Страница 48 из 71
Он замолчал, а я… Мне вдруг стало так стыдно. Я ведь действительно с самого утра только рычала на него, отмахивалась, как от кого-то ненужно. Ревность? Задумалась. Не я ли фактически силой заставила Элазара принять и поверить в свои чувства? И теперь, когда он последовал моему же совету, веду себя крайне иррационально. Но нет, это никакая не ревность. Я люблю Юлку, а дед стал мне близким и таким родным, как мама, отец. Даже ближе, потому что Фонтею я еще вчера могла доверить самые сокровенные мысли и не скрывала ничего. А сегодня? Что изменилось? Два дорогих мне человека нашли общий язык, решили дать шанс своим чувствам, построить отношения. Что в этом плохого?
Ответ оказался простым и до крайности банальным. Я - ханжа. Привыкла считать Элазара древним старцем, а он? Разве он старец? Ему и на вид сейчас больше 40-45 земных лет не дашь. Конечно, чародей не стал высоким качком, не налились огромные бицепсы и прочие положенные статусу мачо части анатомии, но выглядел импозантно и привлекательно даже для самого взыскательного женского взгляда. Проблема заключалась лишь в том, что я никак не могла принять ту пропасть лет, что разделяла Жавурину и моего родственника.
- Если ты считаешь, что отношения с Юлией помешают нашему с тобою общению, я постараюсь их пресечь, - с горечью и как-то хрипло произнес он.
Третье «что» не успело сорваться с языка. Я потеряла дар речи. Даже в самом страшном сне мне не хотелось бы быть причиной разрыва двух любящих людей.
- Прости меня, - я склонила к нему голову, а Элазар обнял за плечи и притянул к себе. – Веду себя, как ребенок, который дальше своего носа не видит. Люблю тебя и Юлку, желаю вам счастья и сама не понимаю своего поведения.
Щеки просто горели, а на глазах навернулись слезы. Если бы мне пришлось выбирать между Вестом и любым из моих родственников, что бы я выбрала? Все мое существо восставало против самой постановки такого вопроса. Каждому найдется место в моей душе, в моем сердце, и каждый будет нужен и важен. Слезинка все же скатилась и поползла по щеке. И сразу стало легко, словно разжалась невидимая рука, которая сдавливала грудь, мешала свободно мыслить.
Фонтей протянул ладонь и смахнул влагу с моей кожи.
- Вот теперь точно все будет хорошо, - улыбнулся он. Знакомо так улыбнулся, ехидненько.
- А ничего рассказать мне не хочешь? – подозрительно спросила я.
- О чем? – ну, Иннокентий Смоктуновский, не меньше!
- Обо всем. Со мной что-то было?
- С тобой что-то есть, Ксения. И я весьма этому рад.
- А именно?
- Ты чистая! – просиял он. О, вот теперь мне просто сразу стало все понятно.
- Разумеется, чистая. Я с утра в душе была. Правда, ты за плотскими утехами мог и не заметить этого факта! – А что? Я тоже язвить умею.
- Чистый свет чародеев в твоей крови, Ксения, - укоризненно покачал головой дед, явно намекая на мою недогадливость. – Душа совершенно непригодная для использования гефами. Турронам и морранам тебя проще убить, а вот эллины могут воспользоваться. Ты вполне можешь стать изысканным лакомством на их столе. Вот только одна проблема. Для этого с твоими эмоциями необходимо поработать кому-то из высших, способных ментально влиять на подсознание, вливая негативные мысли, оскверняя душу ненужными сомнениями.
- Хочешь сказать…
- Не хочу, я прямо говорю, что во время нападения ты подверглась именно такому влиянию. Но эллин, пытающийся тебе внушать, не знал твоего настоящего потенциала и не рассчитал своих сил, поэтому воздействие получилось скользящим, а отката не произошло. Скопившийся негатив засел внутри тебя и рос, подобно грибку. В такой ситуации магия бессильна, Ксения. Помогает лишь человеческое тепло и простой разговор по душам. И к Кремеру тебя не пустил, потому что с таким букетом внутри не получилось бы инициации. Дар так и остался бы неустойчивым, а Сильвестр получил бы свою долю твоих отрицательных эмоций. А у него нет иммунитета, как у чародеев. Ему пришлось втрое тяжелее.
- Спасибо тебе! – и я впервые искренне улыбнулась, ощущая, как оживает и заполняется светом каждая клеточка. – Спасибо! И… Я безумно рада за вас с Юлкой. Только…
- Только что? – хитренько усмехнулся Элазар.
- Только я вряд ли смогу называть ее «бабушкой»! – и вот сейчас отпустило окончательно. Мы оба рассмеялись. И даже пелена туч за окном, казалось, несколько поредела.