Сделка с дьяволом

Я тычусь языком по внутренней стороне щеки, задаваясь вопросом, прав ли он. Когда у меня выходной… я работаю. Но если бы я не работала, я бы стирала, выполняла поручения или бегала трусцой, думая о работе. Может быть, нам нужно вовлечь в этот разговор настоящего веселого человека, который наслаждается своей жизнью.

—Тогда пешая прогулка. Или заняться серфингом. Хотя я могу представить, как ты делаешь все это в костюме.

—Ну, очевидно, — говорит он. — Я не дикарь. Но я не заинтересован в походах или серфинге. Мне интересно зарабатывать деньги.

Я устало выдыхаю. — Ради Христа, ты живешь в Лос-Анджелесе. Вещи, которые ты мог бы сделать, бесконечны. Подъезжай к побережью. Посети музей.

Он медленно, преувеличенно моргает, как будто его разбудили от глубокого сна. —Извини, кажется, я задремал там. Ты преуспеваешь в том, чтобы сделать досуг скучным.

Должна признаться — мне там тоже было скучно. Я прокручиваю воспоминания о тех временах, когда мне было еще весело, но на ум приходит только детство: прятки или привидение на кладбище летней ночью, игра в бадминтон с сестрами, пока мой папа готовит гриль, подбадривая нас. Все мои счастливые воспоминания связаны с другими людьми, и, возможно, поэтому у меня не было много хороших воспоминаний за последний год.

— Сходи в парк развлечений, — предлагаю я скорее от отчаяния, чем от чего-то еще. Я представляю, как он стоит в длинной очереди, одетый в костюм, пишет мне СМС, требуя, чтобы я объяснила ему Dippin' Dots. —Американские горки, торт-воронка, аркадные игры. Трудно представить себе что-то более захватывающее— Я пытаюсь казаться восторженной, но я думаю, что терплю неудачу.

Он отпивает свой напиток. — Интересно, когда я слышу, как ты говоришь такие вещи, насколько ограниченным должен быть твой жизненный опыт. Но хорошо. Мы пойдем. Ты и я. Приготовься.

Я смотрю на него в смятении. Конечно, я люблю парки развлечений, но я не собиралась идти с ним. — Зачем брать меня? У тебя половина женщин в этом городе ест из твоих рук.

—Потому что парки развлечений грязные, а я не хочу, чтобы меня соблазнили заняться сексом в одном из них— Он протягивает свой пустой стакан официантке. —В чем проблема? Ты похожа на девчонку, которая оценила бы торт-воронку и атрибутику на тему Симпсонов.

—Вау, — отвечаю я. —Значит, ты хочешь, чтобы я была там, потому что я безвкусная и недостаточно привлекательная, чтобы трахаться. Ты привел весьма убедительный аргумент.

—Ты что, отрицаешь себя, как пирог с воронкой? — бросает он вызов, скрестив руки на груди.

— Нужно родиться без души, чтобы не любить пирог с воронкой, — бормочу я.

—Тогда все решено, — говорит он. Он улыбается, как будто что-то выиграл.

В пятницу я прихожу домой к Хейсу на час позже, чем обычно. Он уже встал и оделся, в шорты цвета хаки и футболку из какого-то лондонского паба. Я замираю, полностью пораженная картиной передо мной.

Я не привыкла видеть его в обычной одежде, и если я думала, что это как-то нормализует его, то ошибалась. Теперь все, что я вижу, это великолепно подтянутые ноги и удивительно мускулистые руки, его рубашка прилегает к его груди и животу ровно настолько, чтобы уверить меня, что они такие же подтянутые и красиво сложенные, как и все остальное.

Мне, с другой стороны, сейчас особо не на что смотреть. Без макияжа, солнцезащитные очки, шорты и майка. Ни украшений, ни нарощенных ресниц нигде не видно, я настолько отличаюсь от женщин, с которыми он встречается, насколько это возможно. Ближе всего к духам запах моего солнцезащитного крема.

Я протягиваю руки. —Пожалуйста. Я сделал все возможное, чтобы убедиться, что вас не соблазнят заняться сексом.

— Это футболка школьной команды по легкой атлетике? — встревоженно спрашивает он.

— Недостаточно изысканно для вас, милорд? Вся моя одежда из парка развлечений Gucci сдана в чистку.

Он выдыхает. — Моя проблема не в том, что у тебя нет стиля. Моя проблема в том, что ты выглядишь на шестнадцать. Шестнадцатилетний возраст — определение малолетки, и рубашка не помогает. Я боюсь, что меня арестуют. Эти шорты едва прикрывают твою задницу, а майка не совсем свободна.

Я смотрю вниз. Думаю, я прикрываюсь намного меньше, чем обычно. — Это как раз то, в чем я бегаю.

Его глаза скользят по мне. — Очевидно, что мне следует проводить больше времени в Санта-Монике. Но это не отменяет того факта, что ты такая же свежая, как девочка-подросток, и сегодня тоже носишь ее одежду.

Я пожимаю плечами и иду к двери. — Постарайся не вести себя жутко на публике.

Он следует. — Я вообще стараюсь не вести себя жутко, как правило.

— Я бы не догадалась.

Его рот дергается, и я чувствую себя странно... победоносно, глядя на его невольную улыбку. Я вдруг понимаю, как я рада, что он проводит со мной этот редкий выходной. Наряду с более тревожным осознанием того, что я бы не хотела, чтобы кто-то был здесь на моем месте.

Мы уезжаем в Юниверсал — я, нетерпеливая, как ребенок; Хейс, терпящий меня, как усталый, но веселый родитель. Как только мы припарковались, я выпрыгиваю из машины и глубоко дышу. Запах горячей смолы и солнцезащитного крема напоминает мне о детстве, о тех временах, когда наша семейная поездка в «Миры веселья» была самым ярким событием лета.

— Полагаю, в Англии у вас нет парков развлечений, — говорю я ему, протягивая свой телефон дежурному, который просматривает наши входные билеты. «Веселый день — это, вероятно, поездка в Бат или день в сельской местности, где можно поиграть с обручем и палкой».

Он выдыхает. —У меня такое ощущение, что все твои знания о моей родине исходят из чтения книг о сиротах девятнадцатого века.

— Что ж, через минуту мы почувствуем вкус твоей родины, — говорю я, ведя его через парк, и мои шаги ускоряются. Он настолько выше, что даже когда я перехожу на бег трусцой, его шаг остается неторопливым.

—Тада! — Я плачу, раскинув руки, пока мы идем под выложенным искусственным камнем входом в Мир Гарри Поттера. —Разве это не напоминает тебе о доме?

Его зубы впиваются в губу, когда он осматривает аттракционы и магазины. —Ах, да, старый киоск со сливочным пивом. В детстве он был на каждом углу.

Я закатываю глаза. — Отлично. Не показывай свою благодарность. И тут я уже собиралась самоотверженно убедить тебе купить нам и палочку, и золотой снитч. Который также будет напоминать тебе о доме. Я знаю, как вы, британцы, любите палочки и квиддич.

Что-то вроде смеха пузырится в горле. Возможно, сдавленный усталый вздох. Один из многих сегодня, я уверена. -Ты как будто там выросла, ты так хорошо нас знаешь.

Я заставляю его купить мне сливочного пива, что ужасно, и иду в магазин палочек, хотя у меня достаточно гордости, чтобы не позволить ему купить мне палочку, когда он предлагает.

С нашими VIP-пропусками нам не придется ждать поездки. Я полагала, что человек, который годами ни за чем не стоял в очереди, не выдержит 90-минутного ожидания мотоциклетного приключения Хагрида. Но когда нас проводят мимо длинной извилистой очереди скулящих детей и усталых родителей, я вздрагиваю.

— Тебе вообще плохо от этого? — спрашиваю я, кивая на их грустные маленькие лица.

Его брови хмурятся. — Плохо из-за того, что я принял самое мудрое решение в своей жизни и избежал родительских обязанностей? Нет, не сейчас.

Мы наблюдаем, как ребенок, достаточно взрослый, чтобы знать лучше, злится на своего отца и бросает поднос с начос на землю. —Я уверена, что ты что-то упускаешь из-за того, что у тебя нет детей, — отвечаю я, — хотя сейчас я не совсем понимаю, что именно.