Страница 37 из 91
Ощущение распада нарастает – я распался на составляющие.
Тень властного мужчины здесь. Он смотрит на меня как на чужого, эманации его неодобрения чёрными клубами заполняют комнату. Его недовольство всё больше кажется несправедливым.
Я в старом доме. Всё огромное, но это потому, что я ещё совсем мал. Я в своей кровати, а рядом сидит большая мясная кукла. У неё нет кожи. Она рассказывает мне сказку.
– Юноша жил в деревянном доме. Его комната была на втором этаже, и в ней было большое окно, прямо напротив кровати, и пол был дощатый – ровно восемьдесят восемь досок было на полу.
Окно выходило во двор, где он часто играл, когда был ещё совсем маленьким. Повзрослев, юноша любил сидеть, облокотившись на подоконник, и смотреть в окно на двор. Кто-то должен был появиться там, во дворе, кто-то большой и сильный. Он должен был прийти под вечер, когда все взрослые возвращались с работы домой. Юноша ждал, что кто-то появится, надеялся и боялся.
В одну ночь, когда была гроза, и молнии сверкали, и дождь бил в стёкла, а ветер завывал на чердаке, у дома появилась худая тень. Огромная лапа неслышно отворила окно и протянулась в комнату. Пальцы чудовища были похожи на ветви деревьев, и их было четыре. Взяла юношу прямо из постели, вынесла в окно так тихо, что он не проснулся, и его мама тоже ничего не услышала в своей комнате».
Его голос звучит зловеще в белых стенах – нарастает тем сильней, чем дольше он читает мне странную сказку. Голос очень похож на мой.
– Чудовище подхватило его своей четырёхпалой лапой и понесло через лес. Юноша оцепенел, не мог пошевелить и пальцем, и чудовище, верно, думало, что он спит, но он всё видел. Гроза бушевала, и листья выворачивало светлой стороной наружу, и они вспыхивали в свете молний – девяносто девять белых листьев. Столько запомнили глаза юноши.
С той ночи его больше никто не видел. Он пропал без следа.
Кукла из плоти наклоняется ко мне, гладит меня по лбу липкой рукой. Я чувствую тяжёлый запах освежёванной туши.
– Когда заблудился, вернись в начало. Туда, откуда пришёл.
Всё обрывается, будто сработал некий внутренний предохранитель. В ушах звенит эхо последних слов. Оно рассеивается, и я начинаю различать шум. Шум леса.
Ощущение тела возвращается. Я в лесу, и теперь всё по-настоящему. Вокруг темнота и очертания ветвей. Передо мной ржавая дверь в крупных заклёпках. Ноги гудят. Не помню, как сюда пришёл. Мне становится страшно.
У меня в руках планшет, на нём только что набранный текст. Это не решение отцовской задачи. Это текст той самой сказки, что рассказал мне юноша. Все слова прямо здесь, на экране, у меня в руках.
Только я их не писал.