Страница 12 из 86
Глава 4
Мне нравится думать о себе как о человеке, который ставит семью на первое место, но, когда имя моей старшей сестры появляется на моем телефоне, я думаю, не оставить ли его на голосовой почте. До смерти моего отца прошлым летом Лидди была моим самым близким другом. Однако теперь мне кажется, что тупик, между нами, настолько широк, что его невозможно преодолеть, и последнее, что мне нужно после долгого рабочего дня, — это одна из ее неизбежных лекций о Мэтте.
—Все совершают ошибки, — говорит она каждый раз, когда мы разговариваем, потому что для нее Мэтт — это семья, лучший друг ее мужа, неотъемлемая часть нашей юности. Она говорит, что, когда мы все вместе, кроме Мэтта, кажется, что чего-то не хватает. Интересно, приходило ли ей в голову, что мне тоже чего-то не хватает. Что когда я смотрю, как она и Алекс вместе играют в счастливую семью со своей дочерью, я вижу, чем должны были закончиться десять лет с кем-то.
Я едва поздоровалась, прежде чем она начинает свое последнее обновление овуляции / беременности, еще один источник раздражения для меня. Не то чтобы я возражала против ее попыток забеременеть, но ее целеустремленная одержимость этим меня раздражает. Иногда кажется, что она даже не оплакивала нашего отца — едва закончились похороны, как она уже листала книгу детских имен, как будто просто умыла руки.
— Я думала, что у меня овуляция, но я сделала этот тест, и он говорит, что это не так, — говорит она мне. Я забираюсь на свою кровать с чашкой лапши рамен. Мэтт подумал, что он был великодушен, оставив мне всю нашу дерьмовую старую мебель, но после его ухода мне пришлось сократить ее. Наша кровать размера «king-size» занимает так много места в комнате, что не остается места ни для чего другого, и поэтому она служит диваном, письменным столом и обеденным столом одновременно. — Но знаешь, говорят, когда цервикальная слизь становится густой…
— Лидди, я ем, — говорю я. — И ты знаешь, как я отношусь к словам «цервикальная слизь». Ты говорила с Шарлоттой?
Наша младшая сестра, которая сейчас находится на четвертом месяце в интернате, утверждает, что ей там не одиноко. Лидди склонна верить ей на слово по причинам, которые я не могу понять. Шарлотта — тот самый ребенок, который снова и снова говорил нам, что с ней все в порядке, прежде чем проглотить целую бутылку аспирина.
—Не на этой неделе. Я так занята с Кейтлин днем, и мне трудно застать ее ночью. Как новая работа?
Поскольку она настаивала на том, что эта работа была ужасной идеей, у меня не было другого выбора, кроме как заявить, что все идет хорошо, хотя это может быть, немного натянуто — Хейс явно не думал, что сегодняшний трюк был таким же забавным, как я. —Мне серьезно платят четыре штуки в неделю за то, что я отвечаю на звонки.
—С твоим ртом я бы не рассчитывала, что это продлится долго, — говорит она. — Я до сих пор не понимаю, почему ты должна была отдать маме весь свой аванс.
Мои глаза плотно закрываются. Лидди никоим образом не может облегчить финансовые проблемы моей семьи, но она совершенно не против покритиковать меня за попытки. — Я не понимала, что не смогу написать книгу, — отрывисто отвечаю я. Я дала матери аванс, чтобы заплатить ее ипотеку. Если бы я знала, что в конечном итоге расплачиваюсь за лечение Шарлотты кредитными картами, которые не смогу расплатиться, я бы, возможно, передумала.
—У тебя еще было бы время закончить книгу, если бы ты не взялась за эту дурацкую работу, — говорит она. Я слышу звон посуды на заднем плане. — И тебе не нужно было бы, если бы ты просто попросила у Мэтта денег. Поговори с ним. Он член семьи.
Мои зубы скрежещут так сильно, что она, наверное, слышит его всю дорогу в Миннесоте. —Нет. Не он.
И даже если бы меня отравили, а у Мэтта было бы противоядие, я бы не стала принимать его помощь. Если бы я тонула, а он бросил бы мне спасательный круг, я бы потратила последние силы, чтобы показать ему палец. То, что половина того, что он сказал в конце, кажется правдой, не уменьшает моей ярости. Я помню тот огонь, который прожег меня после того, как мы расстались
— Я ему покажу, — говорила я сто раз на день. Этот огонь все еще существует, но всякий раз, когда я вижу его в журнале или о нем, сплетничают в Интернете, мне кажется, что он уже победил.
—Пусть попробует все исправить, — умоляет она.
—Вещи, которые он сломал, нельзя починить. Во всяком случае, не им. Наверное, никем. Будь я проклята, если позволю ему выкинуть деньги на остальное, чтобы снять с себя вину.