Штамповка 2067

В палубе острова-корабля зияет дыра, похожая на пустую десну. Определённо, это гнездо для выдвижной турели, но сейчас оно пусто. Можно было бы подумать, что турель демонтировали и убрали на ремонт, если бы не торчащие во все стороны провода и шланги.

Кто-то вырвал её с корнем. Рядом с развороченным гнездом в палубе угадываются жутковатые вмятины от двух ног.

Я уже так близко к фабрике, что могу разглядеть сквозь дождь гладкий металл покатых стен. В маленьких окнах темно. Свист ветра мешает слушать, но мне кажется, что внутри ни звука.

Каждый миг ожидая пули, я крадусь к двери – на ней поворотный вентиль, как на кораблях. Никто не останавливает меня, когда я берусь за него свободной рукой.

Я медлю. Здесь что-то не так. Пытаюсь убедить себя, что вся охрана ушла внутрь фабрики из-за шторма, но получается плохо – инстинкт вопит, что причина не так проста. Я вожу взглядом по грыжам выползшего из-под двери уплотнителя, пытаясь решиться и сделать что-нибудь: войти внутрь или сбежать.

В воющем ветре слышу издевательский смех. Мне всерьёз кажется, что это смеётся тот, кто сейчас наблюдает за мной. Может, это Дэй-старший, или младший, или они оба.

Сунув пистолет в карман, хватаюсь за вентиль и кручу, уже не боясь, что меня услышат. Механизм стучит и отдаёт мне в руки, дойдя до крайнего положения. Я распахиваю дверь настежь и врываюсь внутрь фабрики «Юник продакт».

Никого. Никакого движения среди замершего оборудования – только силуэты выключенных станков, застывших манипуляторов, кранов, конвейерных лент. Света очень мало, темно как ночью. В воздухе запах пороха, от него встают дыбом волосы на загривке.

Ветер врывается в раскрытую дверь у меня за спиной. Меня очень хорошо видно на фоне дверного проёма, но я не прячусь. Какое-то шестое чувство уверяет – здесь некого бояться. Уже некого.

Проходы между станков усыпаны гильзами. Темнеют спины в чёрных бронежилетах, сверкают отражающими элементами жёлтые комбинезоны. Из-за сиденья погрузчика виднеется голова в простреленной оранжевой каске. Тел много, они лежат, сидят, свисают повсюду в странных позах. В тусклом аварийном освещении фабрика кажется причудливой инсталляцией сумасшедшего современного искусства.

Лишь один посетитель среди этих произведений из плоти – я. Единственные звуки здесь – вой ветра снаружи, дробный стук ливня по крыше, скрип стен под порывами шторма – и мои шаги. Свет молний врывается сквозь большие окна в крыше, создавая иллюзию движения, заставляя убитых оживать.

Они везде. Похоже, здесь весь персонал фабрики, все охранники, рабочие, техперсонал и остальные. И у меня нет ни капли сомнений – среди них лежат и те, кто их убил.

Один из трупов сжимает револьвер «Мамонт». Стиснувшая рукоятку ладонь ободрана пулями, из-под клочьев плоти проглядывает металлический скелет. Поколебавшись, я пытаюсь вытянуть револьвер из механических пальцев, но у меня не получается – после смерти мозга приводы остановили пальцы в их конечном положении, и теперь тут нужен болторез. Владельца револьвера изрешетили так, что он почти развалился на куски, но даже так он, видимо, ещё какое-то время шёл, оставляя за собой широкий след из крови и отлетающего мяса – и убивал всех, кого мог. Об этом молча свидетельствуют тела в чёрной униформе охранников.

Ещё один труп с «Мамонтом». Тело лишь отдалённо похоже на человеческое: из спины торчат две дополнительных руки, или, вернее, два гибких манипулятора, каждый из которых оканчивается парой автоматных стволов. Голову опоясывает кольцо из объективов, дополняющих отошедшие на второй план глаза. Имея две руки, два спинных манипулятора и обзор охватом в триста шестьдесят градусов, этот боевой монстр мог поливать свинцом всё, что его окружает. Вполне возможно, что основную часть разгрома здесь устроил именно он.

Мало кто идёт на такие модификации собственного тела. Человек превращается в живую штурмовую единицу и больше не годится ни на что другое. Приращения требуют постоянного техобслуживания, и всё свободное время этот тип наверняка проводил в мастерских, где его перебирали, чистили и смазывали. На секунду мне становится интересно: он сделался инструментом по собственной воле, или его не спрашивали?

Взявшись двумя пальцами за ствол, я вытягиваю револьвер из-под тела и брезгливо вытираю курткой – обычно я спокойно отношусь к подобному, но этот тип мне глубоко неприятен. Но мне почему-то важно держать в руках привычный «Мамонт».

Я гляжу на труп сверху вниз. Только что я забрал орудие убийства у орудия убийства. Иронично. Или нет.

Похоже, основная бойня случилась в производственном цехе. На складе готовой продукции свободного пространства гораздо меньше – всё уставлено ящиками, коробками, погрузочными поддонами. Тут всё было ещё плотнее и жёстче.

Я не смог бы сосчитать убитых, даже если бы захотел. Здесь лупили друг в друга в упор. Вылезшие внутренности бронежилетов перемешались с ошмётками мяса. Можно было бы подумать, что здесь взорвалось несколько гранат разом, если бы не оставшиеся невредимыми коробки в упаковке. Тела выглядят так, будто их рвали руками. Поблёскивает влажный от крови полиэтилен. Среди органического хаоса торчат искусственные конечности, бронированные эндопластины, что-то вроде лезвий. Невозможно сказать, что и кому здесь принадлежало – части тел, конечности и интегрированное оружие перемешаны. Пол скользкий и липкий.

Некоторые ящики разбиты, их содержимое высыпалось. Среди ошмётков тел разбросаны глянцевые коробки со смартфонами свежих моделей, игровые консоли, только недавно запущенные в продажу, VR-шлемы к ним. Новейшие микропроцессоры, дефицитные и безумно дорогие, россыпью покрыли чью-то развороченную грудь. Кровь медленно пропитывает картон упаковок. Тусклый свет бросает блики на стильные буклеты.

Новинки, обещающие в очередной раз взорвать свои рынки. О разбросанных здесь штучках невозможно не знать, если у тебя есть глаза и уши – реклама этого барахла везде, куда ни посмотри. Только ничего из этого компания «Тригон глобал» не производит – на каждой коробке другие корпоративные логотипы.

То есть, «Тригон» всё это не производит официально. Всё, что здесь есть – подделки. На плавучем острове целая фабрика занимается штамповкой контрафакта в режиме нон-стоп.

Сколько денег всё это приносит? Видимо, столько, что не жаль было построить плавающий остров. И достаточно, чтобы ради уничтожения фабрики кто-то отправил сюда штурмовую команду.

Только вот эти вездесущие револьверы…

Свет мигает у меня в глазах. В краткой тьме, пока к ней ещё не успели приспособиться даже мои адаптивные зрачки, разорванные тела вдруг собрались воедино – в случайном порядке, состыковав оторванные конечности как попало. Свет загорается и гаснет снова и снова, и я готов поклясться, что в бешеном мигании вижу – передо мной парад монстров Франкенштейна.

Я пячусь к выходу в цех, и свет восстанавливается.

Никаких оживших мертвецов. Все мертвы, разорваны, изувечены. Всё в порядке. С облегчением выдохнув, я выхожу в цех, и, не сумев удержаться, запираю дверь на склад. Только после этого я додумываю оборванную мысль.

Штурмовой отряд не справился с задачей. Очевидно, нападавшие должны были уничтожить фабрику, но им удалось лишь перебить персонал, который подручные Дэя легко заменят. Мне становится даже обидно за неудачливых убийц. Хотя, скорее всего, они мне очень помешали, и даже сделали мой визит сюда бессмысленным. Если они угробили и босса этой фабрики… то я снова ничего не узнаю.

Когда я поднимаюсь по лестнице к кабинету управляющего, меня накрывает усталость. Тело быстро слабеет. Я лезу в карман и глотаю стимулятор, а следом за ним – обезболивающее, на всякий случай. Отдохнув несколько секунд, преодолеваю ступеньку за ступенькой и наконец оказываюсь в кабинете. Осмотревшись, я разочарованно вздыхаю.