Тропа через Морхейм

Сборник рассказов

– Один, два, три, четыре…

– Грабеж! Почему так много! Достаточно!

– Нет, милейший лорд Этельбай, мы договорились на пять лет жизни и ни годом меньше. Или сами топайте через Морхейм, – с раздражением сказал Охнэр, самый разыскиваемый преступник Свартхейма и Ледхейма, не угодивший первым – предательством, а вторым – происхождением.

– Может, возьмете год жизни моей дочери? Нимус! Иди сюда, тебе говорят! Что вылупилась на господина Охотника, как корова! Обнажи запястье и сцеди кровь, иначе твой бедный отец поседеет! Пять лет! У меня совсем не осталось личной силы, чтобы скрыть мороком красоты последствия этой ужасной сделки! Что обо мне скажут дворяне? Проклятый пир короля Сидвиллиата! Чтоб его королевство сгорело, как Морхейм!

Перед Охнэром стоял благородный сид, растративший все свое магическое имущество на еду, наряды и морок красоты в надежде выдать замуж единственную дочь – леди Нимус, которая, в силу ограниченного магического бюджета отца, была красавицей на пиру ровно до полуночи. Сейчас она снова превратилась в дурнушку, от которой воротили нос даже грязные сидши – слуги Его Величества Сидвиллиата, короля Сидхейма и Морхейма.

Давным–давно Морхейм был восточным королевством сидов, но после войны превратился в мертвые земли, кишащие нежитью.

Мертвецы нападали на всех без разбора, что сильно осложняло путешествия по магическим дорогам, одна из которых пролегала через Морхейм – это «Старый тракт» сидов, «Золотая Тропа» альвов и «Трупожорка» свартов.

– Мы договаривались на пять лет жизни, милейший лорд Этельбай. Кровь вашей дочери мне не нужна. Нет года жизни – нет сделки. Ищите тогда другого провожатого, – нахмурился Охнэр, наблюдая за тем, как прогорает свеча, скрепляющая черное колдовство.

– Пять! Уф! – выдохнул лорд Этельбай, перевязывая запястье шелковым платком дочери, из–за чего бедная незамужняя девица осталась без головного убора, что было грубым нарушением этикета, ведь леди нельзя быть простоволосой в присутствии мужчины, даже если он сварт.

Охнэр вздохнул и отвел взгляд от леди Нимус.

Да уж, девица была очень дурна собой. Даже он, изголодавшийся по любви и страсти Охотник, не посягнул бы на нее, будучи в стельку пьяным.

– Итак, предупреждаю в первый и в последний раз, милейший лорд Этельбай и леди Нимус: если свернете с Тропы, то пеняйте на себя. Спасать я никого не буду. Сражаться с нежитью – тем более. Можете хоть горы золотые сулить, хоть королевства отписывать, хоть дочерей предлагать – я и пальцем не пошевелю, когда мертвецы начнут вас жрать. Мне важна только моя шкура, поэтому я беру плату годами жизни, а не золотом. Все понятно?

Охотник перевел хмурый взгляд с багрового от возмущения лорда Этельбая на покрытое оспинами бледное личико леди Нимус – те молча кивнули.

***

– Итак, правило первое: не сходить с Тропы. Правило второе: смотри правило первое, – серьезно произнес Охнэр, идя впереди лорда Этельбая и леди Нимус по светящейся песчаной дороге, огороженной белыми камнями, так плотно пригнанными друг к другу, что в стык невозможно засунуть лезвие ножа.

– А если мне нужно отойти… по малой нужде, – смущенно пролепетала леди Нимус, но сварт ее грубо перебил.

– Хоть по малой нужде, хоть по большой. Все нужды справлять прямо на Тропе, не зря же ее песочком посыпали. Кстати, у вас есть с собой лопатка, милейший лорд Этельбай? – обратился Охотник к сиду, который остановился на Тропе, чтобы испуганно полюбоваться толпой мертвецов, стягивающихся из недр Морхейма на тепло их жизненной силы, как мотыльки – на огонь.

– Нет! Я не собираюсь ничего и нигде справлять! Я ношу амулет от всяких нужд! – оскорбился благородный лорд, – А вы, куда справляете нужду, господин Охотник?

Охнэр ухмыльнулся.

Всем в этом проклятом мире известно, что сварты ничем не отличаются от мертвецов – в них ничто не входит и не выходит, кроме жизненной силы, ведь только благодаря ней они и существуют.

– Зря вы лопатку не взяли, милейший лорд Этельбай. От страха благородные господа и не такое производят. Да и трупы удобно закапывать, – парировал Охотник, с удовольствием наблюдая за превращением надменного лица сида в багровую тыкву.

– Вы же сказали, что Тропа безопасна! – крикнул тот, – я заплатил вам за сопровождение от Врат Запада до Врат Востока! Вы помните об этом?!

– Конечно, милейший лорд Этельбай. Я хоть и сварт, но клятву держу, особенно если она скреплена кровью, – ухмыльнулся Охнэр, изучая взглядом плотную стену мертвецов, безмолвно выстроившихся вдоль Тропы.

Сид тоже не сводил с них глаз, настороженно шагая по дороге.

– Ох! Почему они до сих пор не обрели покой? Тысяча лет прошла, а они торчат здесь, словно кол в заднице, – со вздохом произнес благородный лорд и поежился.

– Потому что они голодны, милейший лорд Этельбай, но если вы пожертвуете собой, то они непременно обретут покой, пока снова не захотят есть, – улыбнулся Охотник и грубо дернул леди Нимус за рукав платья, оттащив от края Тропы.

– Они шепчут мне, что я умру. Умру здесь – на Тропе. Что впереди меня ждет смерть, – с расширенными от испуга глазами пролепетала девушка и вдруг, смутившись, отвернулась, – не смотрите на меня. Я… некрасивая.

«Я тоже», – подумал сварт.

***

Тропа плутала в непроглядной ночи Морхейма, словно золотая лента в косе девицы, и вдруг оборвалась, словно кто–то завязал ее в узел, а затем разрубил.

Десять шагов в полном мраке и снова безопасное сияние оградительного колдовства.

– Святые Небо и Земля! – воскликнул лорд Этельбай, стоя перед разрывом Тропы, – Вы же сказали, что дорога безопасна! Лжец! Вы заплатите за обман, клянусь честью дворянина!

Охнэр скрестил руки на груди и смерил взглядом брызжущего слюной сида, думая о том, что пора завязывать с подработкой. Это его последняя ходка в Морхейм, а после он двинется на север и заляжет на дно где–нибудь в предгорьях Луннара.

– Успокойтесь, милейший лорд Этельбай. Здесь недавно сошли сели и размыли Тропу. Ничего страшного. Десять быстрых шагов и вы снова в безопасности, – уставшим голосом произнес Охотник, предчувствуя очередной поток гневных высокопарных ругательств, и не ошибся.

– Грязное и порочное отродье! Плод кровосмесительной связи! Иди в разрыв Тропы первой! Я потратил на тебя целое состояние, чтобы выдать замуж за какого–нибудь олуха! И все напрасно! Ты также уродлива, как твоя мать и мать твоей матери! Проклятые чары красоты, будь они не ладны! На что я надеялся? Кто купится на такую, как ты?!

Сварт, работая провожатым по Морхейму, всякое видел и слышал, но не такое.

Он слукавил, сказав, что разрыв появился недавно.

Обедневшие сиды из дальних уделов регулярно пересекают мертвые земли, чтобы попасть в столицу, и всегда на этом месте разыгрываются драмы. В этом черном пятачке трупов больше, чем во всех гробницах Морхейма. И нападения нежити здесь не причем.

Леди Нимус, глотая слезы, покорно шагнула в разрыв, полностью скрывшись из виду.

Мрак был тих и непрогляден, словно затаившийся в чаще зверь.

Охнэр заволновался.

Девица ему не нравилась, но и плохого она ничего не сделала, в отличие от ее стрельнутого из арбалета папаши.

Сердце лорда Этельбая бешено колотилось, и на триста сорок пятый удар леди Нимус, целая и невредимая, появилась на противоположной стороне Тропы, отделенная от них черной полосой мрака. Даже отсюда было видно, как сильно она дрожала.

– Хоть где–то пригодилась! Если бы я знал о твоем мужестве, то брал бы на охоту, чтобы выманивать волков! – заорал сид, тыча пальцем в дочь, готовую вот–вот разрыдаться.