Страница 65 из 92
Вскоре он вернулся домой и мрачно уселся напротив сестры.
— Почему ты плачешь, Номабхади? — спросил он. Тишина.
Снова, более настойчиво, повторил он свой вопрос:
— Номабхади, почему ты плачешь?
— Потому... потому что я голодна.
— Ты что-нибудь видела? Тишина.
— Номабхади, я тебя спрашиваю, ты что-нибудь видела? — Он говорил уже с угрозой.
— Н-нет! Я ничего не видела.
— Хорошо, сестра, перестань плакать. Нгубендала сидел поджав ноги и опустив голову на руки. Он молчал.
Номабхади тихонько выскользнула со двора и пошла по направлению к полю. Она шла, грустно напевая:
Маленький Сихеле убит
Нгубендалой, Нгубендалой.
Неожиданно Нгубендала нагнал ее и строго спросил:
— О чем ты поешь, Номабхади? О чем ты поешь? Номабхади отвечала:
— Я только пою:
О! Увы!
О! Увы!
— Ну, ладно, продолжай свой путь, сестра! Номабхади побрела, тихонько напевая свою печальную песню. Нгубендала же шел за ней на некотором расстоянии, потом снова нагнал ее и потребовал ответить, что она поет, и снова она отвечала, что только: «Увы! Увы!» И снова Нгубендала успокоился и разрешил ей продолжать свой путь. Еще некоторое время он шел за ней, потом возвратился домой.
Номабхади ближе и ближе подходила к полю, ее голос уже был слышен людям. Не говоря друг другу ни слова, они прекратили работу и пристально вслушивались в каждое слово ее песни. Первый, кому удалось разобрать слова, воскликнул:
— Вы слышите, что она поет? Нгубендала убил своего младшего брата.
Вслед за этим следующий воскликнул в ужасе: «Нет!» — и ударил соседа сохой.
Остальные продолжали слушать, и вот еще один человек закричал:
— Да! Она говорит, что Нгубендала убил своего младшего брата!
Этого человека постигла та же участь. Что тут началось! Каждого, кто услышал и повторил слова песни, убивали: мужчины — женщин, а женщины — мужчин, и все это продолжалось до тех пор, пока в живых остались только родители Номабхади. Они-то и услышали всю песню до конца.
Едва Номабхади кончила свою песню, они торопливо пошли домой. Номабхади шла сзади и всхлипывала. Добравшись до дому, родители схватили Нгубендалу, убили его и похоронили рядом с младшим братом. Потом мать достала кусок черствого хлеба — последний в доме, и протянула его дочери.
— Дитя мое! — сказала она.— Если ты останешься в этой деревне, ты умрешь от голода! Ты помнишь дорогу к моему брату, что живет за теми горами?
— Да, я помню, мама!
— Хорошо! Ты же знаешь, у них много еды, потому что засуха обошла стороной их поля. У моего брата больше всех в деревне коров, коз, зерна, тыкв. У него также много детей, и все они здоровы, счастливы и веселы. Ты будешь играть с ними целый день. Жена моего брата — добрая женщина. Она присмотрит за тобой. Если ты сейчас выйдешь, то доберешься засветло. Когда захочешь есть, откуси немного хлеба. Иди не сворачивая и не теряй время на поиски ягод.
Родители напоследок обняли ее. Номабхади снова зарыдала.
— Не плачь, дитя мое! — сказала мать, стараясь казаться бодрой.— Если ты будешь плакать, Мбулу услышит тебя, догонит и отберет у тебя твой хлеб. Запомни, ты должна смотреть только прямо, гляди, не оглядывайся назад. Ты слышишь? Не оглядывайся ни за что!
Итак, Номабхади отправилась к своему дяде. Шла она, шла, но перед тем как миновать горную гряду, решила оглянуться на отчий дом. То, что она увидела, заставило ее вскрикнуть от боли. Весь дом был в огне. И она поняла, что случилось. Ее родители сожгли все во дворе, потом подожгли все хижины и сами сгорели заживо. Она никогда больше не увидит своих родителей.
Номабхади решила продолжать свой путь. Она помнила последний наказ матери, и поэтому старалась не плакать. Но ее горестный вскрик был услышан — какой-то странный голос тихо прошепелявил:
— Сестра! Сестра! Почему ты плачешь? Подожди меня! Номабхади, не зная, что делать, огляделась по сторонам, чтобы понять, откуда идет этот голос. Странное существо вылезло из кустов и подбежало к ней. Получеловек, полузверь, двигалось оно на задних конечностях, но туловище прямо не держалось. Тело было обмотано шкурой животного, напоминающей обезьянью. Лицо вроде человеческое, но скулы сильно выпячены, а щеки ввалились. Туловище было настолько иссушенным, будто вытекла из него вся жидкость. Руки были грубыми и костлявыми, ногти длинными и крючковатыми. Мощный хвост, напоминающий хвост большой обезьяны, помогал существу держаться на задних лапах.
— Не бойся меня! — произнесло оно.— Я твоя сестра. Прекрати плакать и скажи мне свое имя.
Номабхади слышала много раз рассказы о Мбулу, и появление этого существа, его голос так совпадали с услышанным, что она сразу догадалась, кто это. Но Мбулу была так добра, назвала ее сестрой. Почему она должна бояться ее?
— Меня зовут Номабхади,— ответила она, стараясь улыбнуться.
— Номабхади, Номабхади,— радостно принялась повторять Мбулу.— Хорошее имя, очень хорошее имя.
— А как тебя зовут? — спросила Номабхади.
— О, называй меня просто сестрой. Давай называть друг друга сестрами. Я тоже буду называть тебя сестрой, хотя мне очень нравится твое имя. Номабхади! Номабхади!
Мбулу повторяла имя снова и снова, но как-то уж очень неприятно шепелявя.
Вдруг Мбулу заметила небольшой узелок на голове
Номабхади.
— Сестра,— спросила она,— что у тебя в узелке? Может, там хлеб или мясо? Я очень голодна. Я не ела много дней.
Номабхади, зная, что такое голод, и привыкнув делиться, с готовностью отвечала:
— Да, у меня есть немножко хлеба, сестра. Его, правда, очень мало, но я поделюсь с тобой.
Как только Номабхади достала хлеб, Мбулу с жадностью протянула свою костлявую руку и быстро сказала:
— Нет, сестра, тут слишком мало хлеба, и делить его нечего. Но я уверена, что ты не так голодна, как я.
— Конечно, конечно, сестра, ты можешь взять весь кусок.
Мбулу выхватила хлеб, жадно сожрала его и скрылась в зарослях, даже не поблагодарив Номабхади. Девушка часто видела в своей деревне голодных детей, жадно хватающих любую еду, но зрелища более отвратительного, чем Мбулу, она не видала. Чем дальше шла она, тем сильнее мучил ее голод, и вдруг вспомнила, как мать предупреждала ее о Мбулу. Она не плакала, но грустно напевала:
Матушка наказывала мне —
Мпанга-мпа!
Матушка наказывала мне —
Мпанга-мпа!
Опасаться Мбулу —
Мпанга-мпа!
Не то она отнимет весь мой хлеб —
Мпанга-мпа!
Наконец Номабхади достигла леса необыкновенной красоты. Она услышала пенье птиц — до этого она ничего не слышала, увидела много ярких бабочек, порхающих с одного прекрасного цветка на другой. И она опять забыла о материнском наказе и с восторгом глядела на этот яркий новый мир. Ее взгляд был прикован к необыкновенной бабочке, пересекающей тропинку, по которой шла Номабхади. Бабочка села на куст, усыпанный сочными спелыми ягодами. Вскрикнув от радости, девушка перебежала тропинку, выдернула куст с корнем, оборвала с него ягоды и стала быстро есть их, в короткое время ее язык, а также губы и щеки сделались пурпурными от сладкого сока.
— Сестра! Сестра! — раздался голос из зарослей.— Я здесь. Пожалуйста, не ешь все ягоды. Оставь мне.
Это была Мбулу, жадная и тощая. Номабхади была очень голодна и не собиралась отдавать ей ягоды, но Мбулу рассердилась:
— О, ты уже почти все съела! — и, вырвав растение у девушки, буквально проглотила его целиком, с листьями и корнем.