Порченная кровь (ЛП)

Паренек втянул ртом воздух. Он дрожал.

— Я... Я вам не скажу, лучше уж умру.

Райнер доброжелательно улыбнулся.

— Очень смелый малый. Но достаточно ли ты смел, чтобы не умирать?

— Не умирать? — Солдатик явно растерялся.

— Именно, — сказал Райнер. — Умереть легко, секунда — и все закончится, но Герт умеет сломать человеку шею так, что тот не сможет пошевелиться и при этом останется жить. Можешь себе такое представить? Живой в неподвижном мешке вместо тела, ни шевельнуться, ни поесть самому, ни задницу подтереть, ни заняться любовью со своей девчонкой, и так лет пятьдесят? На такое тебе смелости хватит?

— Я не предам графиню! — бормотал мальчишка. — Я не предам свой город...

Герт надавил ему на голову, понемногу наращивая усилие.

— Ты уверен? — спросил Райнер.

Глаза парнишки закатились, лицо побагровело. Герт крутанул сильнее.

— Направо! — пискнул паренек. Герт чуть отпустил его. — Направо, пока не пройдете мимо прачечной, потом налево мимо кухни и вниз. Это под складом, да простит меня Зигмар.

— И ты меня прости. — Райнер ударил стражника в висок навершием рукояти кинжала. Тот осел в руках Герта.

— Отлично, — сказал Гетцау. — Свяжи его и дай мне ключ. А теперь снимем эти одеяния.

Герт хмыкнул.

— Сломать ему шею, чтоб не шевелился? — Он нагнулся, чтобы связать запястья юноши. — Как ты только успеваешь выдумывать, капитан?

Райнер пожал плечами.

— А что остается делать?

— Плохо, — проворчал Август, — прибили невинного парнишку.

— Он оказался у нас на пути, — холодно объяснил Райнер. — У нас не было выбора.

— Был выбор — умереть.

— Это не выбор.

Несколько секунд они толкались локтями и ругались себе под нос, стягивая облачения в тесной комнате.

— Кладите их в гроб, — велел Гетцау. — И руку тоже. И пока снимите маски. В них мы будем выглядеть только более подозрительно.

Дариус с таким выражением, будто его вот-вот стошнит, достал из глубокого кармана и уронил в гроб длинный сверток.

— Наконец-то! — сказал он.

Когда все были готовы, Райнер протиснулся к двери. На поясе у него висела маска с вороньим клювом, закрепленная на ленте. У остальных были похожие. Гетцау купил их у разносчика — тот уверял, что они защищают от безумия.

— Хорошо. — Он погасил факел. — Дитер, приготовься. Йерген, прикрой тыл. Направо.

Он чуть приоткрыл дверь и выглянул вместе с Дитером. Топот сапог заставил их попятиться. Подождав, когда все стихнет, он снова выглянул. Из кордегардии за углом слева слышались разговоры на повышенных тонах и виднелся отраженный свет факелов, но справа коридор был пуст.

— Пошли.

Черные сердца как можно тише последовали за Дитером в неосвещенный коридор. Райнер запер за ними дверь и пошел последним. Сначала они продвигались на ощупь, держась за каменные стены, но вскоре силуэт Дитера снова стал виден и раздались женские голоса и плеск воды. В левой стене светилась желтым открытая дверь. Сильно пахло мыльными испарениями.

— Он не мой парень, — сказал чей-то резкий голос.

— Не ври, Герди, — хихикнула другая, — что, мы не видели, как ты ему глазки строишь? Кстати, скажи, он неплохо смотрится в форме?

Дитер подался вперед, пока не смог заглянуть, потом поднял ладонь. Остальные ждали.

— Так он тебе самой нравится? — сказал первый голос. — А вот ему не нравятся толстые старые... ой, смотрите, это не отстирать, это же кровь.

Дитер подозвал Райнера, и тот на цыпочках прошел мимо двери, заметив по дороге группу женщин — они деревянными шестами размешивали в больших железных котлах с кипятком грязное белье. Еще одна штопала носки в углу.

Дитер по очереди позвал и остальных, и все они один за другим скользнули мимо открытой двери. Женщины так и продолжали сплетничать.

Сразу за прачечной находился кухонный коридор. Дитер и Райнер заглянули в него. Он был хорошо освещен, и оттуда доносились голоса, перебивая грохот и шипение оживленной кухни. Пока они смотрели, пятеро лакеев с большими подносами на плечах вышли из правой двери и поспешили к темной лестнице в дальнем конце. Проскочила судомойка, пытаясь справиться с огромной сковородой на длинной ручке.

Дитер нахмурился и потер подбородок.

— Это уже посложнее. Если бы у нас была такая крысиная граната...

Райнер покачал головой.

— Тут, видимо, нужно действовать не столько тайно, сколько нагло.

— Нагло?

— Ага. Ребята, встать по двое, оружие на пле-чо! Дитер, Дариус... ну, вы уж постарайтесь.

Они выстроились, Павел и Халс встали впереди.

— А теперь вперед, будто так и надо. Марш.

Он взял со стены факел и быстро двинулся вперед. Все дружно потопали за ним, словно находились «при исполнении».

Райнер махнул лакею, несущему поднос:

— Не мешай, парень.

Тот с выражением угрюмого смирения на лице пропустил их и пошел позади. Повара и поварята глянули разок, но не более. У лестницы Райнер повернул своих людей вниз, а лакей ушел наверх. Гетцау испустил вздох облегчения. Никто ничего не заподозрил.

Когда стих кухонный шум, снизу донеслись какие-то слабые звуки, с каждой ступенькой становящиеся громче.

— Драка, — сказал Халс.

— Ага, — отозвался Павел, — я тоже слышу.

— Готовьтесь, — Райнер вынул меч, — но не торопитесь. Пусть Данцигер и Шарнхольт сами сделают грязную работу.

Они продолжили спуск, прислушиваясь к шуму потасовки, пока не прошли мимо складского этажа. Выйдя на последний пролет, в свете, льющемся из-под широкой арки, они заметили схватившиеся тени.

Райнер поднял руку, и все остановились.

— Наденьте маски, — прошептал он.

Черные сердца снова прикрыли лица птичьими клювами. Райнер надеялся, что сражаться в таком виде не придется: прорези для глаз перекрывали боковое зрение.

Когда они снова зашагали вниз, из-под арки вылетело окровавленное тело. Следом показался человек в черной кирасе и вонзил в грудь раненого кинжал, приканчивая того. Убийца поднял голову и подскочил, заметив людей на лестнице. Это был Данцигер.

— Кто? — выдохнул он и чуть расслабился. — А, это вы. Вы опоздали. Входите. Мы здесь.

Они последовали за ним в низкое квадратное помещение с крепкой окованной железом дверью в одной стене. Здесь было полно людей Данцигера и Шарнхольта, они расправлялись с двенадцатью стражами, охранявшими вход. Шарнхольт стоял посередине, отдавая команды небрежным мановением руки и вытирая круглое лицо белоснежным льняным платком. Райнер заметил, что у людей обоих отрядов за спинами привязаны шесты для переноски камня.

— Педерманн, дверь, — сказал Шарнхольт. — Дортиг, перережь всем глотки. Эти люди нас знают. Нельзя оставлять живых свидетелей. — Он нахмурился, завидев Данцигера в сопровождении Черных сердец. — А это еще кто?

— Тоже свои, — сказал Данцигер. — Слуги, которые не смеют показывать лица.

Райнер мысленно улыбнулся. Данцигер повторял за ним слово в слово.

— Вижу. — Шарнхольт скривил губу. — Надеюсь, они умеют не только служить, но и драться.

— Уверяю вас, милорд, — ответил Данцигер, — лучше некуда.

— Я оставлю здесь десять человек, — сказал Шарнхольт, когда его люди открыли дверь, — они притворятся, что наткнулись на фанатиков, убивающих охрану, и прогнали их, а потом сами встали на стражу, пока не придет подкрепление.

Данцигер помолчал, понимающе посмотрел на Райнера и улыбнулся Шарнхольту.

— Достойный восхищения план, брат. Но пусть наши люди разделят этот опасный долг. Было бы упущением, если бы вы полностью взяли риск на себя.

Шарнхольт поднял бровь.

— Это что, недоверие, брат мой? Разве мы не едины в наших помыслах?

— Ну, разумеется, едины, — раздраженно ответил Данцигер. — Именно поэтому я и предложил разделить с вами опасность. Возможно, это вы не доверяете мне? Или принимаете заботу за недоверие, поскольку сами замыслили измену?

— И кто это говорит об измене? Тот, кто выдал моих сторонников Вальденхейму и Теклису, когда камень был уже у нас? — Шарнхольт схватился за меч.