Страница 43 из 115
Видимо, все мои мысли отражались на лице, ибо Бастет прекратила разговор, напоследок окинув меня пристальным взглядом.
Мы неуклонно продвигались вперед. Верблюды вальяжно вышагивали по песку, а солнце щедро одаривало нас жаркими лучами. Даже умеренный ветер, поднимающий в воздух мелкие песчинки, не спасал от нарастающего зноя. Я протянул руку и достал из тюка кувшин с водой. Она оказалась теплой и противной на вкус, совершенно не утоляющей жажду. Все-таки сделав несколько глотков, я ощутил небольшое облегчение и вытер пот со лба.
— Далеко еще? — спросил я, убирая кувшин на место.
— Видишь ту гористую возвышенность? — ответила Бастет, указывая пальцем вперед.
Я всмотрелся туда и увидел высокий каменистый холм. Он оказался засыпан песком почти до самой вершины и его можно было принять за огромных размеров бархан, если бы не выпирающая черная макушка.
— Угу.
— Оазис прямо за ним.
— Слава Шамашу, — буркнул я, — а то это солнце скоро сведет меня с ума.
— Ты не приспособлен для жизни в пустыне, — хмыкнула Бастет.
— Думаешь, я стану спорить?
Она не ответила. Я же решил допить остатки воды, коль скоро можно будет пополнить ее запас и снова протянул руку к тюку, как вдруг что-то заставило меня обернуться и посмотреть назад. Не знаю, как определить это чувство. Я просто вдруг осознал, что обязан оглянуться.
Далеко позади я увидел три небольшие черные точки, которые двигались за нами на почтительном расстоянии. Отсюда я не мог сказать наверняка, но почему-то был уверен, что знаю ответ — кто это. Те три голодные гиены, которых я чудом умудрился прогнать этой ночью. Они шли по нашему следу.
Глава 12
Оазис для стоянки караванов выглядел совсем не так, как я себе его представлял. Мое воображение рисовало большой водоем, обширнее того, что находился в лагере разбойников, окруженный густо растущими кустарниками и пальмами. Контраст между ожиданием и реальностью был настолько велик, что я даже тихо присвистнул от удивления. Когда мы повернули за скалистый кряж, нашим глазам предстала следующая картина. Никакого обширного озера. Вместо него какая-то бесформенная и маленькая лужица с мутной водой, вокруг которой приютились несколько, жалкого вида, кустарников, да пара-тройка пальм с болезненно желтым цветом листьев. Одна из них настолько накренилась к земле, что можно было достать до макушки рукой. Неподалеку от воды стоял обветшалый колодец с потрескавшимися досками. На нем висело старое бронзовое ведро. Оно настолько позеленело от патины[61], что невольно вызывало приступ отвращения.
— Ты уверена, что это то самое место? — спросил я у Бастет. — Выглядит так, словно здесь сто лет никто не бывал.
— Да, это оно. Тут не так красиво, как в других местах, но здешний колодец всегда полон чистой водой.
Я с сомнением покосился на мутную лужу:
— Неужели?
— Скоро сам убедишься... — внезапно верблюд под нубийкой дернулся и замычал, — эй, что с тобой? Тише, тише, — она перевела обеспокоенный взгляд на меня. — Его что-то встревожило.
Мой верблюд также проявлял признаки беспокойства, постоянно озираясь и принюхиваясь. И я знал, что могло послужить причиной такого поведения животных. Однако так и не решил — рассказать Бастет о гиенах, преследующих нас, или же стоит промолчать. С одной стороны, скажи я ей прямо сейчас, то она, скорее всего, снова впадет в панику или ступор. С другой — уж лучше, чтобы она подготовилась к встрече заранее.
— Ты что-то скрываешь от меня, — услышал я ее голос.
— А?
— Не лги мне!
— Я и не собирался.
— Тогда в чем дело?
— Все в порядке, — я выдавил из себя улыбку, — может, они пить хотят.
— Они пройдут весь день без воды, особо не страдая, и хватит мне зубы заговаривать, Саргон!
— Мне кажется, ты не в том положении, чтобы орать на меня, — я демонстративно похлопал по мечу за поясом, однако Бастет внезапно расхохоталась.
— Ну, давай, попробуй! Я просто брошу тебя здесь и выпутывайся, как знаешь!
— И что на это скажет Азамат?
— О, не волнуйся, — язвительно парировала нубийка, — я найду правильные слова.
Я ухмыльнулся, но сдержанно:
— Ну-ну.
Бастет внезапно успокоилась. Ее взгляд перестал метать искры, сменив пламя на лед:
— Однако подумай сам. Много ли у тебя шансов выжить, если окажешься один?
Должен признать, в ее словах было здравое зерно.
— И потом, — добавила она, — ты сам говорил, что нам не стоит лгать друг другу. А сейчас сам напрашиваешься на неприятности.
— Да с чего ты взяла, что я от тебя что-то утаиваю? — мой верблюд резко дернулся, тем самым чуть не сбросив меня на песок.
Она окинула меня саркастическим взглядом:
— У тебя все на лице написано.
Я понял, что отпираться бесполезно, поэтому глубоко вдохнул и выговорил:
— Те гиены, которых я прогнал прошлой ночью. Они идут за нами.
Я увидел, как побледнело ее лицо.
— Больше никаких тайн, ладно? — спросила она слегка дрогнувшим голосом.
Наши взгляды встретились и я, не отводя своего, ответил:
— Хорошо.
Бастет кивнула и спешилась, успокаивающе поглаживая своего верблюда по шее:
— У тебя есть план, как от них избавиться?
— Изображу безумную обезьяну с палкой, как прошлый раз, — ответил я, также спрыгивая на песок.
Она издала смешок:
— Дважды в одну реку не войти.
— Что?
— Нет, ничего. Просто мысли вслух.
— Да, я забыл, что ты мыслитель, — с ободряющей улыбкой произнес я, доставая меч.
Бастет вяло ухмыльнулась.
— Они не отступят, — прошептала она.
— Почему? Прошлый раз получилось.
— Прошлый раз они были не так голодны.
Я промолчал, однако понимал — скорее всего, она права. Прошло больше половины суток с момента последней встречи с гиенами и, судя по тому, что хищники шли за нами по пятам, свой голод они не утолили.
— Может, уедем? — в ее голосе засквозила надежда. — Вернемся сюда завтра к прибытию каравана. Они не рискнут напасть на такое количество людей сразу.
— И что мы будем делать? Колесить по округе еще целые сутки без сна и отдыха? Эти твари не отстанут.
--- Тогда что делать?
— Привяжи верблюдов к той пальме у колодца и начинай разбивать лагерь.
— Чего?
— Делай, как говорю, — я подошел к источнику воды и осмотрел ведро на веревке. Толстый слой патины полностью покрывал его поверхность. Представив, что придется черпать живительную влагу этой емкостью, я поморщился, но выбора особого не было.
«Да поразит меня молнией Мардук, но это место не походит на стоянку каравана. Хотя, возможно, я чего-то не понимаю».
Подумав об этом, я заглянул вниз. Мое лицо, искаженное водой, отражалось в ровной глади на фоне синего неба. Она стояла недалеко.
«Может, удастся набрать воды без помощи этой дрянной развалины?».
— Готово, — сказала Бастет, привязав волновавшихся верблюдов к пальме. Животные постоянно дергались и ревели, так что ей пришлось приложить немало усилий и успокаивающих слов.
— Хорошо, теперь ставь палатку.
Нубийка смотрела на меня, словно на сумасшедшего:
— А как же...
— Бастет, — резко осек ее я, — ставь палатку.
Было видно, что она боится, хоть и пытается это скрыть. Не произнося ни слова, она начала готовить привал, с трудом удерживая дрожь в руках. Я поднял глаза вверх. Солнце было в зените. Ветер, дувший со вчерашнего вечера, стих и теперь наступила полная, зловещая тишина.
«Затишье перед бурей» — подумал я, и тут же вдалеке раздалось громкое тявканье гиен.
Я перевел взгляд на Бастет. Она пока держалась.
— Закончила?
— Почти.
— Хорошо. Как завершишь, полезай внутрь и не выходи, пока я не скажу.
Бастет вскочила:
— Что ты задумал?
— Сейчас тебе это знать не нужно. Главное помни, — я посмотрел ей прямо в глаза, — если хочешь дожить до встречи с караваном, делай, как скажу, и не медли. Слышишь? Не медли!
61
Патина — пленка или налет на меди и ее сплавах, образующаяся на поверхности изделий под воздействием окружающей среды.