Порченная кровь (ЛП)

— Что с ним стало? — причитал он. — Что с ним стало?

Райнер кивнул.

— Да, ужасно.

— Да что ты понимаешь? — вспыхнул пикинер. — Это мой дом! А это... — Рыдание прервало его слова. — Его убили. Убили!

Из дома выскочил и опрометью бросился к аллее человек в лохмотьях. Его голова превратилась в трясущийся на каждом шагу мешок плоти. За ним гнались крестьяне с дубинками в руках и нещадно его колотили, а тот кричал и плакал. Стражи Талабхейма бесстрастно шагали мимо.

Август отвернулся.

— Нет, не может быть. Талабхейм — прекраснейший город Империи. Город садов. Го...

Внезапно он умолк. Через улицу была видна разоренная таверна. Уцелели лишь входная дверь и вывеска над ней.

— «Олень и венок»! — воскликнул Август. — Значит, старый трактирщик Ганс мертв?

Он сжал кулаки:

— Кто-то должен заплатить за это. Кто-то должен за это умереть.

Ближе к центру города народу на улицах стало побольше. Жрецы Морра с лицами, закрытыми мешковиной, швыряли тела в костры. Наглые мародеры беззастенчиво растаскивали из домов картины и серебро. Человек с жестяными амулетами в форме молота выкрикивал, что они освящены «самим Великим Теогонистом» и гарантируют защиту от безумия и мутации. Торговля шла бойко. Тощие крестьяне столпились вокруг сверкающего глазами жреца Таала; тот потрясал деревянным посохом, обернутым ветвями остролиста.

— Разве пробуждение деревьев и разрушение зигмаритского храма — не знаки недовольства Таала? — кричал он. — Таал разгневан на нас за то, что на его земле мы позволили поклоняться этому выскочке Зигмару. Это земля Таала, и мы предали его, целуя ноги чужеземного тирана Карла-Франца. Покайтесь, маловерные! Покайтесь!

Прежде чем его голос стих позади, слух Райнера уловил вопли жреца Зигмара, что разглагольствовал перед очередной толпой.

— Разве пробуждение деревьев не доказывает, что Таал — демон? — ревел он. — Лишь демон способен напустить собственных слуг на свою же паству! Лишь демон будет сводить людей с ума и уродовать их тела мерзостным образом! Лишь демон разрушит до основания новый храм Зигмара! Мы должны идти в леса с факелами, отважные зигмариты, и разрушить их тайные святилища, как они разрушили наши!

— Хреновы зигмариты, — проворчал Август себе под нос.

— Что-то сказал против Зигмара? — Герт ощетинил усы. — Напрашиваешься, да?

— Довольно, — оборвал его Райнер.

— Но, капитан, сами же слышали...

Райнер прервал его:

— Я слышал, как ругаются два дурака. И вы тоже два дурака, раз их слушаете. Довольно.

Герт с Августом открыли рты, собираясь протестовать, но их отвлекло какое-то движение справа. Из заброшенного дома, простирая руки, потянулись к ним отощавшие мужчины, женщины и дети.

— Еды, добрые господа! — ныл один.

— Хоть пфенниг, от щедрот ваших, — вторил другой.

— Помогите нам, — плакала женщина.

Стражи оттолкнули людей, и те попадали на мостовую. Нищие лежали где упали, обхватив разбитые головы и завывая. Они просили подаяние не так давно. Одежда их, хоть и грязная, была все еще целой, но надежды в глазах уже не осталось.

— И это — народ Талабхейма? — в отчаянии воскликнул Август. — Талабхеймцы не просят милостыню. Они не уклоняются от драки. Да что с ними такое? Было бы естественно, если бы они нас просто обокрали! Или хоть попытались бы.

— Надо полагать, они слишком многое повидали, — ответил Герт, — и это их сломило. Я уже встречал подобное. Целая рота остермаркских мечников. Они бились с... с чем-то, обороняя Хергиг, и победили. Но потом выглядели так, будто это нечто вырвало у них сердца, тела оставив невредимыми. По мне, так хуже, чем смерть.

Август вздрогнул и кивнул. О споре эти двое, кажется, забыли.

Посреди заросшего парка беснующаяся толпа окружила раздетую девушку, привязанную к столбу. В нее кидали камнями и комьями грязи, несмотря на мольбы о пощаде. У ног ее лежали связки хвороста, и какой-то тип в красном остроконечном капюшоне приплясывал вокруг с факелом в руке. Она была очень красива, несмотря на синяки на лице и теле, — но ее ноги, покрытые шерстью, с копытами, как у козы... и голый лиловый хвост... Высокий голос девушки перекрывал рев толпы.

— Пожалуйста! Я не сделала ничего плохого! Я не виновата. Это просто случилось...

Человек в капюшоне поднес факел к вязанкам, и на них мгновенно взметнулось пламя. Девушка пронзительно закричала. Райнер отвернулся, но крик по-прежнему звенел в его ушах.

На всем пути они видели забаррикадированные проходы и усталых стражей: в красно-белой форме, или в ливреях того или иного лорда, пли вовсе без формы, — они защищали улицы и кварталы от вторжения. Местами стражи и баррикады, казалось, имели лишь одну цель — не дать здешним жителям выйти. Вокруг царила полная разруха и мелькали тени, вероятно когда-то бывшие людьми.

Они проехали между огромным серым зданием Большой Палаты Эдиктов, где заседал местный парламент, и «Ямой», в чьих недрах приговоренные судом отбывали наказание. Виселицы и клетки перед зданием суда были забиты трупами, и все это вместе смахивало на витрину мясной лавки.

Над низкими, с маленькими окнами зданиями квартала законников возвышался храмовый квартал, известный как Город Богов: золотая Мирмидия, поднимающая копье на вершине гранитной колонны, стройная белая башня Шалльи, раскидистые рябины Таала — и выше всех суровые каменные колокольни Зигмара. Место это казалось величавым и спокойным, пока Райнер не заметил, что меж башен поднимаются клубы дыма.

Вскоре процессия достигла высокой каменной стены с большими, хорошо охраняемыми воротами. Перед ними выстроились конные рыцари, на башнях по обе стороны были установлены катапульты. За стеной виднелись шпили красивых домов и верхушки деревьев. Из ворот выходила процессия жрецов Морра. Они несли красивый гроб. Райнер усмехнулся. Понятно же, богатых не станут жечь на площадях, словно вязанки дров.

Капитан эскорта переговорил с капитаном стражи ворот, и кортеж Манфреда снова вступил в другой мир. Ужас и гвалт купеческого района сразу же остались позади, их сменили тишина и величественная красота. Большие элегантные особняки, окруженные причудливыми садами, окаймляли пустую улицу. Повсюду их стены украшал вьющийся орнамент из дубовых листьев, лоз и желудей, концы балок венчали резные изображения голов медведей, оленей и кабанов. По всей округе не было ни души, и Райнер начал осознавать, что тишина — это на самом деле просто полный паралич. Знать пряталась по домам, ожидая, когда буря утихнет.

Процессия остановилась перед еще одной высокой каменной стеной — ее охраняли даже лучше, чем предыдущую, — и после очередных переговоров их пропустили внутрь. Там оказалось огромное поместье с обширными угодьями, садами, рощами и надворными постройками, а в середине раскинулся увитый плющом дом размером с пять дворянских особняков. Он примерно так же и выглядел: Райнер насчитал по меньшей мере семь разных архитектурных стилей лишь с той стороны, которая была ему видна, — похоже, здание достраивалось и перестраивалось в течение многих веков.

— Это резиденция графини? — озадаченно спросил он у Августа.

Тот кивнул.

— Ага, Большая Усадьба.

— Разве она живет не в замке?

— В замке, в замке. Да ты осмотрись. — Август обвел рукой стены кратера — до них уже было немало миль, но они все еще виднелись за деревьями со всех сторон. — Самый большой замок в Империи.

— Ах да, конечно.

— Был когда-то замок, — уточнил Август. — Во времена Талгриса, когда кратер еще не полностью освоили. Вон там еще видно старую цитадель.

Он показал в центр усадьбы, где толстая, грубой кладки, бочкообразная башня поднимала свою уродливую гребенчатую голову над цивилизованными шпилями и мансардами поздних пристроек.

— Ее до сих пор используют для обороны и хранят там сокровища; еще в ней кухня и всякое такое, но, конечно, никто больше не живет — холодно и сквозняки.

Эскорт провел их по аллее мимо бараков и укрепленных сторожек и остановился на посыпанном гравием дворе с западной стороны резиденции, где ждала рота мечников графини.