Сделка с дьяволом

Глава 27

В пятницу мы отправимся в Лагуна-Бич, примерно в часе езды к югу от Лос-Анджелеса. Как бы мне ни хотелось насладиться видом — город уступает место океану, песку и далеким утесам — вместо этого я поворачиваюсь к нему, прижимая колени к консоли.

Мы едва выехали из города, и я уже вижу, как напряжение от работы немного спадает. Его плечи расслаблены, рот мягкий.

У него самый великолепный профиль — нос, какой-то бесконечно мужской и в то же время элегантный. Какая жалость, что он не планирует передавать эти гены другому поколению. Он смотрит на меня, и я думаю, нервирует ли его мой взгляд, но мне все равно, чтобы перестать это делать.

— Ты давно не упоминала о своей сестре, — говорит он. — Ей лучше?

Мой желудок сжимается. Прямо сейчас я хочу представить, как будут выглядеть его дети, и притвориться, что никогда не оставлю его. Я не хочу думать о своей семье. — Да. Она выходит в августе.

—А твоя мама? Она не будет проблемой?— он спросил.

Моя мама не ответила ни на сообщение, которое я отправила неделю назад, ни на более требовательные сообщения, которые я отправила с тех пор. Я знаю, что это значит, и знаю, что должна сказать ему правду. Но моя дружба с Хейсом подобна цветку, который только начал цвести, и правда будет сильно замерзать, что побудит его сократить свои потери и отступить. И я еще не готова к тому, что он отступит. —Это уладится само собой, — отвечаю я.

Я смотрю в окно, на солнце, отражающееся в бесконечной синеве Тихого океана. Да, все уладится, но только с моей помощью. Только с моей зарплатой, выплачивающей ипотеку, и со мной, чтобы позаботиться о Шарлотте, и с некоторой уступкой, сделанной с моей стороны Лидди, которая больше не рассказывает мне о попытках беременности или о чем-либо еще. И это стоило бы всего, если бы только мы вчетвером собирались выйти из этого в порядок. Я просто чувствую себя все более уверенной, что мы этого не сделаем. Я, в частности.

— Ты был раньше на Лагуна-Бич? — Я спрашиваю. Необходима смена темы. Иначе Хейс вытянет из меня всю ужасную правду.

Он качает головой. —Нет.А ты?

—У нас с Мэттом была цель когда-нибудь посетить все пляжи Калифорнии. Мы прошли, но я не могу вспомнить, останавливались ли мы.

Его губы кривятся при упоминании моего бывшего. — Значит, ты говоришь мне, что занималась сексом на большинстве калифорнийских пляжей?

Потрясенный смех вырывается из моего горла. — Боже, нет.

—Почему бы и нет? Я бы попытался, будь я им.

Конечно, ты бы это сделал. Я сжимаю бедра и стараюсь не представлять себе секс на пляже с Хейсом. Секс на каждом пляже в штате с Хейсом. — Он бы никогда… не забыл.

—О, нет, — говорит он. — Нельзя так начать предложение и не закончить его. У него никогда не было бы чего?

—Мы бы никогда не сделали секс центром внимания в поездке. Если бы мы это сделали, он был бы угрюмым несколько дней после этого. — Румянец ползет вверх по моей шее. — Он всегда… заканчивал быстро, и это делало вещи, э-э, разочаровывающими.

Я снова смотрю в окно, надеясь, что мы закончили с этой темой. Да, секс с Мэттом чаще был разочаровывающим, чем нет, но это не имело большого значения. У нас было другое — дружба и история, общий язык. Если я и подозревала, что отказываюсь от некоторых вещей, в то время они меня не беспокоили.

— Я не понимаю, почему ты осталась с ним, — говорит он, внезапно раздражаясь. — Он действительно такой привлекательный?

—Это было больше, чем его внешность. Большую часть времени он действительно хороший парень, и он добр ко всем, независимо от того, где они находятся на тотемном столбе. Он сделал плохой поступок, но никто не идеален.

Губы Хейса сжимаются. — Ты говоришь так, будто простила его.

—Я добираюсь туда или, по крайней мере, пытаюсь. Чтобы держать обиду, требуется слишком много энергии.

Это очень зрелый ответ. Я не уверена, почему Хейс выглядит таким недовольным этим.

Сразу после шести, небо представляет собой симфонию приглушенной розы, золота и сумеречной синевы, когда мы подъезжаем к бунгало в Лагуне.

Я так поражена с той минуты, как мы вошли, что мне хочется крутиться на месте, как будто я какая-то восторженная принцесса Диснея, поющая с лесными существами.

Потолок собора из массива орехового дерева с выступающими балками. Задняя стена стеклянная, и, насколько хватает глаз, там нет ничего, кроме воды. Здесь есть милая белая кухня и великолепная палуба с джакузи. Я даже не могла придумать ничего настолько совершенного.

Его улыбка мягкая. — Я никогда не видел тебя такой трепетной перед местом.

—Ты можешь себе представить такую жизнь? Просыпаться здесь каждый чертов день? Я нежно провожу рукой по мраморной столешнице. —Забудь о своем матрасе. Вместо этого я выхожу замуж за этот дом.

Есть две почти идентичные главные спальни с окнами от стены до потолка и беленой твердой древесиной. Я беру ту, что слева, и смотрю на огромную кровать, застеленную пушистым пуховым одеялом и подушками. Трудно не представить романтическое путешествие сюда с такой кроватью. Но не с Мэттом и даже не с Сэмом. Не с кем-то мягким и безопасным, а с тем, чьи ноздри будут раздуваться, когда я буду под ним, как животное, готовое сожрать добычу. Кто-то, кто будет приковывать меня к этому месту на часы, дни, недели…

—Ты так смотришь на эту кровать, как будто она что-то с тобой сделала, — говорит Хейс позади меня.

Я оглядываюсь на него. Он прислоняется к дверному косяку, скрестив руки на груди, вся красота с квадратной челюстью и накачанными бицепсами излучает доминирование.

Его ноздри бы раздувались. Бьюсь об заклад, он бы использовал свои зубы.

Мои колени трясутся от того, как бы я хотела увидеть это своими глазами. Я должна вытащить его из этой комнаты, прежде чем я сделаю что-нибудь безумное.

— Нам нужно в магазин.

Мой голос хриплый и неуверенный.

—Это совсем не звучит расслабляюще. Ты ужасна в этом.

— Пошли, — говорю я, хватая свою сумочку и бросаясь мимо него к двери. —Это будет весело.

Я говорю это, зная, что в походе в продуктовый магазин нет ничего веселого. И большую часть пути Хейс мудак, ведя машину, пока я ориентируюсь. Но когда мы заходим внутрь, охваченные порывом холодного воздуха и запахом выпечки, его лицо светится, как у ребенка, и он мчится к выставленным перед ним пирогам.

— Думаю, нам нужно немного, а тебе? — он спросил.

—Пирог?

У него уже есть два в руке. —Это сочетание фруктов и корочки. Довольно вкусно.

Я изо всех сил пытаюсь не улыбнуться. Я видела энтузиазм Хейса в отношении виски, выдержанного в трех бочках. Не могу поверить, что он так же в восторге от купленных в магазине дерьмовых десертов. —Я знаю, что такое пирог, но я не уверена, почему ты берешь два. Мы не пробудем здесь и сорока восьми часов.

Он цепляется за плечо. —Я могу съесть много пирога за сорок восемь часов.

В течение десяти минут наша тележка также содержит содовую со вкусом корицы, Oreos со вкусом банана, картофельные чипсы с трюфелем. Такое ощущение, что мы настоящая пара, хотя и на пути к инсулинорезистентности. Я хочу опираться на опыт так же сильно, как и отклоняться от него.

—Я понятия не имел, что они вообще существуют, — говорит он, бросая кленовые тарталетки в тележку. — А ты?

—Прошло несколько лет с тех пор, как я внимательно изучала отдел Pop-Tart в магазине.

—Посмотрите на это, — говорит он, показывая что-то вроде здорового завтрака, очень похожего на батончик «Сникерс». —Возможно, нормальная жизнь не так уж и плоха.