он приподнимает меня достаточно, чтобы освободиться от халата и своих боксеров. Я тянусь между нами и хватаю его. Он тяжелый в моей руке, твердый как гвоздь. Мой большой палец касается пульсирующей на его теле вены, и его глаза закрываются.

—Я не выдержу, — говорит он. — Снова.

Я еще не совсем оправилась после выходных. Прилегание настолько тугое, что мне больно, когда я сползаю по нему, но это лучший из возможных видов боли, такой, от которого ты толкаешь бедра вперед, чтобы сильнее.

Его веки опускаются, как будто под действием наркотиков, но под ними его глаза лихорадочно блестят. Его рот открывается. — Я двадцать четыре часа ни о чем не думал, кроме этого, — говорит он сквозь зубы.

Подобная одержимость мимолетна, но я не собираюсь беспокоиться о том, как долго продлится его интерес. Я просто буду наслаждаться каждой минутой, пока это происходит.