Штамповка 2067

Агония взросления

Это всё сон, бредовый сон.

Придя в себя, Сайд оглядывается в темноте. Он дома, в своей спальне.

В постели он не один. Мариса сонно поворачивается к нему, почувствовав, что он проснулся.

Её губы мягкие и податливые. Её руки обнимают его за шею. Тело отзывается на его прикосновения. Бёдра сжимают ему бока.

Она тихо стонет в ответ на каждое его движение. Сладко, невыразимо сладко. Лучше, чем в мечтах.

Она рассыпается на части прямо у него в руках. Приподнявшись на кровати, он в недоумении разглядывает разбросанные по простыне пластмассовые предплечья, ладони, ступни, торс. Голова смотрит мимо него стеклянными глазами.

В спальне есть кто-то ещё. Недалеко от кровати две размытые фигуры. Они глядят на голого Сайда безо всякого стыда, а ему даже нечем прикрыться. Поглядев за их спины, он только сейчас замечает, что у спальни нет стен. Кровать стоит на краю огромной шахматной доски.

Глядя на Сайда, фигуры беседуют так, будто его здесь нет.

– Так это и есть наш блогер.

– Это он. Он уже звезда сети – и мы сделаем его ещё большей звездой. Он взлетит на самый верх.

– И вам ещё пришлось на него давить? Многие согласились бы безо всяких манипуляций. Он ведь получит всё, работая на нас.

– Он искренне верит в то, что говорит на своём канале. И это хорошо. Нам нужен не купленный блогер, а честный… хотя бы на вид.

– Вы уверены, что это безопасно? Он ведь нас слышит.

– Мы в любом случае удалим все его воспоминания о процедуре. Он не вспомнит ни слова. Мы можем говорить свободно.

– Я всё ещё сомневаюсь в его кандидатуре. Не лучше ли взять кого-то более гибкого, подконтрольного, дать ему денег на рекламу и превратить в звезду сети?

– Уверяю вас, я не ошибся. Нужен именно такой – уже набравший аудиторию. Он развивал свою популярность естественным путём, его путь можно проследить и увидеть, что в нём нет фальши. И, к тому же, – в голосе Трейча слышится нотка гордости, – он бунтарь. Борец с системой.

– И это ещё один момент, который меня смущает.

– Его бунтарство – только плюс для нас. Он собирает вокруг себя таких же бунтарей, таких же борцов с системой, с корпорациями, с властью, с принуждением – вы знаете таких, не сомневаюсь.

– Ещё бы, – собеседник посмеивается. – У меня дочка растёт. Ей четырнадцать через месяц.

– Поздравляю. Так вот: если он встанет на нашу сторону, начнёт убеждать свою паству в полезности нашего нового продукта – это будет прорыв в тот сегмент рынка, где обычно трудно что-то продать. Бунтари принципиальны, с подозрением относятся к корпоративным продуктам, болезненно воспринимают любые техники продаж, невосприимчивы к простым методам формирования лояльности к бренду – у них популярно так называемое критическое мышление. Они в целом против всего корпоративного. Бунтарство и неприятие техник продаж – современная форма нонконформизма. В рыночном сегменте бунтарей мало кому удаётся хорошо выступить с новым продуктом.

– Значит, на него вы возлагаете ещё и миссию стать нашим амбассадором среди бунтарей. Думаете, он справится?

– У него репутация борца и честного парня – если он говорит, они слушают, не подвергая его слова критическому анализу. Нам нужен именно он. Мы будем продавать там, где у нас не будет никаких конкурентов. Внедримся в бунтарский сегмент и захватим его, привив им лояльность нашему бренду, сформировав у них позитивный образ нашей компании.

– Вы сказали «если». «Если он встанет на нашу сторону».

– Я оговорился. Я имел в виду «когда».

– А вы не сломаете его в процессе, Гордон? Не превратите в фальшивку?

– Исключено, господин Маллис. Он не перестанет верить, что борется с корпоративным принуждением, с ложью и со всем, с чем он там боролся. Он сохранит свои идеалы в целости, только теперь будет верить в непогрешимость нашей компании. Он не начнёт чувствовать, что хоть в чём-то кривит душой, не станет думать, что как-то продался нам… Он останется бунтарём, но будет уже нашим бунтарём.

Собеседник Трейча берёт долгую паузу. Дальше он говорит уже строго – таким тоном отчитывают подчинённых.

– Гордон, хоть я и доволен результатами, я не могу назвать все ваши решения верными. Вы решились на серьёзный риск. Мальчик мог бы пойти со своими обвинениями не к вам, а в полицию.

– Я знал, что делаю. Он довольно предсказуем.

– Риск. Вы слишком привязаны к этой женщине, вы соперничаете за неё с этим мальчиком. Подозреваю, что вы выбрали в качестве инфлюенсера именно его лишь потому, что он связан с ней. Устранили конкурента, получили женщину – но рискнули репутацией компании.

– Я всегда был готов принять последствия. Любые.

– Он мог бы раструбить обо всём через свой канал. Одно видео – и нашей репутации был бы нанесён серьёзный удар. Он мог бы развалить нашу стратегию против «Тригона». Вам повезло, что он оказался не настолько умным.

– При всём уважении, везение здесь не при чём. Я знал, что он помчится прямо к ней, ко мне в руки.

– Ваша привязанность делает вас таким же предсказуемым, как и этого мальчика. Вам следует избавиться от этой уязвимости. Или покинуть занимаемую должность. Вы понимаете, что я имею в виду?

Долгая пауза.

– Вы считаете, что я должен выбрать что-то одно – или карьеру, или Марису.

Снова пауза, ещё дольше предыдущей.

– Я сообщу вам о своём выборе, господин Маллис. Сейчас прошу меня простить – клиент ждёт.

– Приступайте, Трейч.

***

Очнувшись, Сайд мотает головой. Кошмар, ещё один кошмар – вот что это было. Но теперь всё позади.

Он оглядывает себя: нагрудник, поножи и наручи то ли из металлокерамики, то ли из плотного пластика. В левой руке обнаруживается короткий автомат, а в правой – меч, настоящий тепловой меч, прямо такой, как в подробнейших описаниях из романов об отважном Артёме.

Сайд сразу чувствует себя куда увереннее. Как и Артём, он мастерски владеет и мечом, и автоматом, и готов сокрушить любого. Твёрдо ступая, он идёт вперёд с оружием наготове.

Он ожидает, что сейчас будет бой, но попадает в совсем другое место.

Это что-то среднее между архаичной библиотекой и книжным магазином. Огромный зал уставлен громоздкими старинными шкафами и стеллажами, уходящими под самый потолок. Полки забиты книгами. Под некоторыми разноцветные ценники. Некоторые – старые, в твёрдых обложках с благородными потёртостями – без цены. И ещё здесь полно людей.

Они повсюду – развалились в креслах, на диванах, согнулись за обеденными столами, на сиденьях из вагонов метро. Некоторые стоят, прислонившись к шкафам. Никто не говорит, не глядит на соседа. Все сосредоточенно читают книги всех мастей и форматов.

Сайд сразу кажется себе нелепым в своей броне. Меч и автомат не имеют смысла. Здесь не с кем воевать.

– Что вы читаете? – зачем-то спрашивает он, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Что хотим, – отвечает юноша, оторвавшись от смартфона. – Вассрига. Круто пишет.

– Почему так глупо? – Сайд разглядывает свой меч. – Зачем тратить ресурсы своего ума на эту жвачку?

– Молодой человек, я после работы уставший, – мужчина с седыми бровями поднимает на Сайда выцветшие глаза. – Мне не надо вот этого – смыслы, метафоры там всякие… Я отдыхать хочу, а не голову себе глумить.

– Понапишут тоже, – бросает женщина в халате. – Нет бы сказать как есть, прямым-то текстом – так напридумывают всяких там раскрытий характеров, моральных выборов, завуалируют всё что можно. Кому это надо? Мне это не надо.

– То, что вам нравится – примитивно, – говорит Сайд. – Неужели и вы сами примитивны?