Страница 11 из 21
– Вы целитель, господин Вайтлес? – наугад спросил Охнэр у соседа, и тот печально покачал головой.
– Могильщик. И по совместительству – каменщик. Видите ли, Древние были очень капризными и любили умирать в необычных позах. Порой приходилось укладывать окаменевающего короля в специальный мраморный короб, чтобы его тело выглядело естественно или, наоборот, экстраординарно. Сиды, лишенные дара окаменения, предпочитали гнить в мраморных или базальтовых гробах, полностью имитирующих их молодой и прекрасный образ при жизни. Мои работы были настолько восхитительны, что отличить окаменевшего Древнего от имитационного короба благородного сида было практически невозможно. Эх! Дела минувших дней. Ну что об этом вспоминать, господин Охотник? Выпьем за бессмертие, будь оно неладно. Я, кстати, ярый противник оного, как вы уже успели заметить своим проницательным взором.
Сид снова чокнулся с бокалом Охнэра, который тот из вежливости оторвал от стола и снова вернул на прежнее место, и вдруг в пиршественный зал ворвался паж в золотистой бархатной пачке, украшенной синим пером, и воскликнул:
– Лорд Давин умер!
Сиды, пересмеиваясь, громко поаплодировали пажу и снова вернулись к танцам и неистовому кутежу.
– Благородные господа, лорд Давин по–настоящему умер! – громче прежнего воскликнул паж в золотистой шапочке, но теперь его не удосужили даже взглядом.
Окончательно растерявшись, юноша блуждал по залу полным мольбы и отчаяния взглядом, пока не заметил Охнэра в компании дворцового могильщика. Неизвестно, кому он обрадовался больше, потому что лицо его вдруг прояснилось, и в мгновение ока он оказался за их столом, умоляя помочь ему похоронить лорда Давина – по–настоящему.
***
– Этот плут, лорд Давин, в честь каждого пира устраивал собственные похороны, которые пышно праздновал. Развлечение у него было такое, – деловито пояснил Охнэру дворцовый могильщик, когда они вместе отправились смотреть на заживо погребенное в каменном саркофаге тело, – но со смертью шутки плохи. Вот и доигрался, голубчик.
Сварт никогда прежде не видел похороны в Сидхейме, которые по размаху празднования ничем не отличались от свадьбы.
Лорд Давин украсил белыми цветами и лентами сад, заставил деликатесами поминальный стол и нанял дворцовых музыкантов, чтобы они сутками играли танцевальные мелодии.
Первые годы сиды охотно посещали похороны, а потом это развлечение всем надоело, и спустя несколько лет все перестали замечать отсутствие лорда Давина на пирах.
– Это еще что? – буркнул Охнэр, поймав на лету белый лепесток розы, который упал ему на рукав.
– Магическая иллюзия лорда Давина, господин Охотник, – послушно ответил паж, настроение которого значительно улучшилось в обществе двух специалистов по смерти, – она создана с помощью личной силы моего господина. Когда лепестки перестали падать с неба, я заподозрил неладное.
Сварт задумчиво почесал подбородок.
– Может быть, лорд Давин просто заснул в гробу? Утомился из–за жары и волнения, что никто не ходит на его похороны.
– Что вы, господин Охотник! Чары благородных господ развеиваются только после их смерти! – уверенно перебил Охнэра паж. – Господин Вайтлес может подтвердить мои слова!
– Все верно, – кивнул седоволосый могильщик, – иллюзии сидов исчезают только в двух случаях: смерть или нищета. Если лорд Дарвин до сих пор жив, то определенно потерял личную силу. Магия молодости, красоты и здоровья после истощения личной силы тоже развеивается, что зачастую и приводит к смерти – быстрой и крайне мучительной, – учено объяснил господин Вайтлес.
Охнэр молча развел руками в стороны, намереваясь присоединиться к безудержному веселью, царящему во дворце, в роли мрачного символа уныния, но паж схватил его за рукав кафтана и не дал сдвинуться с места.
– Господин Охотник! Вы не можете просто так уйти! Вдруг лорд Давин нуждается в помощи? Примените ваши особые таланты и убедитесь, что господин мертв! Иначе король Сидвиллиат казнит нас за равнодушное и жестокое обращение с благородными господами!
Охнэр тихо выругался, поминая всех сидов и их матерей, и, несмотря на острую нужду в жизненной силе, изучил своим магическим взором содержимое каменного саркофага, в который заключил себя неугомонный вельможа.
– Он точно мертв. Пуст, как бутылка из–под вина, – устало подытожил сварт, чувствуя скверную ломоту в теле, предшествующую полной потери способности двигаться, – правда, в гробу лежит амулет с огромным запасом личной силы, которой этот идиот уже не сможет воспользоваться.
– Не может быть! – воскликнул паж. – Господин не мог просто так умереть в гробу! Это убийство!
– Угомонитесь, молодой человек, – степенно вразумил пажа дворцовый могильщик, проницательно изучая саркофаг, – это не обычный гроб, а для королевских особ. Древних королевских особ. Его внутренний короб обшит металлом, который блокирует магические способности усопшего. Видите ли, господин Охотник, – обратился сид к Охнэру, – Древние были крайне раздражительными существами и даже после смерти или окаменения умудрялись досаждать живым своей болтовней, жалобами или угрозами расправы, ведь превращалось в статую только их тело, а не разум. Именно поэтому во вторую эпоху были разработаны модели каменных гробов, дарующих безмолвие усопшим и тишину на кладбище, но я отвлекся. Как у лорда Давина оказался этот саркофаг? Это же историческая реликвия!
Паж растерянно ответил, что не знает, откуда гроб, ведь его господин был заядлым коллекционером, и по секрету сообщил, что многие реликвии лорд Давин скупал на черном магическом рынке.
– Все понятно. Эта штуковина из Морхейма, – наконец, разобрался во всем Охнэр.
– О! Господин Охотник, вы это поняли с помощью своего магического взгляда? – восхитился мастерством сварта господин Вайтлес.
– Нет. На боку саркофага рунами Древних написано, что здесь покоится Владычица Морхана. Дальше идет отборная ругань, запрещающая ей совать нос в дела живых и сердечное пожелание сдохнуть навеки.
– Это все объясняет, господин Охотник! Это все объясняет! – потрясенно выдохнул дворцовый могильщик и похлопал по плечу пажа. – Король не должен об этом узнать! Лорд Давин украл сей предмет из сокровищницы Сидерхолла! Это скандал! А может даже и смертная казнь!
– Боюсь, что король уже обо всем знает, господин Вайтлес. К тому же казнь свершилась сама собой. Но не зря же мы пришли на этот пир? – сказал с ухмылкой Охнэр, потирая холодные, словно лед, руки.
– И что же нам теперь делать? – посиневшими от страха губами спросил паж.
– Вам – праздновать похороны, – с улыбкой ответил сварт, – господин Вайтлес возьмет на себя обряд погребения тела.
«А я – его эксгумацию», – мысленно закончил Охнэр, прикидывая в уме, сколько лет жизненной силы стоит найденный им амулет на черном рынке.
***
Когда Охнэр в присутствии господина Вайтлеса Мороу осторожно вскрыл саркофаг Владычицы Морханы, лорд Давин внезапно воскрес, что, впрочем, не вызвало никакого эмоционального отклика у присутствующих на пиру сидов, в отличие от сварта.
– Тьма Земная! – выругался Охотник, когда окончательно убедился, что лорд Давин действительно больше жив, чем мертв. – Как вы это объясните, любезнейший? – сквозь зубы процедил сварт, нависнув над хрупким и розовощеким дворянином в белом погребальном платье, больше похожим на девицу, чем на почтенного старца.
– О! Господин Охотник! Вы будете приятно удивлены, но мой талант наконец–таки пришелся ко двору! Король Сидвиллиат заключил со мной пари: он сказал, что я никогда не смогу выбраться из этого саркофага, а я уверил его, что смогу. И у меня получилось!