Страница 49 из 91
– В общем, мы взяли этот характер как прототип, и всего за неделю склепали новую цельную личность. С нуля. Так-то, – он щёлкает пальцами.
– И что, это вот так просто? Вы можете взять и залить личность вашего героя в мозг живому человеку? И он станет этим вашим… одноцелевым…
– Ну, всё не так просто. Мы не прописали всю личность целиком, мы просто проработали предысторию, характер и цели, а всего остального у него просто нет. Если найти какого-то человека, у которого совершенно здоровый мозг, но при этом лишённый всех воспоминаний, и записать ему эту модель, то будет… не знаю, что будет, но точно не самостоятельный человек. Вряд ли он даже разговаривать сможет. И ходить. И…
– А если обычному человеку записать вашу модель? Что тогда будет? Новая личность сотрёт старую? Или как?
– Я не знаю. Такого, знаешь, никто никогда не делал. И не сделает. Этика не позволит.
На экране снова мозг с бесчисленными нитями нейронных связей. Сайду он кажется похожим на модель вселенной со звёздными скоплениями, галактиками и чёрными дырами.
– А зачем так? – вдруг спрашивает Сайд. – Ну, брать старый сюжет, ваять вашу новую личность с героя этой игры?
– Ну это же проще, чем придумывать новый. Да и зачем усложнять? Старый сюжет тоже вполне рабочий.
«А на сотрудниках вы тут, случайно, эксперименты не ставите?» – едва не спрашивает Сайд, но спохватывается. Для таких вопросов нужны время и место получше.
– Слушай, а ты во сколько освободишься? Давай зависнем где-нибудь. Поговорим, столько лет не виделись. Ты куда-то пропал…
– Я работаю. И дома, вечером. Это намного интереснее клубов.
Взгляд Натана устремляется в пространство над головой Сайда. На восковом лице проступает сумрачная улыбка. Сайду становится жутко.
– Да брось, – говорит он, поёжившись. – Я тебя знаю – на работу тебе всегда было накласть. Да ты что? Это же я. Мы с тобой все клубы прошли! Я, ты, Марк, Влад, и Шмидт, и Декс с нами был часто… Ты помнишь?
– Помню, – без выражения отвечает Натан. – Много времени потратил зря.
– Как это – зря? Да ты просто этим жил!
– Нет, неправда, – его голос опять бесцветный, лицо восковое. – Никогда мне клубы не нравились. Я туда ходил, потому что вы ходили.
– Натан, что с тобой?
– Люди меняются, Саш, – грустно произносит он. – Я, видимо, вырос.
На Сайда вдруг накатывает непонятная тоска: по тому, как было, когда они вместе учились, каким простым и интересным было всё, и как легко было говорить о чём угодно. Сейчас перед ним Сурдоперевод, готовый осыпать первого встречного миллионом слов, стоит только дать ему тему – но он теперь другой. Вроде бы такой же, но его неугомонные руки иногда замирают, а лицо превращается в маску, сквозь которую смотрит кто-то чужой.
Ему можно задавать любые вопросы. Его можно не жалеть.
– Ты не торчи на работе день и ночь, – Сайд усмехается через силу. – А то дома подумают, что ты пропал, как этот паренёк, как его… Леннинг, вроде. Слышал про него?
Натан заметно бледнеет.
– Да не особенно… Какие-то слухи, ерунда. Я не вникал.
Его руки замирают, будто из них ушла жизнь. Он мнёт ладони, глядя мимо своего бывшего однокурсника.
– И что за ремонт в соседнем здании? – спрашивает Сайд, делая вид, что ничего не замечает. – Там как будто что-то взорвалось, всю стену разворотило. Авария на производстве? У кого там так бомбануло?
– Знаешь, я всё-таки позвоню начальнику.
Натан берёт телефон, но Сайд хватает его за руку.
– Не надо, – он кладёт отобранную у Сурдоперевода трубку и встаёт. – Я уже ухожу. Рад был повидаться.
Натан глядит на него провалившимися глазами, всё понимающими и говорящими без слов. Сайд перестаёт изображать радушие. Натану не интересен этот разговор, и Сайд ему больше не интересен. Из глазниц бесшабашного Сурдоперевода устало глядит лояльный сотрудник компании «Атартис».
«Ещё увидимся», – хочет сказать Сайд, но понимает, что это неправда. Он коротко кивает и уходит. Обернувшись, он видит, что Натан вернулся к работе. Он не смотрит ему вслед.
Сайд широко шагает, не разбирая дороги, стремясь побыстрее покинуть этот зал. Натан сбил его с толку, и Сайд не сразу понимает, что заблудился.
Одинаковые рабочие помещения. Сомнамбулы вокруг. Никто не обращает на него внимания. Сайд берёт за плечо девушку грязноватыми волосами, и ему кажется, будто в его пальцах хрупкий птичий скелет.
– Как мне выйти в фойе? – спрашивает он.
Она тупо глядит на него, шевелит губами, открывает рот – и всё без звука. У Сайда мелькает страшная мысль: она забыла, как говорить, ей удалили речевые навыки и заменили его чем-то более полезным для работы.
– Направо, через зал, по коридору налево, – хрипло говорит девушка и отворачивается.
Сайд спешит в указанном направлении, втянув голову и опустив глаза. Потолки начинают давить. Озираясь, он видит только затылки, согнутые спины, ссутуленные плечи, но не может отделаться от ощущения, что за ним наблюдают.
В фойе Сайд не находит ни Марисы, ни Трейча – здесь только девушка в цветастом платье, с птичьими крыльями вокруг глаз. Она наблюдает за чем-то на планшете и поспешно убирает его, увидев Сайда.
– Где Трейч и моя спутница? – с ходу спрашивает Сайд.
– Я провожу вас, – за её дежурной улыбкой не разглядеть настоящих эмоций.
Она бодро цокает каблуками, и Сайд спешит за ней. По пути он пытается определить, кто она – Елена, Катрина, Анна или ещё кто-то, но она похожа на любую из них. Девушка приводит его к внутреннему саду.
– С вашего позволения, я вас оставлю, – говорит она. – Это место уединения.
За непроницаемой улыбкой Сайду видится издёвка. Решив не обращать внимания, он спешит вглубь сада по извилистым тропинкам и скоро находит их.
Они под молодым каштаном – стоят, соприкасаясь плечами. Ладони Марисы в руках Трейча. Она склонила голову к его плечу. Её глаза сухие, но видно, что она плакала.
Сайд хочет выдать что-нибудь язвительное, обвиняющее, но слова застревают у него в горле. Перед глазами вспыхивает картина с влюблёнными, прогуливающимися по саду ярким весенним днём. Он отчаянно пытается вспомнить, что это за картина и где он её видел, но память парализована. Есть только образ, наложившийся на воспоминание как трафарет на оригинал.
Трейч поднимает голову и глядит на замершего среди кустов Сайда. Иллюзия ожившей картины слабеет, но не исчезает совсем.
– Где вы были, Сайд? – спрашивает начальник.
– Давно вы здесь? – задаёт свой вопрос Сайд, чувствуя, что обвинять и уличать уже поздно.
Яркий весенний день сбивает его с толку – эффект создан искусственным освещением, неотличимым от естественного. Сайду приходится напоминать себе, что небо снаружи хмурое и серое.
Мариса нехотя отступает от Трейча на полшага.
– Мы ждали тебя, но ты исчез, – говорит она. – Тебя никто не мог найти.
– Я заблудился, – произносит Сайд. Он надеется разглядеть в глазах Марисы раскаяние, смущение, но видит нечто совершенно неожиданное: неприязнь.
– Досадно, – говорит Трейч. – И удивительно. Я был уверен, что у нас всё очень понятно устроено.
– Ничего у вас не понятно.
Осмелев, он бросает обвинение Трейчу в лицо:
– У вас пропал человек. Валентин Леннинг. Что вы можете об этом сказать?
Начальник даже бровью не ведёт.
– К сожалению, я не знаю каждого сотрудника по имени. Мне не сообщали, что кто-то числится пропавшим. Вы уверены, что он именно пропал?
– Он не приходит на работу, и дома его тоже нет. Как ещё это назвать?