Любить не страшно

Аля рвала и метала. Я молча ревновала и сходила с ума от тоски. По ночам, ворочаясь по многу часов в пустой, холодной кровати, я явственно представляла себе эту картинку: красавица Надежда и мой любимый, сплетенные на черных простынях… Почему на черных? Сама не знала. Но видела именно так!

По телефону он был сама невинность! Часами рассказывал обо всем, что они там придумали, о помещении, которое ремонтировали под офис, о кредите, который оформляли, о людях, которые приходили на собеседование, собираясь устроиться в их фирму. А заканчивал неизменно словами о любви ко мне и Дане.

Наверное, Алька слушала то же самое, потому что сегодня утром, привезя детей ко мне, она заявила:

— Ромочка так сладко в любви признается, что веры ему нет никакой. Говорит, что скучает безумно, но на эти выходные снова приехать не может. Что это значит?

Меня немного пугала ее логика, я не понимала причинно-следственных связей, формирующихся в голове моей тетушки.

— И что это значит?

— Я еду к ним! Проверю! И если, не дай Бог… Ромочке будет несладко!

Отговаривать было бессмысленно. Я попыталась, но Аля уже все решила. И поехала…

А я… теперь я с ужасом ждала ее звонка.

…. — Лиза, я хочу оладьи! — Даня никогда не называл меня при всех мамой, только наедине. Вот и сейчас, не смотрит на меня, но улыбается — знает, что ему я не смогу отказать.

Даня рос послушным, ласковым мальчиком. Конечно, нам нелегко приходилось. Особенно в школе. И да, он учился в особом коррекционном классе. Но он учился! А значит, у него было будущее!

— А я хочу котлету! — Славка любил мясо во всех видах — этот оладьями сыт не будет.

— Что проголодались, маленькие троглодиты? Так начинайте прибирать игрушки, а я пошла печь оладьи и жарить котлеты. Эй, товарищи хакеры, вы что желаете на обед?

— Все равно, что дашь! — синхронно в один голос прокричали Антон и Аня.

Возилась на кухне, потом кормила, потом мыла посуду, потом передавала братьев маме, потом кормила снова. Когда в очередной раз мыла посуду, хлопнула входная дверь. Ну, наконец-то, Аля вернулась! Так с мокрыми руками и шагнула из кухни. И замерла.

В прихожей вешал куртку в шкаф мой муж. Я стала не только безумно раздражительной, но и ужасно сентиментальной. Старею, что ли? На глаза навернулись слезы от радости, от счастья видеть его.

Я забыла про Надежду, про Альку и детей и бросилась к нему бегом…

45

Еле-еле к воскресенью разгребли основные проблемы. После обеда, специально не предупредив своих девчонок — очень хотелось обрадовать, сюрприз им сделать — начали собираться домой. Решили ехать по-очереди за рулём моей новой машины — вымотались безумно! Не так уж далеко и успели… Ромка меня еще и не сменил ни разу.

…Не знаю, как я ее заметил! Брат только-только задремал в пассажирском кресле, когда по встречке мимо пронеслась на своем внедорожнике, в прошлом году подаренном мужем, Аля. Догонять — дохлый номер, носится так, что не каждый мужик на такое способен! Я свернул на обочину.

— Ромыч, Ром!

— А…

— Ромка, звони жене!

— А сюрприз?

— Сейчас тебе будет сюрприз!

Он набрал ее номер. Она тут же ответила. На громкой связи было хорошо слышно ее ласковое: "Да Ромочка!".

— Аля, привет! Ты дома?

— Дома, конечно, где же мне быть?

— А почему мне кажется, что ты в машине? Магнитола играет? Песня твоя любимая про красный платок?

— Ну, в машине.

— Так. Быстро на обочину, нарушительница! Трубку она берет за рулём!

Я понял, что мне не нужно объяснять, что случилось, они сейчас сами разберутся.

— На обочине уже. Что ты хотел?

— Куда направляешься?

— Блин… Ну чего ты такой проницательный, а? Ну еду… в магазин!

— Алька врешь! Слышу, что врешь! Ты… к нам, что ли, едешь?

— Приехала уже почти… так что назад — ни за что!

— Вот что ты за человек, Алька? Зачем?

— Уличать тебя, милый, в измене — вот зачем!

— Что-о? — даже я дернулся от неожиданности, услышав эти ее слова — уверен, что у брата и в мыслях ничего подобного не было!

— В измене, говорю, уличать! С Надеждой Ивановой! Или ты скажешь, что ее с собой не брал?

— Не скажу. Брал, действительно. Только давай не по телефону, а? — брат повернулся ко мне. — Далеко она от нас отъехала?

— Километра два по трассе, не больше.

— Разворачивайся давай, детектив, и обратно — мы ждем тебя.

Минут через десять Алька подъехала к нам. Роман уже ждал, прислонившись снаружи к машине, злой и взъерошенный. Она выскочила из-за руля — хорошо подготовилась, зараза! В обтягивающих кожаных штанах и коротенькой такой же курточке, в бейсболке, надвинутой на глаза и с завязанными в хвост длинными светлыми волосами — я даже присвистнул в приоткрытое окно. На что Ромыч показал мне за спиной кулак и одарил предупреждающим взглядом.

Алька подошла на расстояние нескольких метров к нему и остановилась, уперев руки в бока и поставив ноги на ширину плеч. Красотка! И так на Лизу похожа! В принципе, я, наверное, могу ехать — сами разберутся! Очень уж хотелось домой. Да и чувствовал, что лишний сейчас. Ромка, видимо, подумавший о том же самом, наклонился в окно и сказал:

— Матвей, поезжай домой один. Мы сейчас… хм, разберемся и догоним.

— Вы хоть к ночи-то приедьте домой! А-то дети ваши у нас — Лиза говорила утром, а нам тоже… разобраться нужно.

Но Ромка уже не смотрел в мою сторону — улыбался жене. Судя по тому, ЧТО я знал об отношениях моего брата и его жены, примирение у них будет бурным. Не догонят.

… Старался, чтобы ключ не слишком громко щелкнул в двери. Разулся и разделся незамеченным. Где-то в глубине квартиры слышны были голоса детей, в том числе и Данин. Повернулся от шкафа и увидел ее. После встречи с Алькой, был уверен, что меня ждет примерно такая же встреча, как и моего брата. Уже приготовился объяснять и рассказывать всю правду об Ивановой. О том, что Надежда совершенно безопасный для наших девочек человек. Даже если бы вдруг я или Роман (если предположить на минутку, хотя это и невозможно) обратили на нее внимание в известном смысле слова, то шансов у нас не было никаких. Надина красота была рассчитана совсем не на то, чтобы производить впечатление на каких-то там мужиков. Иванова предпочитала девушек. И уже много лет жила с одной своей подружкой. Поначалу меня немного коробил и удивлял этот факт. Но ее профессионализм, ее креативность, ее рабочие качества, ничуть не уступали мужским. Поэтому пришлось смириться. Ну а трепаться о чужой личной жизни я как-то не привык. Да и со стороны Лизы никогда не возникало вопросов. Но если Алька так всполошилась, с уверенностью можно заявить, что и Лизу успела настроить на ревность.

Но неожиданно для меня Лиза радостно улыбнулась и метнулась навстречу. Я снова, как и два года назад, как тогда перед нашей с ней свадьбой, успел подхватить ее и прижать к себе. И понял, что ее тело обмякло и повисло тряпочкой на моих руках, уже когда ей падение на пол не угрожало.

Испугался очень. Неужели ее болезнь вернулась? Это было очень даже возможно. Более того, врач еще в прошлый раз предупреждал, что она вполне может перерасти во что-то более опасное. Перенес ее на диван в зале, бросился искать нашатырь, как и в прошлый раз — не нашел. Притащил воды из-под крана и плеснул в лицо.

Потом вытирал лежащей тут же на диване Данькиной футболкой мокрое любимое личико, всматривался в широко распахнутые, немного удивленные и испуганные, глаза.

— Что болит?

— Ничего.

— Голова кружится?

— Да нет, вроде бы. Я просто очень-очень обрадовалась и в глазах потемнело… от счастья, наверное.

— Завтра к врачу поедем.

Она яростно замотала головой.

— Не-ет! Только не это! Не хочу снова, — на глазах выступили слезы, и мне было так до боли жаль ее, что подняв с дивана, усадил к себе на колени, как маленькую девочку и стал раскачиваться вместе с ней, гладя по русой голове.