Страница 75 из 99
Глава 20
Я смотрел в странные «глаза» моего собеседника. Огранённые синие камни казались поразительно живыми — они поблёскивали на свету и будто бы излучали весёлое любопытство… Любопытство, смешанное с бесконечной усталостью.
Шаг назад. Половицы скрипнули под моими ногами. Я присел на кровать, продавив своим весом металлическую сетку.
Всё, что меня окружало, оказалось иллюзией. Очень реалистичной, невероятно правдоподобной… И насквозь лживой.
Удивительно, но на душе стало даже как-то спокойнее. Я не сошёл с ума, не в пал в кому и не словил приход от сильнодействующих медикаментов. А значит, всё пережитое — и плохое, и хорошее — происходило со мной на самом деле. Это радовало.
Моё тело молодело. Зеркал здесь не было, однако готов поспорить, я снова становился Феликсом Обрином. Правда, не думаю, что в этом месте физический облик имел хоть какое-то значение.
В груди вспыхнуло чувство тревоги. Вспыхнуло и тут же погасло.
Пока я «прохлаждался» не пойми где, доблестный ветеран Пуллон отрабатывал на моей многострадальной тушке приёмы рукопашного боя с холодным оружием. И поскольку бывший легионер неплохо знал своё дело, шансов отделаться лёгким испугом фактически не осталось.
В реальности я почти мёртв. А раз так, то тревожиться уже чуточку поздно. Оставалось только расслабиться и получать «удовольствие»…
Тем более, интуиция подсказывала — настоящие проблемы ещё впереди. И их источник вовсе не Пуллон, а этот модный «парнишка» с интересными глазами.
Кто он? Не знаю. Но ждать чего-то хорошего от этого «персонажа» явно не стоило.
— Не боись, — повторил он, выставив перед собой раскрытые ладони.
Жест искренности и открытости. Так демонстрируют отсутствие оружия и дурных намерений. Или пытаются втереться к собеседнику в доверие.
Я пожал плечами. Страха во мне не было. Фактически я уже мёртв, а значит, бояться попросту глупо.
— Так и будешь молчать? — спросил «парнишка». Он буквально лучился от показного дружелюбия.
Я снова пожал плечами. Как говорили мудрые китайцы: «Язык — это лестница, по которой в дом приходит беда»… Так что торопиться с болтовнёй не стоит.
К тому же, куда спешить? Вряд ли в этом пространстве, в этом мираже, в этом сне время имело большое значение.
— Расскажи хоть, как догадался, что всё это — морок? — в голосе моего собеседника слышалось неподдельное любопытство.
— Одиннадцать игроков, включая вратаря, — медленно произнёс я. — Именно столько человек играют за одну команду в футболе. Одиннадцать, а не сорок два — столько не наберётся даже с запасными.
— А говорил — не болельщик! — поморщился «парнишка». — Хотя тут я, конечно, дал маху…
Он шевельнул пальцами, и телевизор разлетелся на мелкие детали. Они немного покружились в воздухе — так, словно на них не действовала сила притяжения, — а затем сложились в огромный радиоприёмник. Круглая ручка настройки частоты сама по себе провернулась пару раз, и из динамиков донёсся едва слышимый, но пробирающий до печёнок гул.
Внутренности сперва сжались до размеров горошины, а затем превратились в огромные воздушные шары. Кровь почти закипела. Меня буквально разрывало от желания упасть на пол и биться то ли в каком-то сюрреалистичном танце, то ли в предсмертных конвульсиях.
Я вцепился скрюченными пальцами в сетку кровати. Готов поспорить, это был звук из иной вселенной — настолько чуждым он оказался для человека.
— Не возражаешь? — «парнишка» улыбнулся. — Люблю музыку, знаешь ли — она напоминает мне о далёкой юности.
— Я… предпочитаю… что-нибудь… посовременнее…
Слова давались с большим трудом. Казалось, что клетки тела «дрожали», резонируя друг с другом, и эта «дрожь» с каждым мгновением становилась всё сильнее.
Сапфировые «глаза» задорно блеснули.
— Всегда знал, — с улыбкой сообщил «парнишка», — что у молодёжи совершенно нет вкуса! Хотя не каждому дано насладиться мелодией сингулярности… Но, раз уж ты мой гость, то я, так и быть, пойду тебе навстречу.
Круглая ручка провернулась ещё раз. Жуткий гул пропал. Из динамиков послышался лёгкий джаз.
«Дрожь» сразу же отступила, и я с облегчением выдохнул. Пальцы разжались сами собой — на коже остались глубокие борозды от металлической сетки.
Смысл этого «выступления» был вполне понятен. Мне показали, что будет, если наш разговор зайдёт в тупик, причём показали весьма убедительно. После такой демонстрации силы, желание играть в молчанку пропало бы даже у самого стойкого или самого глупого человека.
— Я знаю, что у людей есть традиция, — сказал «парнишка». — При первой встрече вы всегда представляетесь друг другу…
Сначала перед моим носом помахали «кнутом», а теперь, видимо, собирались поманить «пряником». Неоригинально, но оттого не менее эффективно.
Я кивнул, отметив, что обладатель сапфировых «глаз» самого себя к людям не причислял.
— Однако в нашем случае, — продолжил он, — взаимные представления не имеют смысла… Твоё имя я и так знаю, а моё ты не сможешь ни услышать, ни тем более понять.
Вот как? Информация интересная. Ещё один штришок, подтверждающий, что шутить шутки с этим существом явно не стоит.
При этом в тоне «сапфироглазого» не было ни капли высокомерия — он не пытался меня оскорбить или принизить. Просто констатировал факт и ничего больше.
— Как скажешь, — осторожно произнёс я. — Но мне нужно как-то тебя называть.
Имя — это важно. Имя помогает установить контакт… А ещё оно может многое рассказать о своём «владельце».
— Ну, раз нужно… — мой странный собеседник ненадолго задумался: — Тогда зови меня просто «Бог».
Скромно, что сказать. Та жизнь, которую я вёл, не способствовала укреплению религиозности, поэтому во мне никогда не было особой веры в высшие силы. Но бог в моём представлении должен был выглядеть как-то иначе… Как-то более солидно, что ли.
— Непохож? — улыбнулся сапфироглазый. Он то ли прочёл мои мысли, то просто догадался, о чём я думаю. — А если так?
На это раз не было никаких жестов — просто окружающая обстановка вдруг резко изменилась.
Больничная палата исчезла, а мы оказались высоко в небе. Огромное солнце слепило неестественно-оранжевым светом. Далеко внизу виднелись аккуратные квадратики полей, между которыми извивались узкие ленты дорог и рек.