Порченная кровь (ЛП)

Райнер с трудом поднялся, отражая удары мечей стражи, и более или менее пришел в себя. Это был неловкий, ужасный бой. В тесной сокровищнице почти не оставалось места, чтобы двигаться, и совсем не оставалось, чтобы замахиваться. Мраморные статуи и доспехи падали и разбивались, бесценные картины превращались в клочья.

Черные сердца бились с мрачной решимостью, которой Райнер прежде в них не замечал. Они ненавидели то, что делают. Франка плакала. Герт с каждым ударом проклинал Манфреда. Павел и Халс сжали губы от ярости. Лицо Йергена выражало еще меньше, чем обычно. Только Дитеру все было нипочем, он вонзал клинок солдатам в спины и высокомерно усмехался.

Райнер попятился в гущу статуй, чтобы защитить от двух противников хотя бы бока. Их мечи скользили по мраморной плоти. Он обрушил статую на одного и заколол его, когда тот пригнулся. Другой наступал, и они с Райнером фехтовали среди неподвижных изваяний.

Йерген сражался, как машина, то вспарывая одного направленным вниз ударом, то разнося другому голову, перед тем как встретиться с третьим. Никто не мог до него дотянуться. Франка вывалила перед своим противником целое состояние в золотых рейхсмарках и, когда он поскользнулся на монетах, рассекла ему ногу от колена до паха. Герт в одной руке держал инкрустированную драгоценными камнями церемониальную палицу, во второй — свой топорик. И то и другое было в крови, как и его грудь.

Райнер пригнулся и ударился головой о каменный локоть какого-то графа-выборщика от Талабекланда. В глазах у него помутилось, и он сел, выкинув вверх руку с мечом, больше чтобы прикрыть голову, чем для атаки, и случайно распорол живот своему противнику. Тот упал сверху, блюя кровью. Райнер сбросил его, опасаясь, что кто-то другой воспользуется стратегическим преимуществом, но не было никого. Оказалось, бой окончен. Черные сердца стояли, тяжело дыша, над убитыми. Были слышны лишь всхлипывания Франки.

Райнер посмотрел на убитого им солдата. Совсем мальчишка, борода едва пробивалась, мертвые глаза невидяще уставились в потолок. Он встал с комом в горле. Нет, так нельзя.

— Мы все в порядке? — спросил он. Йерген опустился на колени в окружении четырех тел, голова его поникла. — Ромнер, ты ранен?

Йерген поднял глаза, и Райнер понял, что никогда не видел ничего более печального, чем это мрачное лицо, покрытое шрамами.

— Я молюсь, капитан.

— В порядке? — буркнул Халс. — Какой тут порядок? Это... — И он беспомощно простер руки над бойней.

Павла так трясло, что ему пришлось сесть. Он гневно смотрел на Райнера.

— Капитан, мы и раньше делали дурное, но... — Он сотворил знак молота. — Зигмар, прости нас.

Остальные последовали его примеру. Франка изобразила копье Мирмидии.

Райнер облизал губы.

— Вы знаете, что я... я пытался их отослать. Я не... — Он поперхнулся и снова посмотрел на убитого им мальчика, потом отвернулся.

Август поднялся с осколков катайской урны, трясясь от ярости.

— Ты умрешь за это! — Его голос дрожал. — Я обрушу на тебя весь город!

И он попятился к двери сокровищницы.

— Не дури, парень, — сказал Герт, когда остальные разбрелись. — Да, то, что мы сделали, плохо, но нам пришлось. Манфред...

— В задницу Манфреда! В задницу вас всех! — взревел Август. — Мы бьемся не на той стороне! Он сделал из всех нас негодяев!

Остальные пытались его успокоить, но сердце Райнера громко стучало: это была правда, пусть даже и наполовину. Если бы Август убежал, он мог бы предупредить власти, и те отправились бы за Валарисом. Но нет, темный эльф узнает, что все раскрылось, и примет меры. Если бы только можно было как-то заставить его думать, что Август убит!..

Райнер замер, на него внезапно нашел порыв вдохновения. О боги, вот оно! Превосходно... конечно, при условии, что остальные подыграют.

— Думаешь, вот так вот от нас отделаешься? — закричал он. — Думаешь, мы допустим, чтобы ты просто вышел и предупредил графиню, где мы и что делаем? — Райнер захохотал. — Ты, самоубийца-эгоист! Можешь сколько угодно хотеть пожертвовать собой ради благого дела, но я же сказал — мы Черные сердца, нас заботит лишь собственная шкура, а остальные могут идти и повеситься. Думаешь, я позволю сентиментальному идиоту остановить меня, когда спасение в двух шагах? Камень у нас. Остается принести его Валарису — и мы свободны!

— Тогда вперед, — сказал Август, по-бычьи наклоняя голову. — По крайней мере, умру на правильной стороне.

Он нагнулся, чтобы подобрать копье, но Райнер оказался быстрее. Он схватил небольшой бюст Магнуса Благочестивого и, прыгнув на пикинера, обрушил святого ему на голову. Август свалился навзничь, и Райнер пнул его в пах. Он застонал и, обхватив себя за ноги, забился, будто жук, упавший на спину.

Все замерли в изумлении. Райнер со смехом отбросил бюст и беспечно отвернулся.

— Убей его, Нефф. Убей, как ты убил того предателя Эхерта.

— А? — переспросил Дитер, и Райнер уж было решил, что тот сейчас испортит всю игру, но вор усмехнулся и вынул кинжал. — О да, с превеликим удовольствием!

Он обратился к Халсу и Павлу:

— Подержите его, ребята, дайте художнику поработать.

В глазах Халса забрезжила догадка. Он ухмыльнулся и толкнул Павла локтем.

— Давай, парень. Как Эхерта, точно.

— А! — наконец дошло до Павла. — Как Эхерта!

Они схватили Августа за руки и за ноги, Дитер склонился над ним и занес кинжал.

— Что ты делаешь? — завопила Франка, пытаясь схватить его за руку. — Вы все рехнулись, что ли? Так нельзя!

Йерген поймал ее и крепко обхватил, зажав рот рукой.

Райнер застонал. Франка подавала Манфреду обед и не слышала, как Дитер рассказывает историю про мнимую смерть торговца Эхерта. Она не поняла, что это трюк. Она билась в могучих руках Йергена, а кинжал Дитера поднимался и опускался, разбрызгивая кровь. Глаза ее над толстыми пальцами Йергена сверлили Райнера. Он с ужасом видел в них ненависть и отчаяние.

Гетцау смотрел на расстоянии — не хотел быть слишком близко, чтобы не разрушить иллюзию. Если Павел и Халс сообразят, они скажут Августу, чтобы притворился мертвым, и было крайне важно, чтобы Райнер не услышал их шепота, не то все пропало. С того места, где он стоял, все выглядело достаточно жутко. На самом деле, казалось, что все по-настоящему и Дитер что-то напутал и действительно убивает пикинера.

Вскоре вор поднялся; кинжал и руки его были в крови. Он ухмыльнулся Райнеру:

— Готово, трепач.

Райнер подошел ближе, все еще не уверенный, что Август не убит. Талабхеймец лежал неподвижно, в искромсанной рубашке и с жуткими кровавыми ранами по всей груди. Райнер прикусил губу и быстро отвернулся, чтобы Август не успел вдохнуть.

— Так ему и надо, свинье. Пошли, надо закончить дело.

Франка обмякла в руках Йергена, не отрывая взгляда от тела Августа. В ее глазах стояли слезы

Райнер ткнул в нее пальцем:

— И молчи, мальчишка, а то будешь следующим! Понятно? — Он забрал ее у Йергена и толкнул к остальным. — Догоняй!

Теперь, когда Август «погиб», нести камень могли только шестеро: Павел, Йерген и Дариус с одной стороны, Халс, Герт и Дитер — с другой. Они с усилием подняли его и пошли прочь из сокровищницы. Франка брела словно в тумане, Райнер вел ее держа за плечо.

На полпути через комнату охраны они услышали топот бегущих по коридору ног, и тут же ворвался стражник, которого капитан посылал наверх.

— Капитан! Что-то не так. Люди наверху не дали мне...

Увидев Райнера и его спутников, он замер. И этот — совсем мальчишка...

Йерген выпустил свой конец копья и достал меч. Райнер махнул ему рукой и сам заговорил с пареньком:

— Ваш капитан умирает в сокровищнице. Помогите ему.

Мальчик растерялся.

— Я не...

— Иди туда или умрешь здесь! — крикнул Райнер.

Парнишка вздрогнул и бросился в сокровищницу, описав вокруг Черных сердец широкую дугу.

Райнер занял у камня место Дитера.

— Запри его.