Страница 21 из 29
Он рассказал все это спокойным голосом, с модуляциями, не стараясь произвести впечатление человека, подавленного внезапной, страшной утратой. Смерть самого близкого родственника не произвела на него, видимо, большого впечатления.
Алекс перевел дыхание и сказал быстро, как бы не задумываясь над тем, что говорит:
— Прошу простить меня, но вы не похожи на человека, слишком взволнованного смертью своего брата.
Сирил Бедфорд вынул изо рта трубку, которую только что раскурил, и какое-то время молча смотрел на Алекса. Потом сказал:
— Бывали моменты, когда я ненавидел его больше, чем кого-либо на свете. Думаю, что мы никогда не любили друг друга, даже тогда, когда я был еще ребенком, а он — уже подростком.
— Благодарю вас за искренность. Я хотел бы обратить ваше внимание на то, что мы более или менее знаем причины, по которым вы живете в этом доме и далеко от него не удаляетесь. В архиве Скотленд-Ярда имеется достаточно подробное описание того дела. Признайтесь, ведь именно вы тот человек, который многое выиграл бы от смерти сэра Гордона?
— А, значит, вы знаете грехи моей молодости… — усмехнулся Сирил. — Да, конечно, смерть Гордона не самое грустное событие в моей жизни. Но я должен буду разочаровать вас, если вы спросите меня, не я ли убил брата моего. Нет, я не убивал его.
— А кто, по-вашему, мог его убить?
Сирил Бедфорд быстро поднял голову и какое-то время испытующе всматривался в обоих сидящих против него мужчин; взяв угасшую трубку, он долгое время ее раскуривал скорее всего обдумывая ответ.
— Не знаю… — сказал он наконец непринужденно, возможно даже слишком непринужденно. — Но если бы и знал, то не сказал вам.
— Почему?
— Потому что мой покойный брат, несмотря на свою общеизвестную приверженность закону, честность и постоянство характера, был по моим скромным представлениям, существом, лишенным человеческих черт. Он был кошмарным, не терпящим возражений ипохондриком, дураком, отравляющим жизнь всем, кто его окружал. Кто бы его ни убил, если это, конечно, не самоубийство, — а я сомневаюсь в том, что это самоубийство, потому что это был бы первый человеческий порыв, который я у него увидел — оказал мне огромную услугу. Не допускаете же вы, что полагается доносить на своих благодетелей? — Он замолчал и вдруг стал серьезным. — Господа, а вы не думаете, что самоубийство Гордона все-таки возможно?
— А какой, по-вашему, может быть повод для этого самоубийства?
Сирил Бедфорд замолчал снова.
— Не знаю… — тихо сказал он наконец. — Не вижу повода, из-за которого он мог бы лишить себя жизни. Если говорить серьезно, то я все-таки знаю людей, а с ним я разговаривал как-никак совсем незадолго до смерти. Он совершенно не производил впечатления человека, который хочет покончить счеты с жизнью… Нет, это невозможно…
— Но при этом вы не видите никого, кто мог бы и хотел его убить?
— Нет. А собственно говоря, если быть честным, то вижу. Каждый из нас имел для этого свой повод. Но, в конце концов, люди не убивают себя по глупости… Нет, не знаю… Единственный человек, который действительно хотел его смерти и у кого был мотив для убийства, — это, пожалуй, я.
— Без сомнения, у вас были и повод, и возможность, — спокойно согласился Алекс. — Но я не совсем уверен, что только у вас. Со своей стороны, мы можем предположить, что если ваш брат не хотел лишать себя жизни, то по крайней мере два человека хотели его убить. Но, впрочем, может, я и ошибаюсь… Может, все было иначе. Признаюсь вам, что есть у меня некая теория, которая пока что опирается на абстрактные рассуждения. Мы даже бегло не допросили еще всех в этом доме. Это вы разводите здесь такие красивые георгины?
Вопрос захватил Бедфорда врасплох, но он тотчас овладел собой.
— Да, а нравятся они вам?
— Очень. Они удивили меня тем, что цветут в такую раннюю пору. Как это вы достигаете того, что они расцветают сейчас?
— Ох, немного изобретательности и много времени, которое некуда девать… Вот и все. С растениями можно проделывать чудеса, если есть время и желание…
— Кажется, георгины происходят из Мексики, правда?
— Все сорта георгинов происходят из Мексики.
— Именно. Кажется, только они и еще один какой-то сорт красной розы обладают очень специфичным натуральным красителем, который когда-то употреблялся для окраски шерсти и шелка. Как же он называется? Вы не помните?
— Признаюсь, что меня больше интересует их цвет и форма, чем химические свойства.
— Да, конечно… — Джо кивнул. Краем глаза заметил удивленный взгляд Паркера. — Благодарю вас. — Он встал. Сирил Бедфорд поднялся тоже. — Прошу вас, будьте добры вернуться к себе в комнату. В связи с тем, что идет следствие, мы вынуждены еще какое-то время настаивать на том, чтобы все оставались на втором этаже до момента, пока мы не отменим это распоряжение. Мне очень жаль, но полицейские в холле и в саду имеют приказ не выпускать никого без нашего разрешения, а поскольку дом тщательно охраняется, я напоминаю об этом только для того, чтобы не подвергать никого из вас ненужным осложнениям.
Бедфорд молча и вежливо кивнул ему головой. Молча подошел к двери, открыл ее и тихо закрыл за собой.
Как только он ушел, Паркер встрепенулся:
— Что это за абсурд? Ты обращаешься со всеми этими людьми так, будто рассчитываешь на то, что убийца придет сам, во всем признается и будет еще нам благодарен за то, что мы отправим его на виселицу! И что это за бредни с георгинами?
— Ответ на первый вопрос звучит так, — Джо поднял вверх палец: — Да, верю, что убийца сам в скором времени как-нибудь найдется. Следов уже столько, что не хватает только последнего звена всей цепи… Ответ на второй вопрос, — он поднял вверх второй палец: — Я вспомнил наконец, как называется тот краситель. Он содержится только в красных розах и красных георгинах.
— Как?
— Цианиновый. — Джо покачал головой. — И подумать только, что при моем абсолютном невежестве в химии именно это я знал!
Глава десятая
Отпечатки пальцев на витрине и на фотографии принадлежат…
— У нас остались только обе дамы Бедфорд, если не ошибаюсь… С которой начнем?
Но судьба выручила Паркера и послала ответ на этот вопрос.
— Звонят из Центрального управления, шеф, — сказал сержант Джонс, неизвестно в который раз за это утро просовывая голову в дверную щель.
Паркер встал и быстро вышел из столовой. Алекс, подперев голову руками, какое-то время сидел неподвижно. Насмешливая, несколько безразличная улыбка исчезла с его лица, оно было теперь сосредоточенным и серьезным…
— Так… — сказал он вполголоса. — Скорее всего, это будет так… Или так… Ту головку из рамки могла бы вырезать горничная, но она не сделала этого, потому что… ну, так… Юдита Бедфорд, конечно. Интересно, как она выглядит? Из того, что говорила Агнес, вырисовывается образ несчастной женщины со множеством комплексов. Любит она его, что ли?.. Ну, так… И сколько же здесь любви, под этой пуританской, скромной крышей!.. Да, Юдита Бедфорд.
Дверь открылась, вошел Паркер, с грохотом захлопнул ее и быстро подошел к столу. Он положил руку на плечо своего друга, который, посмотрев на него, откинулся назад и оперся о подлокотники кресла.
— Ты знаешь, чьи отпечатки нашли на раме витрины и даже на вырезанной ножничками головке? Ну, скажи ты, соня, ты всегда твердишь, что весь научный полицейский аппарат служит только для того, чтобы задуривать мозги тем, кто ведет следствие, и мешает обнаружить убийцу! Я дам тебе настоящий, английский, звенящий шиллинг, если ты мне скажешь! Но не скажешь, потому что ты ведь не можешь этого знать!
— Ох… — Алекс вздохнул. — Фома ты неверующий. Никогда я не сумею понять, откуда у такого, все-таки приличного и сообразительного в личной жизни человека, которого я знаю уже столько, лет сложилось такое презрение к мозгу и его сложной работе. Как только ты выступаешь в роли полицейского, ты начинаешь вести себя как читатель детективных романов. «Отпечаток пальца препроводил убийцу на виселицу! Благодаря помощи знаменитой лаборатории и современным научным методам оказалось возможным в короткое время схватить опасного преступника…» Это известные заголовки статей в бульварной прессе. Но чтобы ты, мой приятель… ты, сам Бенджамен Паркер, заместитель начальника Криминального следственного отдела Королевской муниципальной полиции, которую также называют Скотленд-Ярдом, допускал, что я не знаю, кто оставил эти отпечатки?.. Бен, дорогой мой, тебе я могу доверительно это сказать…