Сделка с дьяволом

Глава 24

Дрю пишет в день обеда, чтобы узнать, не хочу ли я встретиться. Она только что вернулась из Испании, где была в гостях у Шестого. Я знаю из ее спорадических сообщений, что он был одновременно прекрасным и ужасным. То, что он то говорил ей, что видит с ней будущее, то комментировал размер ее бедер. Я не знаю, почему она не видит его насквозь, когда она так умна во всем остальном.

Я говорю ей, что мне нужно взять дождевой чек, потому что обед поглощает каждую минуту бодрствования. А сегодня, когда мне нужно быть на пике формы, я чувствую, что у меня едва хватает сил, чтобы заставить себя принять душ. Я целыми днями спала на уровне Хейса, продолжая выполнять свою работу, устраивая цирк с тремя аренами, который Хейс хотел у себя на заднем дворе: приготовленный обед, эстетические услуги, сувениры, открытый бар, камердинер... список бесконечен. Сегодня так много дел, а я всего лишь хочу рухнуть в постель, а это значит, что все не получится так гладко, как ему хотелось бы.

Я прихожу к нему домой со своим смехотворно дорогим бежевым платьем, туалетными принадлежностями и парой туфель на высоких каблуках в одной сумке, а в другой — последние сувениры.

Хейс уже внизу, он выглядит таким напряженным, совершенным и бдительным, что я не могу не обижаться на него за это.

—Ты выглядишь так, будто смерть согрелась, — говорит он.

Я позволила обеим сумкам упасть на пол. Я чувствую, что сегодня утром у меня даже нет сил, ответить

—Что? — спросил он. — Мне просто интересно, как ты можешь выглядеть так плохо, когда я знаю, что ты провела еще одну ночь, смотря фильмы Джейн Остин и мечтая о свадьбе.

Я откидываюсь на стойку, убираю волосы с лица и снова собираю хвост. Я буду катастрофой к одиннадцати утра, когда придут гости. — Так вот что, по-твоему, я делаю?

Он пожимает плечами. — В основном я представляю, как ты дома энергично мастурбируешь.

Я притворяюсь, что затыкаюсь, и сегодня я не совсем притворяюсь. Интересно, это были суши из гастронома, которые я прихватила вчера вечером по дороге домой? Я знала, что должна была остановиться на рамене. Возможно, это не самая здоровая еда, но предварительно упакованный рамен никогда не вызывал пищевого отравления.

В доме прохладно, но я уже вспотела, а от запаха кофе Хейса у меня скручивает желудок. Я выхожу на улицу, в слишком яркое утро, чтобы обсудить расстановку столиков с официантом, и от жары у меня кружится голова. Мне приходится опереться на столб, чтобы не покачнуться, пока она говорит.

Я продержусь следующие два часа, но к тому времени, когда постельное белье расстелено и я разложила карточки с местами, мне интересно, как я доживу до конца. Один только дым от жаровни заставляет меня шататься внутри, чтобы выбраться.

Там Хейс, похожий на крутую мечту в черной рубашке и костюмных брюках, пока он возится с настройкой для эстетических услуг. Я хочу прислониться головой к его груди, что было бы неуместно, а также испортило бы его рубашку, потому что я не могу перестать потеть.

— Ты действительно сегодня очень тихая, — говорит он. — Я не думаю, что ты придиралась ко мне хоть раз за последние пятнадцать минут, что, безусловно, является рекордом. Что ты делала прошлой ночью?

Мои глаза закрываются. Боже, что бы я дала, чтобы лечь прямо сейчас. — Я энергично мастурбировала во время просмотра фильмов Джейн Остин.

— Молодец, — говорит он. —У меня никогда не было эрекции, и она убивалась за одно предложение.

Я силой открываю глаза, расправляю плечи. Я не собираюсь болеть прямо сейчас, потому что я не могу позволить себе болеть прямо сейчас.

— Я ничего не делала прошлой ночью. Я не спала до полуночи, собирая подарочные пакеты, а потом пошла спать. Я просто немного устала.

Он молчит в кои-то веки. Его рот плотно сжат, челюсть сжата. Это его взволнованное лицо, но также и его сердитое лицо, и я не уверена, что вижу сейчас.

—У тебя все нормально? — он спросил.

Когда я вошла, кондиционер показался мне таким хорошим, но сейчас даже этого недостаточно. Я меньше вспотела, когда выходила из спортзала.

— Я в порядке, — отвечаю я, пощипывая переносицу. —Я обещаю, что твой небольшой обед будет впечатляющим, и у тебя будет больше новых пациентов, чем ты знаешь, что с ними делать.

—Я знаю, что я требовательный мудак, — говорит он, — но неужели это так безумно — думать, что я могу волноваться за тебя? — Он зол, но что еще хуже… кажется, он обижен.

У меня щиплет глаза, и я закрываю их прежде, чем он успевает увидеть. Господи, что со мной сегодня? Плакать из-за какого-то крошечного признака заботы Хейса должно быть признаком личного апокалипсиса. — Нет, — говорю я. —Извиняюсь. Ты делал свое безумное лицо. Я просто предположила.

Он тянет меня к себе. — Если тебе нужно сегодня вернуться домой, это нормально.

— Я не знаю, но спасибо. Я буду свежа, как маргаритка, к тому времени, как ты начнешь. Маргаритка, сорванная за несколько недель до этого, теперь мертвая, но все же.

Я поднимаюсь в комнату для гостей, чтобы переодеться. Наволочка на кровати выглядит такой свежей и прохладной, что я бы отдала почти все, чтобы лечь прямо сейчас и поспать, пока это не будет сделано. Я качаюсь от самой мысли об этом.

Я спускаюсь вниз как раз в тот момент, когда приходят первые гости, и с тех пор это размытое пятно людей, вопросов, просьб и потерянных карточек с местами. Обед подается на заднем дворе без проблем, но я почти не в себе, чтобы волноваться. Хейс за кулисами, занимается бесплатным наполнителем, слава богу. Ему было бы что сказать, если бы он увидел меня в таком виде.

Я нахожу поставщика провизии, чтобы запросить вариант веганского, безглютенового десерта для гостя, который хочет чего-то другого, кроме фруктов. Мне приходится прислониться к стене, чтобы оставаться в вертикальном положении, пока мы говорим. Прекрасная стена. Ты сейчас моя любимая вещь в мире.

—Кто, черт возьми, не любит фрукты? — спрашивает меня официант. Ее лицо начинает расплываться. —Понятия не имею, что я могла бы ей услужить.

Я изо всех сил пытаюсь собраться с мыслями.

— Вода? — Я слабо предлагаю. —Десерт из воды и воздуха.

Я слышу, как официантка хихикает, когда на меня накатывает волна тошноты. Я делаю глубокий вдох через ноздри и закрываю глаза.

— Возможно, ты захочешь помедленнее с шампанским, — шепчет она.

Я наклоняюсь на пять футов вперед, но забываю, куда иду, и мне вдруг становится невероятно жарко. Я возвращаюсь к стене, крепко сжимая ее, чтобы оставаться в вертикальном положении, и через несколько секунд Хейс нависает надо мной, положив руку мне на лоб.

— Ты горишь, — говорит он. — Черт возьми, Тали, как давно ты такая? Я определенно вижу его сердитое лицо.

— Не раньше вечеринки, — шепчу я. — Я буду в порядке. Это пищевое отравление. Мне просто нужно посидеть минутку.

— Что тебе нужно, так это лечь в постель и оставаться там три дня, — шипит он.

И, прежде чем я успеваю возразить, я парю в воздухе, подхваченная его руками, как невеста, которую переносят через порог, или — судя по разнице в наших размерах — ребенок, которого отец уносит в постель.

Я знаю, что мне нужно поспорить, но, честно говоря, мне так приятно не вставать. Рубашка Хейса хрустит под моей щекой. Я синхронизирую свои вдохи с учащенным биением его сердца.

— Опусти меня, — шепчу я. — Стыдно.

—Да, я знаю, — говорит он. — И ты в полном порядке, и тебе просто нужно сесть. Я хотел бы поставить тебя на колени прямо сейчас.

Ты всегда хотел этого, я пытаюсь сказать, но слова невнятны.