Порченная кровь (ЛП)

Все напряглись. И без того уже тревожней некуда, а тут еще какие-то новые люди.

— Думаете, в Талабхейме вам понадобятся шпионы? — усомнился Райнер. — Это же не за границей.

Манфред опустил глаза, поигрывая столовым ножом.

— Как вы понимаете, об этом говорить нельзя, но в Талабхейме что-то случилось — такая вспышка энергии Хаоса, что разбудила великого Теклиса прошлой ночью — здесь, в Альтдорфе. Он опасается: если не принять меры, Талабхейм покорится Хаосу... если, конечно, еще не покорился. — Он поковырял стол ножом. — А когда поднимается прилив Хаоса, моя работа — подозревать агентов Губительных Сил. Вот в чем дело. — Манфред поднял глаза. — Я возглавляю посольство Рейкланда, которое предложит помощь нашим братьям из Талабека в час беды. Но пока мы там произносим речи о взаимной поддержке, вы будете охотиться на служителей культа, преступников и заговорщиков — полагаю, они и виноваты в происходящем.

Он вздохнул и поднялся.

— Выезжаем завтра перед рассветом. Хорошенько выспитесь.

Граф тяжелыми шагами поднялся по лестнице.

Все сидели молча.

— В Талабхейме поднимается прилив Хаоса? — произнес наконец Павел, поскребывая повязку на пустой глазнице. — И мы едем прямехонько туда? Здорово, ничего не скажешь.

— По крайней мере, не в эти проклятые горы, — проворчал Халс.

— Может, на этот раз мы все погибнем, и дело с концом, — добавила Франка, глядя в тарелку.

Ее печаль пронзила Райнеру самое сердце.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ПОЧЕТНАЯ ПРОФЕССИЯ

В роскошной карете Манфреда Райнер ожидал, когда кавалькада тронется в путь. Все еще царила ночная тьма, двор освещали лишь желтовато мерцающие факелы. На Райнере была простая серая куртка клерка, от которой и запах исходил какой-то конторский. С пояса свисала чернильница, на коленях лежал красивый футляр для пергамента. В окно кареты он видел, как Павел, Халс и Герт осваиваются в новых ролях: Павел насвистывал, сидя в повозке с провиантом, в которую Герт, отдуваясь, загружал копченые окорока и мешки с мукой; Халс проверял, хорошо ли закреплены сундуки и багаж на второй повозке, и его лысина блестела от пота.

В приготовлениях участвовали и другие. Райнер пристально их изучал. Это были явно не слуги Манфреда. Тогда кто? Его новые напарники? За лошадьми присматривал какой-то самодовольный тип богатырского сложения с колючей рыжей бородой. Кроткий юноша тех же габаритов вяло таскался за рыжебородым, помогая ему и подобострастно смеясь в ответ на каждую его шутку. Рядом с мулом, груженным кожаными тюками, стоял худощавый молодой человек в сером одеянии Колледжа Хирургов и ошарашенно моргал. За его спиной возвышался тощий субъект с бегающими глазами; передник и гамаши помощника хирурга смотрелись на нем абсолютно неубедительно.

Вальденхейм забрался в карету, сопровождаемый Йергеном в форме графского телохранителя и Франкой в ливрее пажа с золотым львом — гербом Манфреда. Йерген сел с Райнером, безуспешно пытаясь не толкать его своими широкими плечами. Франка уселась рядом с графом. Она старалась не смотреть Райнеру в глаза.

Манфред улыбнулся, увидав его облачение.

— Похоже, вы наконец обрели свое призвание, Гетцау. Выглядите точь-в-точь как настоящий клерк. Ну, из тех, что пишут письма за неграмотных, по пфеннигу за лист.

— Благодарю, милорд, — ответил Райнер. — По крайней мере, это почетная профессия.

Вальденхейм нахмурился.

— Нет занятия почетнее, чем защита родины. Мне больно слышать, что благородный сын Империи берется за эту задачу с неохотой.

— Насколько я помню, милорд, — заметил Райнер, — нашего мнения вообще не спрашивали.

— Это потому, что я разбираюсь в людях.

Граф постучал по потолку:

— Клугер! Выезжаем. Мы и так припозднились.

Щелкнул бич возницы, и карета покатилась вперед. Райнер увидел в окно, как Павел и Халс разворачивают свои повозки, чтобы последовать за Манфредом прочь из ворот.

В предрассветной дымке процессия двигалась по извилистым мощеным улицам Альтдорфа. Большой дворец императора Карла-Франца возвышался, словно гигантский грифон, охраняющий свое гнездо, строения Имперского правления жались к нему, будто выводок птенцов. Они миновали квартал торговцев и оказались у реки, у личного императорского причала, с трех сторон окруженного бараками, стойлами и складами, а четвертой выходящего к воде.

Когда они въехали в ворота, Райнер начал осознавать важность возложенной на них миссии. Он полагал, что Манфред возьмет с собой, самое большее, эскорт из рыцарей и мечников, но двор был забит до отказа вооруженной свитой полудюжины дворян, и все одновременно пытались погрузить своих лошадей, повозки и снаряжение на четыре больших плоских речных корабля.

Свет факелов отражался в шлемах десятка рыцарей Манфреда и двадцати лучников и двадцати копейщиков из его альтдорфской свиты, но то была лишь малая толика собранных здесь сил. Мечники лорда Шотта, капитана почетной стражи Карла-Франца, спорили с рыцарями лорда Райхскелла, магистра Ордена Крылатого Шлема. Стрелки-аркебузиры лорда Болленгена, помощника секретаря баронессы Лотты Хохсволь и канцлера Имперской Казны, увлеченно состязались, кто кого переорет, с Носителями Молота отца Олина Тоткрига, представителя Верховного Теогониста Эсмера Третьего. А за ними бесстрастно наблюдали послушники в капюшонах, сопровождающие мага Нихтладена из Имперских Колледжей Магии.

Каждый лорд привел с собой еще и секретарей, лакеев, поваров и конюхов, не меньше, чем у самого Вальденхейма, плюс повозки, полные сундуков, ящиков и провианта. Порой и за целыми армиями следовали обозы куда скромнее.

В центре всей этой сумятицы находился белый остров покоя, при виде которого у Райнера и Франки перехватило дыхание. Эльфы. Райнер считал, что уже много попутешествовал и неплохо образован, но эльфов он раньше ни разу не видел. Прекрасный народ нечасто покидал родные края — а когда такое случалось, не болтался по заведениям типа «Трех перьев» или «Грифона». Они встречались с главами государств, пировали на правительственных банкетах и отплывали домой с драгоценными дарами. Так что Райнер, как он ни старался сохранять видимость хладнокровия и высокомерия, вместе со всеми глазел на шестерых похожих на статуи воинов в серебряных кирасах и белых сюрко, что недвижно стояли у сходней головного судна.

Лица эльфов казались выточенными из слоновой кости: резко очерченные, гордые, исполненные жестокой красоты. У каждого на боку висел длинный тонкий меч, в кожаном футляре за спиной — изогнутый лук. Райнер поначалу с трудом различал их, словно отлитых по единому образцу. Но, присмотревшись, начал видеть незначительные отличия: у того нос поострее, у этого губы полнее. Однако же он надеялся, что не придется запоминать, кто из них кто.

— Подождите здесь, — велел Манфред. Он вышел из повозки и направился к постройке из полукруглых бревен. Райнер и Франка по-прежнему не сводили глаз с эльфов; те не поворачивали голов, не переговаривались.

— Я думала, — тихо сказала Франка, — что это просто люди с острыми ушами, но... но это не люди.

— Именно, — ответил Райнер. — Не больше, чем мы — обезьяны.

Они обменялись взглядами и отвернулись.

Чтобы скрыть неловкость, Гетцау обратился к Йергену, который уставился в пол, словно глубоко задумался:

— Тебя не впечатлили наши прекрасные дальние родичи, а, Ромнер?

— Впечатлили, — отозвался Йерген. — Отличное самообладание.

— Самообладание?

Было странно, что молчаливый мечник вдруг высказал свое мнение.

— Они все замечают и ни на что не отвлекаются. Стоит взять на вооружение.

Райнер хмыкнул.

— Делаешь успехи, парень.

Шум во дворе немного утих. Все разом обернулись. Райнер выглянул из-за плеча Йергена, чтобы посмотреть в другое окно. Из деревянной постройки вышел Манфред с несколькими чиновниками, в центре группы находился эльф в белоснежном одеянии и высоком головном уборе. Он слегка прихрамывал и опирался на белый посох искусной работы, но ни в малейшей мере не выглядел слабым. Его манера держаться, одновременно величавая и пугающая, притягивала внимание. Райнер не мог оторвать от него глаз. Лицо эльфа было совершенно гладким, без морщин, как и у его телохранителей, но чувствовалось, что он невероятно стар, и даже в темноте можно было разглядеть, какой мудрости, боли и ужасного знания исполнены его опаловые глаза. Люди следовали за ним по пятам, перебивали друг друга, и каждый стремился поймать его взгляд.