Порченная кровь (ЛП)

Справа стоял роскошный дубовый трон; эльф с лукавой улыбкой на жестоких губах поднялся с него поприветствовать их, когда они поставили гроб.

— Друзья мои, — сказал он, — ваши приключения позабавили меня больше, чем целый год кровавых игрищ. И если бы успех вашего предприятия не значил для меня столь много и если бы меня так не злило, что Теклис выжил, я бы смеялся еще громче.

Он посмотрел на Райнера почти с нежностью.

— Особенно вы, капитан, выкручивались получше змеи, пробитой стрелой. Я столько раз думал, что вам уже не выбраться, столько раз был готов позволить вашему господину убить вас, прежде чем самому убить его, а вы вдруг каким-то чудом спасались, и я откладывал решение, чтобы еще повеселиться. — Он хохотнул. — Никогда прежде не видел, чтобы человек так разрывался между велениями совести и спасением собственной шкуры. Вы можете протестовать, но я знаю, что вы не такой разбойник, каким прикидываетесь, и ваша внутренняя борьба была столь же увлекательна, как и бои с имперскими войсками. Хорошо, что в итоге победила все же ваша продажность — я знал, что так будет, и насладился трагифарсом, в который вы превратили убийство своего товарища. Прекрасно. Я почти хотел бы... — Он задумчиво посмотрел на них и пожал плечами. — Но нет, это невозможно. Кхаину нужна сильная чистая кровь, чтобы сокрушить камень.

— Кхаину нужна... кровь? — переспросил Райнер, и слабая надежда перехитрить эльфа погибла, когда он понял, что это эльф его перехитрил. — Наша кровь?

— Да, — сказал Валарис. — Мутанты слишком больны, их кровь ни на что не годится.

— Но, лорд Валарис, — сказал Райнер, понимая, что ситуация безнадежна, — вы обещали нам жизнь. Вы обещали, что мы уйдем с лордом Манфредом, если достанем вам камень. Мы согласились только поэтому.

— Естественно, я обещал, — сказал Валарис, пожимая плечами, — а что, вас бы заботило обещание, данное собаке, какие бы штуки она ни выкидывала? — Он подозвал своих рабов. — Приведите пленника и привяжите их всех к камням. Начинаем.

— Ах ты мошенник бледнючий, — прорычал Халс, — ты, язык крученый!

— Трус! — воскликнул Павел. — Скажи своим грязным животным, чтобы отошли, и подходи с мечом против копья! Убью на месте!

— Но, лорд, — в отчаянии проговорил Райнер, — наша кровь тоже порченая. Кхаин примет отравленную кровь?

Валарис улыбнулся.

— Жертвы, приносимые Кхаину, часто умирают от яда.

Из одной из клеток вывели Манфреда. Он сильно отощал, моргал и был словно не в себе, волосы и борода спутаны, одежда грязная и рваная.

Его несчастное выражение сменилось радостью, когда он увидел Райнера.

— Вы это сделали? Вы наконец меня освободили?

Райнер смеялся, когда мутанты волокли его с товарищами к высоким базальтовым камням.

— Нет, милорд, вы нас приговорили. Эльф не станет чтить договоры. — Он хотел прибавить: «Если Август не приведет подмогу», — но даже сейчас не смел выдать себя темному эльфу.

— Что?! — воскликнул Манфред, глядя на Валариса. — Хитрый обманщик! Как ты смеешь? Я граф Империи!

Валарис указывал рабам, куда перенести камень, и проигнорировал Манфреда.

— Ну же, милорд, — сказал Райнер, — уж вас-то предательство удивлять не должно.

Мутанты начали привязывать их, крепко, пусть и неумело, вокруг груди и пояса, грязной веревкой, прихватывая руки. Манфреда привязали к камню справа от Райнера, Франку — слева.

— Франка, — зашептал он, но девушка лишь смотрела вперед.

Когда рабы подняли камень на центральный алтарь и отошли к стенам комнаты, Валарис вынул кинжал и приблизился. Райнер напрягся, думая, что это конец, но, вместо того чтобы погрузить кинжал ему в грудь, Валарис взял его за запястье и вырезал осколок кристалла, небрежно отбросив его на землю. Тут же сознание Райнера наполнило бормотание.

Темный эльф прошел по кругу, вынимая кристаллы у всех. Когда он закончил, то разделся до пояса, обнажив мертвенно-бледный жилистый торс, и стало видно, что на шее у него висит на цепочке голубой кристалл. Тот самый. Он начал петь — хрипло, с присвистом, и резать себя в нескольких точках на груди, где и так было много шрамов. Он коснулся пальцем каждой раны и начал чертить странные знаки на груди и руках.

Написав последний символ, он перешел от заклинания к настоящему пению, высокому, красивому и пугающему. Он пошел вокруг камня в медленном сложном танце, и с каждым его движением словно кровь со всего тела Райнера устремлялась вперед, в глазах и ушах началась сильная пульсация, сердце билось как после десятимильного пробега. Пальцы рук и ног тоже пульсировали.

Песня становилась все более дикой, как и движения Валариса, и давление многократно возросло. Дитер и Герт кричали. Дариуса вырвало. На груди и спине Валариса появились пятна крови, частично скрывающие знаки. Сначала Райнер подумал, что кровь течет из семи ран темного эльфа, но, когда опустил глаза, понял, что кровь из его порезанного запястья не капает на пол, а устремляется к Валарису. Капли слетались от всех Черных сердец, словно к центру притяжения.

Это притяжение все возрастало. Все тело Райнера тянуло вперед. Веревки жестоко впились в плоть. Казалось, сердце вот-вот вырвется из груди, и его едва не стошнило при мысли, что это, собственно, и должно случиться — десятикратный круговой взрыв, который искупает Валариса в крови сердца и даст ему силу разрушить камень. Райнер внезапно понял, что умрет. Август не успеет. Это конец.

Он повернулся к Манфреду.

— Вальденхейм! Ради всего святого, кто шпион?

Но Манфред потерял сознание, его голова моталась из стороны в сторону.

— Франка!

Она подняла глаза. Изо рта струилась кровь, смешанная со слюной, белки глаз покраснели.

— Франка! Умоляю, любимая, прежде чем мы умрем! Прости меня! Скажи, что простила!

Лицо Франки исказило отвращение.

— Прежде чем мы умрем? — поперхнулась она. — Я уже мертва. Ты убил меня, когда убил Августа.

— Нет, послушай!

Он открыл рот, чтобы сказать правду, но внезапно давление резко усилилось. Из его рта и носа потекла кровь и залила торс Валариса. Он не мог дышать. Не мог говорить. Боль была невероятная, но мысленные мучения — еще сильнее. Ему хотелось плакать. Это нечестно. Как он может умереть, если Франка считает его хладнокровным убийцей?

В голове что-то кричало и визжало. Сначала он подумал, что это умирают другие или что его зовут безумные шепоты, но потом крики перекрыл звон стали. Валарис бьет по камню кинжалом?

Он заставил себя открыть глаза. Валарис смотрел через плечо. Давление ослабло. Рев в мозгу затих.

Когда Валарис совсем остановился, пленники обмякли на веревках, втягивая воздух. Теперь Райнеру было слышно — это шум битвы. Мутанты бежали в большую пещеру, размахивая импровизированным оружием.

Валарис смотрел им вслед, потом обратил на Райнера горящие глаза и поднял нож.

— Ты... ты предал меня! — Райнер забился в путах, но темный эльф помолчал, убрал нож и поднял голову, как волк, учуявший кровь на ветру. — Теклис! — По его лицу расползлась блуждающая улыбка. — Ты привел ко мне добычу, капитан. За это ты умрешь, как подобает.

Он направился к своей странной спальне и взял меч и лук, затем подозвал нескольких мутантов, которые оставались на месте.

— Пошли, рабы! Пусть прольется кровь!

И во главе их зашагал в большую пещеру.

Халс устало рассмеялся. Кровь струйками стекала из его глаз, носа и рта.

— Значит, Август все же успел.

— И... не пришел слишком рано. — Павел сплюнул красным.

— Ав... Август? — Франка подняла широко распахнутые глаза.

Райнер закашлялся кровью.

— Это была уловка. Дитер только притворился, что убил его. — Он сглотнул. — Я не мог сказать тебе, чтобы Валарис не узнал. Прости.

Франка раскрыла рот, потом отвернулась, всхлипывая, пытаясь спрятать голову на плече.

— Хочешь сказать, — вяло проговорил Манфред, — нас спасли?

— Если Август привел достаточно солдат.

И тут из-под арки вышел Данцигер со своими людьми. Он улыбнулся, увидев Черные сердца в затруднительном положении.