Страница 59 из 86
В другой жизни он был бы хорошим отцом, и дети придали бы ему то значение, которого ему, кажется, не хватает. Может быть, он устроился бы на другую работу или, по крайней мере, не позволил бы той, которая у него есть, управлять его жизнью. Интересно, возможно ли это для него каким-то образом.
Хадсон падает, и я неловко спотыкаюсь, чтобы не приземлиться на нее. Мы все падаем на спину, смеясь, и он раскачивает ее высоко в воздухе над головой. Я не думаю, что когда-либо видела его таким умиротворенным, как сейчас: широко улыбаясь, его тело свободно и расслабленно.
Когда мы отходим от батута, он поднимает меня, чтобы мне не пришлось спускаться по лестнице, — большие руки держат меня за талию, когда он слегка опускает меня перед собой, одновременно спуская вниз по своему телу. Контакт незаметен для зрителей, но мы оба втягиваем воздух. Мои ноги стоят на земле, но его руки задерживаются, его взгляд скользит по моему лицу. Я больше не чувствую, что он играет роль, а я знаю, что это не так. Нет ничего более естественного, чем моя рука в его руке, моя голова прижимается к его плечу. И мне интересно, не теряемся ли мы оба, играя эту роль.
Я захожу внутрь, в ванную, которая больше моей квартиры, думая, как я выдержу возвращение в мир, где его рука не лежит на моей пояснице или его рука не обнимает меня за талию. Я хотела бы копить все эти моменты и как-то наслаждаться ими в течение года.
Выходя, я сталкиваюсь лицом к лицу с его отцом. Я не думаю, что он ждал меня, но его время здесь странное, и в его глазах есть что-то нетерпеливое.
— Итак, ты и мой сын, — говорит он слишком веселым голосом.
Я натянуто улыбаюсь, не зная, к чему все идет. Хейс, похоже, простил своего отца, а я нет. Потому что кто это делает? Он красивый мужчина с большим количеством денег. Он легко мог найти женщину, кроме невесты своего сына.
— Да, — отвечаю я.
—Я рад, что он наконец нашел кого-то, — говорит он, а затем вздыхает. — Он и Элла… Я думаю, он сказал тебе.
— Он сказал, — говорю я ровным голосом. Если он хочет, чтобы его похлопали по плечу, надеюсь, он не затаил дыхание.
—Знаешь, они бы никогда не сработали, — говорит он. — Ему нужно больше, чем ей.
Моя голова дергается вверх. Какое дерьмо говорить о собственной жене, даже если это правда.
—Я не говорю, что Элле чего-то не хватает, — продолжает он. — Она идеальна для меня. Но Хейсу — ему нужен фейерверк, кто-то такой же сильный, как он, такой же умный, как он, равный ему. И признал бы он это когда-нибудь или нет, она никогда не была такой.
Я поднимаю подбородок. —Какая необычная вещь, чтобы сказать о вашей собственной жене.
Он проводит рукой по волосам. Гораздо симпатичнее, когда это делает Хейс. —Я знаю. И ты, возможно, единственная женщина на этой вечеринке, у которой есть яйца, чтобы позвать меня на это, так что ты просто можешь работать.
Если что-то из этого было правдой, я подозреваю… возможно, он прав. Даже исходя из нашего ограниченного взаимодействия, я знаю, что такая Элла никогда не будет достаточной для Хейса, никогда не сможет бросить ему вызов и держать его в напряжении, как я. Но я? Я могла бы сделать его счастливым, и я бы позаботилась о нем. На кратчайший момент меня ошеломляет мое желание сделать именно это.
Хейс входит во французские двери и застывает при виде нас, его глаза темнеют.
—Я как раз говорил Тали, какая вы хорошая пара, — говорит его отец, взмахивая льдом в пустом стакане. — Она идеальна для тебя.
Рука Хейса обвивает мою талию, притягивая к себе.
— Рад, что ты одобряешь, папа.— Его голос сух, как Сахара, и он смотрит на отца сверху вниз, как будто в этот момент речь идет о чем-то большем. Только когда его отец уходит, он поворачивает меня к себе. Его рука скользит к моему бедру, хотя мы здесь одни. — О чем это было?
— Он попросил меня выпить с ним сегодня вечером, когда все разойдутся. — Я жду достаточно долго, чтобы его челюсть отвисла, прежде чем смеюсь. —Шучу. Он сказал мне, что это к лучшему, что ты с Эллой так и не поладили, потому что она тебе не ровня.
— Ты издеваешься надо мной.
Я качаю головой. Оглядываясь назад, все это довольно ужасно. —Ты не удивишься, узнав, что я ясно выразила свое неодобрение.
Он смеется, выглядя моложе и свободнее, чем когда-либо за все время, что я его знаю. — Конечно. Ты готова идти?
Я киваю, хотя на самом деле не готова к тому, что все это закончится. Он берет меня за руку, и мы выходим наружу, чтобы попрощаться со всеми. Элла обнимает нас обоих, едва касаясь меня, в то время как она задерживается с Хейсом, прижавшись к нему. Все смотрят, как это происходит, и я снова злюсь на его отца. Какая ужасная ситуация, чтобы оставить своего сына на всю оставшуюся жизнь. Меня не волнует, оказал ли он Хейсу услугу. Он мусорный человек, и у него есть жена, которую он заслуживает.
Я опускаюсь на нагретое солнцем кожаное сиденье его БМВ, только сейчас понимая, как сильно болят ноги.
—Если на обратном пути в мою квартиру нам попадутся костры, остановись, чтобы я могла бросить эти туфли.
Он смотрит на меня, пока мы ждем, когда откроются ворота. —То, что тебе удалось носить их весь день, было выше служебного долга.
—На самом деле, — соглашаюсь я. — А теперь, когда я оказала тебе услугу, мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.
Он ухмыляется. —Теперь, когда день закончился, ты не в особом положении для торга, но продолжай.
Я кусаю губу. —Отдохни в следующие выходные. Я никогда не заполняла их.
Мы обсуждали эту идею несколько недель назад. Возможно, я просто проигнорировала его, когда он сказал, что ему это неинтересно.
Его ноздри раздуваются. — Скажи, что ты шутишь.
— Давай, — бормочу я. — Что такое два дня?
Он тяжело вздыхает. —Я действительно должен говорить тебе, сколько денег я могу заработать?
Я развожу руки. — Подумай, сколько у тебя есть, Хейс! Ради бога, ради чего ты так усердно работаешь, если даже не можешь получить от этого удовольствие?
Он включает музыку, как будто разговор окончен. —Заполни дни.
— Ты просто напуган, — говорю я, снова выключая музыку. —Ты боишься того, что происходит, когда нечего делать. Каждую свободную минуту ты заполняешь работой. Так жить нельзя.
—Кажется, я заполняю все больше моментов пронзительным ворчанием моего помощника, — отвечает он. —Я не боюсь свободного времени. Мне это просто не нужно.
— Тогда докажи это, — настаиваю я. — Возьми два выходных дня и покажи мне, что ты не боишься. Я нашла маленький домик, который можно снять прямо на пляже. Плавай, спи и читай. Что может быть лучше?
—Лучше зарабатывать десять штук в день, — отвечает он. — Что и произошло бы, если бы ты не была так противна делая свою работу.
Это последнее слово, которым мы обмениваемся по этому поводу, пока он не остановится перед моей квартирой.
— Я провожу тебя, — говорит он.
Я качаю головой. Я бы предпочла, чтобы он не видел, как я живу, как далеки на самом деле наши миры. —Нет, не надо. Тебя отбуксируют.
Наши взгляды встречаются, и у меня в животе порхают бабочки. Я нечасто была в такой ситуации в своей жизни, но я знаю, что это такое: это когда ты понимаешь, что тебе кто-то нравится, и, возможно, ты ему тоже нравишься. Это момент, когда мы бы поцеловались, если бы все было иначе.
—Спасибо, что делаешь это, — говорит он. —Я не думаю, что хоть один человек подумал, что это подделка.
Это открытие. Мне это тоже не показалось фальшивым, я могла сказать ему. Только одна мысль об этом разговоре превращает этих бабочек в стайку птиц, разбегающихся при звуке выстрела, хлопающих крыльями, рассыпающихся перьями.